Кисточки у него на ушах встали дыбом, клыки жутко
оскалились, в зеленых глазищах загорелись сатанинские огоньки. Оксана торопливо
спустила лямку с плеча и перехватила кота, пока не дошло до беды.
Доктор Киндерманн хотела ещё что-то сказать, возможно, она
намеревалась перейти от уговоров к запугиванию… За неё всё решил её
четвероногий питомец. Овчар явно не поверил в способность Оксаны действительно
удержать страшилище, лезущее из рюкзачка. Потомок лагерных псов окончательно
понял, что здесь ему не Освенцим и закусывать беспомощными заключёнными не
получится,
[118]
того и гляди самому по морде дадут. Назад, к
обжитому джипу, дорога была отрезана — там молча и грозно вышагивал чёрный, как
туча, Шерхан. И дауфман, поджав хвост, рванул по тропе вперёд, утаскивая с
собой хозяйку, вцепившуюся в поводок.
— Ты у меня ещё пожалеешь, — только и успела
бросить фрау Эльза. — Стоять, Зигги! Фусс! Платц!!!
[119]
Так вот кто у них был Зигфридом.
— Как мне страшно, прямо вся дрожу, — хмыкнула
Варенцова, ускорила шаг и двинулась по мостику через ручей. Щелястому, узкому и
древнему. Единственному ещё не сожжённому…
Монако, 1909. День третий
— Да, князь, у вас тут чистый парадиз. — Кейс
посмотрела на море роз, источающих чудное благоухание, блаженный вздох
приподнял высокую, изысканной формы грудь, и мисс Хелли неожиданно тонко
улыбнулась. — А мы с вами в этих эдемских кущах, словно Адам с Евой. Где
же яблоня?..
Блистательная, в белоснежном платье, она была похожа не на
Еву — на ангела в огненно-золотом ореоле волос.
— И змея тоже не видно, — в тон ей улыбнулся князь
и молодцевато подал руку. — Прошу! Одними разговорами сыт не будешь.
Они, наверное, уже с час гуляли по парку, зелёной стеной
обступавшему княжеский дворец. Весело звенели фонтаны, деревья шелестели
листвой, бесчисленные розарии, клумбы и цветники превращали воздух в нектар. И
впрямь — как в раю!
— Видит Бог, Ваше Высочество, наше с вами знакомство
дурно отразится на моей талии. — Кейс взяла князя под руку. —
Моллюски прошлый раз были столь же великолепны, сколь и бессчётны. Что грозит
моей фигуре сегодня?
Прошлый раз был не далее как вчера. Князь лично готовил
моллюсков, готовил по-старомонегасски — в морской воде, прямо в раковинах.
— Наш монегасский рацион за семь столетий ещё никому не
повредил, — усмехнулся князь. — Мы, слава Богу, не какие-нибудь
там французы с их лягушачьими лапками, излишествами и пьянством. Простая и
здоровая пища, причём в меру, вот наш девиз! Есть, чтобы жить, а не жить, чтобы
есть, вот наше кредо. На том стоим вот уже семь веков!
Они миновали фонтан, обогнули клумбу, и узкая тенистая
аллейка привела их к порогу беседки. Вокруг густо стояли подстриженные кусты,
за ними чуть в стороне дымила печкой кухня. Место было очень уютное, укромное,
хорошо спрятанное от посторонних глаз.
— Прошу! — кивнул князь, приосанился и повёл свою
спутницу внутрь, к накрытому на две персоны столу.
Там всё было просто и без излишеств. Конечно, никаких
лягушачьих лапок. А главное — никаких дворецких, прислуги, лишних глаз. Можно
говорить о чём хочешь, как хочешь — и плевать на утомительный этикет.
— Так… — Князь достал шампанское из серебряного
ведёрка со льдом, опытной рукой снял мюзле и мастерски, так, что не раздалось
ни звука, открыл. — Кейс, ваш бокал! — Налил, поднял свой и
провозгласил тост: — За самую привлекательную и обаятельную из женщин, которых
я встречал! За вас, милая моя!
Он ничуть не кривил душой, ибо его восторженное поклонение
лишь крепло день ото дня. Мисс Кейс Хелли была красива, умна, не нуждалась —
это сразу чувствовалось — в деньгах, а главное, держалась как настоящая
королева. За неполную неделю знакомства они побывали в Океанариуме, осматривали
Ботанический сад, катались на «ЛасточкеМисс».
[120]
Хелли
была спутницей, о которой наследник рода Гримальди мог только мечтать.
— Благодарю вас, князь, — кивнула она и благодарно
улыбнулась со влажным блеском в глазах. — Мне особенно приятно, что этот
тост подняли вы…
Закуски были простенькими по-деревенски (фаршированные яйца,
заливное в формочках, овощи под соусом, курица с орехами…), ничего особенного.
Всё как бы подчёркивало, что за этим столом главным была беседа. С Кейс можно
было поистине говорить о чём угодно, и князь отводил душу. Он рассказывал ей о
кишечных паразитах у своих питомцев в океанариуме, о препарировании
земноводных, и она не морщила носик. Он что-то объяснял об остойчивости
судов, о «Ласточке»,
[121]
о рельефах морского дна — и она не
отворачивалась со скучающим видом, более того, выказывала осведомлённость,
рассуждала о кораблях греков и финикийцев.
— Князь, да вы не только воин, вы ещё и настоящий
учёный муж! — говорила она.
Наконец с закусками и разговорами было покончено, да и
бутылочка шампанского опустела.
— Думаю, самое время для горячего, — сделал вывод
князь и нажал электрическую кнопку, связанную с кухней. — Будет
натуральный бифштекс с жареным картофелем, наше любимое монегасское кушанье.
— Ах, князь, вы так цените свою историю, так любите
свой народ. — Кейс дружески похлопала князя по руке… и вдруг как-то сразу
поскучнела и смолкла, непроизвольно сжав кулаки. В беседку вошла служанка,
нёсшая большой поднос.
Это была крупная блондинка, немка или датчанка, в белом
фартуке и опрятном чепце. Самое странное, что при виде Кейс она тоже
насупилась, сдвинула светлые брови, на скулах выкатились желваки. Она собрала
грязную посуду и, не поднимая глаз, убралась.
Сейчас же в беседке появился шеф-повар, лично доставивший
накрытое серебряными крышками жаркое. На крышках сверкали чеканкой княжеские
гербы. На столе возник салат и густая подливка с укропом и сельдереем, а также
бутылочка благородного красного. Шеф наполнил бокалы, пожелал приятного
аппетита и торжественно удалился. Князь смотрел ему в спину с нескрываемым
благоговением.
— Если позволительно уподобить еду музыке, это, вне
сомнения, Вивальди, — сказал он с предвкушающим вздохом.
Видимо, толстенный, неописуемо нежный бифштекс в самом деле
составлял его любимое лакомство. Князь взялся за вилку и нож и даже не заметил,
что сотрапезнице стало совершенно не до еды. И не помогло даже выдержанное,
действительно благородное вино.
