И в тот момент, когда миллионы — в долларовом выражении,
господа, — через неделю-другую Должны величественно заструиться, что твоя Волга
или Миссисипи, вдруг начинаются непонятки… Совпадение? Или как?
— Что, это было настолько демонстративно — рестораны и
женский пол? спросил Данил.
— Ну что вы. Отнюдь не демонстративно, но, я бы выразился,
перманентно и массированно. Житие светского льва… Повторяю, я не имел права ни
контролировать, ни вмешиваться.
— Зато имели право отслеживать по мере возможности и копить
информацию, — сказал Данил. — Человек с вашим опытом просто обязан был это
делать. На тот случай, если Климов и в самом деле не играл, а разболтался вдали
от боссов, предосудительно тратил казенные деньги на юбки и прочие причиндалы
сладкой жизни… А?
— Естественно. По мере возможности… — усмехнулся Багловский.
— Я старался отслеживать. Копать я под него не копал, неважно, верите вы или
нет…
Данил спокойно сказал:
— Верить вам или не верить — вопрос будущего. Пока что у
меня мало информации… А значит, и категорических выводов делать не буду. В
общем, это естественное и изначальное стремление — копать под ближнего своего,
уже Библия отмечала. Главное, чтобы не в ущерб делу… Итак. Какие формы все это
приняло? Я о гульбе светского льва. Гулять-гусарить, знаете ли, можно
по-разному. Можно уподобиться бравому солдату Швейку…
— Простите?
— «Мы за ночь побывали в двадцати восьми местах, но нигде
больше трех кружек не пили», — по памяти процитировал Данил. — В общем, можно
шататься по кабакам, цепляя случайных баб. Можно регулярно навещать определенные
заведения. Можно… Ну, вы сами оцените многообразие вариантов. Что имело место в
нашем случае?
— Скорее — второе. Ежевечерние посещения не самых дешевых
заведений.
Обычно — кафе «Охотничье», ресторан «Рутения» или «Король
Ян». Физиономией в салате не валялся, но деньги тратил широко и частенько
шествовал зигзагообразно. Дама, как правило, была одна и та же, Оксана
Башикташ.
Длинный, устоявшийся роман. Чуть ли не на правах законного
брака.
— Фамилия у дамы странноватая.
— Турецкая. Мать-местная, отец-турок. Насколько мне
известно, из политэмигрантов, году в шестьдесят пятом попал в Союз и осел в
Менске.
— И откуда дама?
— Из «Клейнода», — сказал Багловский. — Наша «паблик
рилейшен». Между прочим, замужем.
— Уже интересно… Муж знал?
— Сомневаюсь. Он у нее из этих… из долбанутых. Народный
фронт, «Геть Лукашевича!» и все такое прочее. Интеллигент с нестоячкой. Ну,
женщина молодая, красивая, вполне самостоятельная, если быть объективным,
вполне под пару Климову, смотрелись они вместе неплохо. Ну, блядь, конечно,
однако стиль держит…
— В каком плане блядь? — спросил Данил деловым тоном. —
Иногда ведь «блядь» — это та, что нам коварно не дала…
— В данном случае «блядь» как раз и обозначает состояние
души, — сухо бросил Багловский. — Я к ней клинья не бил.
— А интересно, почему?
— Пепельниц не люблю, — огрызнулся Багловский.
— Дело вкуса, дело вкуса… — задумчиво покивал Данил. —
Блядь, говорите…
Сие подразумевает ревнующих соперников, а? Бывает,
очаровательных блядей как раз и ревнуют с вулканическим пылом… Импотентные
интеллигенты в том числе.
— Что до последнего — исключено. Климов с ним нахально гонял
чаи. Тот вроде бы ни о чем таком не подозревал…
— Вроде?
— Точных данных у меня нет. Вообще о ревнивых соперниках
Климова я ничего не слышал. Послушайте, почему мы заранее зацикливаемся на
убийстве?
Окончательного заключения пока нет, сегодня обещали, но и
насчет насильственной смерти не заходило речи, иначе следователь со мной
держался бы совершенно иначе, другие вопросы задавал бы…
— Помилуйте, а кто зацикливается на убийстве? — с широкой
улыбкой спросил Данил. — Я? Ни в коей мере. Вы? Не похоже…
— Но вы так строите беседу…
— Вот не думал, что беседу я строю… — пожал плечами Данил. —
Честное слово, не строю. У меня — ни версии, ни даже наметок, я просто зыркаю
по всем направлениям… А Верочка Климова про дочку турецко-подданного знала?
— То-то и оно, что знала. Начались скандалы, ну, все это
протекало стандартно… Правда, привело лишь к тому, что Климов стал меньше
шататься по городским кабакам. Гораздо чаще увозил Оксану в Граков, там же у
нас куплен коттедж в бывшем Доме писателя… Это…
— Знаю, бывал, — кратко сказал Данил. — В тот вечер он был с
Оксаной?
— Нет. Насколько мне известно, с утра ездил в Граков один…
точнее, с Ярышевым. Вы же сами прекрасно знаете, Ярышев у него был доверенным
лицом, опять-таки мне неподконтрольным, шофером, охранником, адъютантом…
— С утра — в Граков. А потом?
— Потом — полная неизвестность. Примерно в два часа дня они
вернулись в столицу. Ярышев остался в конторе, а Климов уехал. И, как пишут в
детективных романах, всякие его следы теряются. На следующее утро его нашли в
озере.
— Ярышев?
— Ярышева нигде нет. До сих пор. Растаял… Растворился.
— Понятно… — протянул Данил. — У вас есть какие-то свои… ну,
не версии, соображения?
— Никаких.
— А если подумать?
— Я уже достаточно думал. Ни версий, ни соображений у меня
нет. В первую очередь оттого, что представления не имею о его делах. Ни
малейшего представления.
— Что, совсем нет версий? Помилуйте, любой, кто регулярно
читает или смотрит детективы, моментально сопоставил бы смерть Климова,
исчезновение Ярышева и выдвинул бы версию…
— …согласно которой Ярышев его и прикончил? — подхватил
Багловский. — Извините, но об этой версии я серьезно не думал. По тем же
причинам, о которых только что говорил. У меня нет ни малейшего представления о
делах и обязанностях этой парочки. А потому не считаю себя вправе выдвигать
скороспелые версии. Ну и, в конце-то концов, подождем заключения прокуратуры…
— Резонно, — согласился Данил. Наклонился к водителю. —
Когда приедем в город, давайте прямо к озеру. Если, конечно, успеваем в
прокуратуру…
— Успеваем, — хмуро сказал Багловский.
— Вот и отлично.
— Если улицы не перекроют, — вмешался шофер.
— А что, должны?
— Да вроде опять митинг намечался. Когда ехали в аэропорт,
кое-где милиция стягивалась…
— Мать их за ногу и об угол… — с ленивой злостью бросил
Данил. — Ну, все равно, сначала завернем к озеру, благо по дороге…
Он неплохо знал этот город. Как-никак в девяносто первом
должен был стать одним из тех, кто без лишнего шума и особого зверства указал
бы так называемым демократам их подлинное место в жизни… будь у Меченого
побольше решимости, отдай Меченый приказ готовым к рывку волкодавам. Глядишь, и
не пришлось бы рекламировать нынче пиццу. Слаб оказался, сперматозоид
пятнистый, боже, как слаб…
