Времени было чертовски мало. Данил взвел курок, щелкнул
предохранителем и аккуратненько упер глушитель под нижнюю челюсть собеседника:
— Ну, ты понимаешь, что нет у меня времени с тобой возиться?
Понимаешь?
Это хорошо… А веришь, что у меня рука не дрогнет потянуть
пальцем эту железку? Ну, совсем хорошо… Некогда тебя уговаривать, как целку.
Или ты запоешь, или вышибу мозги прямо в тачке и уйду пешочком…
— Они ж меня шлепнут…
— Я — гораздо ближе, — сказал Данил, посильнее придавив ему
глушителем кадык. — Прикинь… Ну?
Не пришлось уговаривать долго — пленник все еще находился
под впечатлением нежданного превращения пожилой юридической крысы в бешеную
гориллу, во мгновение ока выигравшую схватку с самым что ни на есть разгромным
счетом.
— Ой, судьбина… — вздохнул он наконец, и в этой кратной
реплике читалась должная обреченность.
— Не скули, — нетерпеливо сказал Данил. — Используй, курва,
свой единственный шанец… «Гетманская слава» или «Куренные стрельцы»?
— «Куренные»…
— О, це дило! — одобрительно кивнул Данил. — Валяй, испражняйся!
Он гнал допрос в ускоренном ритме — вряд ли спешенные
похитители кинутся обыскивать окрестности, но все равно следует отсюда убраться
как можно быстрее…
Слушая сбивчивые откровения пленного, которого иногда
приходилось подбадривать оплеухами и манипуляциями с пушкой под самым носом, он
все больше мрачнел, хотя и старался этого не показывать.
Понемногу складывалась картинка. Друже Смок, рядовая пешка
«второго батальону куреня имени гетмана Серко», прибыл сюда хотя и легально, но
в составе группы, занятой отнюдь не легальным бизнесом. Детали, подробности и
цели знали лишь отцы-командиры (в число коих ни один из троицы не входил), а
шестерки вроде Смока, обосновавшиеся на окраине города в законно нанятой
квартире, при нужде вызывались пред грозны очи начальства, получали задание и
отправлялись его выполнять. Смок, как правильно предположил Данил, был в числе
тех, кто пас его с Пашей в аэропорту. Понятия не имея, кого пасет и зачем.
Потом он опять-таки был назначен в экипаж «Фольксвагена», пытавшегося висеть у
Данила на хвосте. Получив приказ перенять «очкастого» и «здоровенного» у кафе и
попугать обоих без членовредительства, скрупулезно его выполнил. И наконец им
было поручено, сцапав «старого», отвезти его в Почаевку, захолустную деревушку
километрах в двадцати от города, — там как раз и обосновался один из тех, кто
знал чуточку больше и имел право отдавать приказы от имени куренного
начальства.
Незадачливый похититель клялся и божился, что прибыл сюда
всего четыре дня назад, что каких-либо иных поручений ему почти что и не
давали, если не считать слежки за одной особой, которую они опять-таки
ухитрились провалить, поскольку объект грамотно ушел от хвостов.
Уточнив, о каком объекте идет речь, Данил был заинтригован,
но вида опять-таки не подал…
Понемногу он начал верить, что ему не врут. В основном не
врут.
Безусловно, какие-то детальки и подробности Смок утаивал (а
у Данила не было времени определить, что именно), но в главном он кололся,
словно сухое полено. В Гракове Смок не бывал, в Калюжине не бывал, признался
еще, что, по некоторым его наблюдениям, их группа была отнюдь не единственной.
На фотографии Климова и Ярышева не отреагировал — опыт Данила подсказывал, что
«подследственный» не врет. За Бесединым они выходили следить дважды, но о том,
где он сейчас находится, представления не имели, мало того, должны были по
дороге постараться вытрясти это из Данила.
— Ну, а в Почаевке вы, ухари, мне кишки выпустили бы? —
спросил Данил.
Пленник угрюмо отозвался:
— Понятия не имею. Не наше дело было решать…
— Ты знаешь, хороший ответ, — задумчиво протянул Данил. — По
крайней мере, честный… Ну, выходи. Выходи, говорю! — рявкнул он, видя, что Смок
пытается уцепиться за сиденье скованными руками. — Что, с собой тебя брать? Да
на кой ты мне?
Видя, что толку не будет, не без труда выволок упиравшегося
пленника за шиворот наружу. Подсечкой сбил на землю, покривив рот, бросил:
— Извини уж…
И нажал на спуск, целя в правую ногу повыше колена. Куда и
угодил, конечно. Смок взвыл и тут же заткнулся, шипя и охая от боли, но в голос
орать опасаясь. Всхлипнул:
— Пожалей…
— Пожалею, — сказал Данил. Достал из машины аптечку, бросил
рядом, наклонился и освободил руки закатившему глаза Смоку. — Перетянешь сам.
Идти не сможешь, зато жив останешься… Всего хорошего, «куренной»!
Развернулся, отъехал метров на сто, посмотрел в зеркальце.
Смок, задрав штанину, дергаясь, возился с раной. Тщательно обтерев пистолет
носовым платком, Данил выбросил его в траву, проверил сотовик. Несмотря на
использование его в качестве холодного оружия, телефон исправно работал.
Набрал 02.
— Милиция? — понизив голос, сказал он, когда услышал голос
дежурного. — Это с Ратимовки звонят, тут от крайнего дома недалече, где озерцо
и аптека, люди с пистолетами бегают, одного уже подстрелили, лежит в кровище… —
и отключился, не слушая вопросов.
Выехав на автостраду, свернул к тому месту, где вышвырнул из
машины обоих «куренных». Их там уже не было — несомненно, остановили попутку и
рванули то ли в город, то ли в Почаевку, предупредить «старшого». Данил на их
месте первым делом дернул бы в Почаевку…
Развернулся и поехал в город. Нельзя сказать, чтобы он был
особенно доволен собой. Рукопашная победа не в счет — человеку его
натасканности и опыта ничего не стоило выиграть в коротком столкновении с
такими вот дилетантами. Информация, полученная от пленного, увы, была почти что
бесполезной.
Если даже он не соврал насчет Почаевки, бесполезно
нацеливать на деревеньку боевиков Лемке — даже дилетанты вроде «куренных»
поймут, что оттуда следует побыстрее унести ноги.
Вот именно, дилетанты. Таким ни за что не подловить бы
врасплох ни Климова, ни Ярышева, ни Беседина. Сунуть головой в ванну
бесчувственного могли, ударить заточкой в сердце — могли, пальнуть в висок —
могли. Но ни за что не достали бы, не смогли бы грамотно взять. Не те были
парни, причем, в отличие от Данила сегодня, с самого начала не должны были
играть в поддавки.
Напугать Оксану — могли, пусть Смок и клялся, что ни к чему
к такому не причастен.
Где-то сидели другие. Гораздо более профессиональные. И вот
до них-то Данил пока не добрался.
Как бы там ни было, некоторую дезорганизацию в ряды
противника он все же внес. Теперь эти знают, с кем имеют дело, вынуждены будут
смыться из Почаевки, а главное, у них теперь на руках раненый — который, скорее
всего, попадет даже не к сподвижникам, а в объятия здешних правоохранителей, и
что из этого получится, еще неизвестно. В других условиях, конечно, стоило
отвезти его к Лемке и расколоть качественнее, но в нынешнем своем положении
Данил не мог себе позволить такой риск. Если глупая случайность…
