— И за что меня бог наказал такими кадрами? Виктуар, Юлечка
Мозырь, оказывается, никакая не школьница… А учится она аж на втором курсе
педагогического института, и, что гораздо важнее в данный момент, ей не
шестнадцать, а девятнадцать. Ну, выглядит сущей соплюшкой, так это частенько
случается…
Доходит? — спросил он грубо, безжалостно. — Не шестнадцать,
а девятнадцать. Вы ее могли трахать до полного истирания пупка, не нарушая
никаких законов…
Совершеннолетняя эта сучка, понятно? Бог ты мой, ну вы и
идиот… Вас поймали так грубо и примитивно, что я не пойму, как вы вообще
работали в нашей системе столько лет…
Он сделал паузу, поскольку это было просто необходимо: Багловский,
хватая ртом воздух, начал словно бы легонько заваливаться набок… Данил сделал
быстрый жест. Волчок в две звонких оплеухи погасил зачатки истерики.
— Пойдем дальше, — сказал Данил, убедившись, что обмороков в
ближайшее время не предвидится. — Как только мне доложили, что собой
представляет ваша «школьница», я решил в темпе провести проверку. У меня не
было ни времени, ни возможности выдумывать нечто изощренное, пришлось рискнуть.
Я, конечно, боялся, что ваши кураторы вспомнят «Высокого блондина в черном
ботинке», но другого выхода не было. Да и у них не было времени на проверки и
хитрые комбинации. — Он показал на Костю Шикина, все еще представлявшего собою
ходячую рекламу дорогого магазина одежды. — Вы, наверное, видя здесь этого
господина, уже кое-что начинаете понимать? Ну конечно, ехал он вовсе не из
Москвы, он сел на московский поезд в Роменах. В администрацию президента и
прочие высокие инстанции он таскался исключительно ради того, чтобы проверить
вас. И вы с бесчестьем выдержали испытание — уже в Жабрево вам сели на хвост,
водили по городу, до каждого присутственного места, которое он посещал,
установили наблюдение на квартирой на Талашкевича, которая опять-таки
представляла собою пустышку, ловушку для дурака… Одним словом, события
развивались в точности так, как это обстояло в бессмертной кинокомедии… Вы его
сгоряча заложили. Ну, вы и дальше будете изображать оскорбленную невинность?
Учитывая, что о «шишке из Москвы» знали только вы, я и Беседин? Причем именно
вы сразу после нашего разговора сначала кинулись к телефону-автомату, а потом
ушли от наблюдения в метро… Грамотно, надо признать, ушли, тут вам в хорошем
профессионализме не откажешь… Вы будете говорить или прикажете устраивать
всякие пошлости вроде иголок под ногти или паяльника в задницу? Вы меня знаете
достаточно, чтобы прекрасно сообразить: я не блефую, вам в самом деле будет
плохо и больно. А как только мы начнем портить вам шкуру, конец предугадать
нетрудно: не могу я потом выпускать вас живого в город со следами скверного
обращения…
— Ну, а где гарантии, что я вообще…
— Останетесь живы? — понятливо подхватил Данил. — Виктор, не
нужно делать из меня ни монстра, ни идиота. Если я по всей форме — хотя какая
тут может быть казенная форма? — напишу расписку с клятвенным обещанием
оставить вас в живых, вы что, тут же успокоитесь? Просто-напросто у говорящего
у вас есть шансы, а вот у молчаливого их нет вообще… Между прочим, квартирка
эта снята Климовым через третьих лиц, пока не засвечена, оплачена до конца
года, визита хозяев не ожидается. И если ваш трупец засунуть в хороший
пластиковый мешок, то запаха не будет, самое раннее через полгодика выгребут
лопатой из ванны то, что от вас останется… Ну, разверзайте уста!
Багловский пошевелился, с непроизвольно дергающимся лицом
выговорил:
— Я же не дурак… У вас нет к ним других подходов, только
через меня…
— А вот это уже пошел деловой разговор, — хмыкнул Данил. —
Вы не особенно обольщайтесь, Виктуар, кое-какие подходцы есть… но вы правы тем
не менее, у вас, на счастье, есть чем торгануть…
— Вам обязательно понадобится против них… свидетель… улики…
— И тут вы правы, — чуть ли не благодушно сказал Данил. —
Судя по вашим репликам, сопли и лирика кончились, пошла веселая торговлишка…
Как они вас приловили? Чтобы лезть в квартиру, нужны серьезные основания, вряд
ли стали бы ломать дверь… В квартире, пока замок выносят, ляльку можно успеть
облачить, и доказывай потом… Где-то в нумерах?
— За городом, в «Разбойничьем логове». Я ее и прежде туда возил,
раза три, заведение казалось абсолютно безопасным…
— Ну да, если вас заранее не пасут, — кивнул Данил. —
Давайте я попробую угадать, не смакования ради, мне пора кое-кого просчитывать…
За полночь дверь открывает запасным ключом дежурной по этажу, вваливается орава
милицейских… Вряд ли они хотели, чтобы окружающие просекли наводку, вероятнее
другое — мнимая плановая проверка? Вот видите… У вас-то есть все документы, а
девочка начинает лепетать, что она школьница, милицейские мгновенно суровеют,
вцепляются в вас бульдожьей хваткой, пошла канцелярщина… вы меня перебивайте,
если я в чем-то ошибаюсь… нет пока?
Вот уже и наручники замаячили, в камере вообще неуютно, а уж
с этой статьей тем более… Ну, а в какой момент произошел поворот? Когда
появился участливый человек в штатском, готовый на определенных условиях
вытащить вас из этого кошмара? Прямо в пансионате?
— В райотделе, в Калюжине, — глядя в пол, сообщил
Багловский. — Уже утром…
— Ага… Это он вас до утра в камере выдерживал… Неглупо. И,
главное, совершенно законно, ночные допросы-то запрещены.
— Поймите мое положение…
— Не надо, — поморщился Данил. — Увертюра кончилась. Я вовсе
не собираюсь вас унижать, комментировать ваши поступки… Пошла четкая работа.
Мне неинтересно даже, сколько времени отняла ломка — это уже неважно… Вы мне
лучше опишите-ка вашего вербовщика со всем возможным профессионализмом. Вряд ли
он предъявлял документы… но сам должен был как-то представиться. Итак?
— Майор Бажан Георгий Степанович. КГБ. Поймите, у этой
стервы в сумочке еще и таблетки оказались, мне стали шить и наркоту…
Удостоверения я и в самом деле не читал, видел только обложку. Но в райотделе
перед ним всерьез тянулись, здесь к КГБ отношение ранешнее…
— Рисуйте словесный…
Чем дальше, тем больше Данил убеждался, что Багловский — при
всей его ссученности кадр со стажем и опытом — описывает гражданина майора
Пацея.
Ошибиться можно в одном-единственном случае: если у Пацея
есть брат-близнец, каковой тоже служит в ГБ и носит то же звание. Но против
таких упражнений ума восстает теория вероятности…
— Подписку давали? Багловский обреченно кивнул.
— Ну, и что его интересовало?
— Все.
— А ежели конкретно?
— Я конкретно. Его интересовало все, что знаю я. Разумеется,
он предупредил, что сумеет проверить через другие источники, и если…
— Понятно. Вынет дело, сдует пыль…
— Я ему поверил. Я же сам прекрасно знал, как в таких
условиях наладить перекрестную проверку…
— И пели откровенно? Не ерзайте, я же сказал, что задаю
вопросы исключительно в деловом плане.
