То, что при разговоре со своими посредниками из Выгребной Слободы Барклай не использовал пароли и шифры, было очень кстати. Это упрощало мой дебют в роли хозяина «Ласточки», хотя, конечно, не умаляло нашего риска. Всегда опасно начинать блеф, толком не разобравшись в обстановке и людях, каких ты намерен обмануть. Однако сейчас на подобное разбирательство у меня не было времени. Каждая минута промедления с отменой тревоги грозила обернуться для нас все более тяжкими последствиями. Принцип прост: чем быстрее разгоняется катящийся по склону камень, тем сложнее его остановить. Наш «камень» сорвался с горы лишь четверть часа назад. А значит, у нас еще был шанс поймать его, не переломав себе рук и ног.
Я мог бы переговорить с Обочиной по звуковому каналу, списав отсутствие видеопотока на бардак, который учинили в «Ласточке» уничтоженные захватчики. Но, дабы лучше успокоить посредников, я приказал Башке устроить мне с ними полноценный сеанс связи. Только добавить на линию искусственных помех, если вдруг связь окажется слишком уж устойчивой.
Человека, с которым настоящий Барклай общался последним, звали Пистон. Он так обрадовался, когда я снова вышел с ним на контакт, что у него даже затряслись руки (отныне я сидел на троне оружейного барона в его обличье и потому заслужил право говорить не только от своего, но и от его имени тоже). То, что я выжил, стало для Пистона настоящим подарком, а дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Вот и посредник не стал устраивать мне никаких проверок, хотя, возможно, втайне от меня все же запустил программу-анализатор и удостоверился, говорит ли с ним живой человек или его цифровой двойник. Но этот экзамен я мог выдержать с легкостью, так как моя физиономия была более чем натуральная и не подвергалась оцифровке.
Я еще не разработал легенду, кто и почему напал на мою штаб-квартиру. И на расспросы посредника дал скупое объяснение: все захватчики нами с божьей помощью уничтожены, и их личности сейчас активно устанавливаются. Пистон, в свою очередь, сообщил мне, что он исполнил мое тревожное поручение так быстро, как только смог. А шустрости ему и впрямь было не занимать: по его словам, в данный момент к «Ласточке» ускоренным маршем двигался отряд Стержня.
Едва Пистон озвучил эту новость, как Башка живо пробил по базе данных Барклая личность этого неизвестного мне наемника. Выяснилось, что Стержень и его кодла также являлись «моими» клиентами. Только рассчитывались они «со мной» не деньгами, а услугами, выполняя разного рода поручения, вроде эскортирования грузов или посредничества в сделках с другими наемниками.
В бухгалтерских записях также значилось, что за Стержнем числится кое-какой должок, который ему предстояло погасить до конца текущего месяца. Это был удачный повод избавить себя от общения с этими головорезами, даром что они шли нам на выручку. Так как прямой связи между ними и Барклаем не было, я опять поручил это дело Пистону. И наказал передать Стержню помимо извинений также то, что я списал его долг в качестве компенсации за беспокойство.
Посредник ответил, что, дескать, без проблем, босс, в течение ближайшего получаса все будет исполнено в лучшем виде. Я хотел было похвалить Пистона за службу, но вовремя спохватился. Вряд ли настоящий Дровосек стал бы рассыпаться в благодарностях перед своими шестерками, и потому мне пришлось ограничиться лишь скупым кивком. После чего я разорвал связь с Обочиной и, облегченно выдохнув, отер со лба пот.
Следующим пунктом нашей повестки дня было известить Стратега о завершении очередного этапа операции «Завещание Дядюшки». Чтобы подключить «Ласточку» к информационной сети, раскинутой Башкой между нашими точками в Пятизонье, ему потребовалось всего пять минут. Стратег ожидал моего доклада и потому прислал ответ незамедлительно. Однако, помимо санкции на продолжение операции и уведомления об отправке в Анапу запрошенного мной ранее груза, командование дало мне еще одно указание. И касалось оно не «Завещания Дядюшки», а непосредственно Башки. А точнее, его подготовки, которую он, как выяснилось, из-за востребования его талантов проходил ускоренным темпом. Отчего экзамены по некоторым предметам, – тем, что не относились к его прямым обязанностям, – ему предстояло сдавать экстерном уже в боевых условиях.
Необходимость доделывать за Ведомственными инструкторами их работу не привела меня в восторг – и без того проблем было выше крыши, – и я решил не откладывать это дело в долгий ящик. Тем паче что сейчас мы как раз располагали экзаменационным материалом, подходящим Башке для сдачи одного теста. Не слишком сложного, будь он кандидатом в оперативники спецотдела «Мизантроп», но способного вызвать затруднения у эксперта по электронной разведке.
– Как любопытно! – обратился я к нему, расшифровав и прочтя послание от Стратега. – Оказывается, ты у нас настолько хорош в своем ремесле, что тебя спровадили на войну с чистой тринадцатой графой в полевом допуске!
– Мне сказали, что в моем случае эта графа не имеет особой важности, – ответил Башка, но насторожился. Он был в курсе, о каком параграфе наших командировочных путевок идет речь, и теперь суматошно гадал, к чему я вдруг заговорил на данную тему.
– Тебе не соврали – все так и есть, – подтвердил я. – Однако это не значит, что Стратега устраивает такое положение вещей. И он хочет, чтобы я устранил это недоразумение, чтобы в будущем тебе не задавали ненужных вопросов. Возражения не принимаются, поэтому считай, что сейчас ты на экзамене. И любой твой ответ, а также действие либо бездействие будут влиять на итоговую оценку, какую я тебе вынесу… Итак, ты готов?
– Готов, вот только… – Он запнулся, но быстро смекнул, что колебаться не в его интересах, и поправился: – Да, думаю, готов. Хотя сейчас и не самое удачное время, но раз вам приказали, тогда, конечно, другой разговор.
– Для такой работы нет и не может быть удачного времени. Она почти всегда настигает тебя не вовремя, и поэтому ты должен быть готов к ней постоянно, – заметил я и, встав со стула, поманил экзаменуемого за собой: – Идем. Чем скорее ты решишь задачу, тем скорее я от тебя отстану…
– Послушай, ты, клоун! – обратился ко мне Барклай, когда снова увидел своего двойника, сиречь меня. За время, что я отсутствовал, он успел немного успокоиться, смириться со своим поражением и, кажется, намеревался завести со мной деловой разговор. – Не хочешь говорить, на кого вы работаете, не надо. Но ты должен знать, на кого работаю я. Я – человек из Кронштадтского клуба! Соображаешь, в чьи дела ты вмешался? А теперь свяжись со своими хозяевами, расскажи им об этом, а я дам им номерок, по какому они смогут позвонить моим хозяевам и уточнить, что я не блефую. Давай, пошевеливайся, время дорого!
Занятная подробность! Которая, уверен, заинтересует Стратега, поскольку доселе мы лишь догадывались, под чьим покровительством находится Барклай. Кронштадтский клуб был одной из крупных деловых и политических сил, что действовала на севере России и оказывала заметное влияние на нынешнее российское правительство. В иной ситуации или же за Барьером я бы поостерегся переходить дорогу этой организации, не проконсультировавшись сначала с командованием. Но в Пятизонье охранная грамота Дровосека не могла защитить его от Ведомства, даже несмотря на то, что все сказанное им о Кронштадтском клубе наверняка соответствует истине.
