Бьёрн же сказал:
– А ты знаешь, что наш хёвдинг велит с тобой сделать за
такие слова?
Он больно дёрнул ухо, и Видга огрызнулся:
– Со мной – не знаю, но вот тебе он точно голову вобьёт
в плечи за то, что ты так со мной поступаешь!
Это снова развеселило народ. Не засмеялась одна только
госпожа Фрейдис… Мальчишка приглянулся и ей. Как знать, удастся ли ещё один
такой, если Халльгрим возьмёт себе законную жену? Отчего бы действительно не
назвать его внуком?
– А поди-ка сюда, – велел хёвдинг, когда хохот
наконец утих. – Сын, говоришь?
Видга бестрепетно приблизился к хозяйскому месту. Нет, он не
обманывал. Достаточно было посмотреть один раз, чтобы признать и дух, и живую
кровь Виглафссона.
– Я всё время ждал, чтобы ты приехал за мной, –
сказал Видга укоризненно. – На боевом корабле! Почему ты так долго не
приезжал?
О своей прежней жизни Видга рассказывал без утайки – и в том
числе о приезжавших к матери сватах. Ни ему, ни Халльгриму в Бергторовом Дворе
делать было больше нечего. И всё-таки сын Ворона посетил однажды остров
Сольскей, что на юге, у берегов Северного Мёра.
Он явился туда с братом Хельги и с Видгой. И когда на
корабле бросили якорь и Халльгрим огляделся, места и впрямь показались ему
знакомыми.
Жители Бергторова Двора сперва попрятались кто куда. Случись
викингам устроить набег, оборонить своё добро они не надеялись. Но Халльгрим
велел вытащить и поднять повыше на мачту мирный знак – круглый щит, выкрашенный
белым. Тогда люди вышли на берег. И рассказали ему, что Бергтор сын Льота
Лосося не жил больше на своём острове.
– Он уехал в Исландию со всеми своими людьми, потому
что не поладил с Хальвданом конунгом. Да, и вместе с дочерью, и с мужем, и его
родней… Разве ты не слышал о Хальвдане конунге сыне Гудрёда Охотника из
Вестфольда?
Халльгрим, конечно, в Исландию не поехал. Но на Сольскей он
провёл несколько дней, и жители хорошо принимали его людей. Хотя и побаивались,
не прогневается ли вестфольдский конунг, недруг всех викингов, не признающих
его власти.
И случилось так, что в один из этих дней буря загнала в ту
же бухту у Бергторова Двора ещё один корабль.
Этот корабль тоже был длинным боевым драккаром, полным
отчаянных молодцов. И вождь пришлецов, несмотря на жару, сменившую шторм,
кутался в мохнатую куртку. Куртка была умело скроена из волчьей шкуры:
разинутая пасть обрамляла лицо, лапы служили рукавами, а со спины свисал хвост.
Звали его Соти.
– Соти – великий берсерк, одержимый в бою, –
сказал один из его людей, которого торсфиордцы угостили пивом. – Я сам
видел, как он вращал глазами и кусал свой щит. Ему не бывает равных в сражении,
и он щедр с нами на золото и на еду. А ещё он умеет превращаться в волка, и
поэтому мы называем его – Соти Волк…
– А моего отца называли Вороном, – сказал на это
Хельги. – Но когда он хотел кого-нибудь напугать, ему не требовалось
колдовства. Так что если твой Соти придёт сюда на четвереньках и завоет, то про
меня никто не скажет, что я побоялся дёрнуть его за хвост…
Хельги в ту пору видел девятнадцать зим, и Халльгрим уже
мало надеялся, что яростный нрав брата когда-нибудь сменится благоразумием. Вот
и в тот раз случилось то, что должно было случиться: Соти вызвал сына Ворона
встретиться с ним на маленьком островке. Это называлось хольмгангом – походом
на остров. Из двоих участников такого похода обычно возвращается один.
Удобное место сыскалось поблизости от острова Сольскей. И на
другой день обе дружины молча смотрели с кораблей на поединщиков, готовившихся
к бою.
– Сними куртку, Соти, – улыбнулся противнику
младший Виглафссон. – Я не хочу, чтобы она была измазана твоей кровью. Она
мне пригодится.
– Не пригодится, – прорычал в ответ Соти Волк, и
на губах у него выступила пена. Был ли он действительно оборотнем, в этом
трудно было бы поклясться даже его людям. Но вот берсерком его называли явно не
зря. – И хватит болтать языком. Этот островок заливает во время прилива…
У обоих были боевые топоры, широкие, с лезвиями-полумесяцами
– страшное оружие в умелых руках. Горе прозевавшему один-единственный удар.
Второго не понадобится. Неудачника не спасёт ни окованный щит, ни шлем с
наглазниками, ни железные пластинки, нашитые на толстую кожаную броню… Ни даже
кольчуга, купленная на торгу за звонкое серебро!
Они долго кружились, подобно танцорам, сошедшимся в грозной
медлительной пляске.
Соти ждал удобного момента, чтобы ударить.
Хельги ждал, когда Соти надоест ждать.
Нет противника страшнее, чем берсерк, но боевое бешенство
лишает его терпения и осторожности. Люди увидели, как Соти вдруг отшвырнул свой
щит и ринулся вперед, взревев, точно потревоженный в берлоге медведь. Его
секира взмыла над головой, занесённая обеими руками. Может быть, он уже
предвкушал, как станет хвастаться победой и рассказывать, что соперника унесли
рассечённого пополам.
Хельги легко ушёл от удара, и остальное свершилось
стремительно. Земля выскочила у Соти из-под ног. И он рухнул во весь рост,
выронив топор…
С его драккара послышался слитный яростный крик. Хельги
невозмутимо подобрал чужое оружие, стащил с поверженного волчью куртку и без
большой спешки пошёл к чёрному кораблю, стоявшему у мели.
Халльгрим смотрел на него с осуждением. Младший брат не
потрудился хотя бы завалить убитого камнями, и это было недостойно. Но когда
люди Волка подбежали к своему предводителю, все увидели, что рыть могилу было
ещё рано. Соти молча корчился на мокрых камнях, сжимая огромными ладонями своё
левое бедро. Крови не было. Хельги ударил его обухом, а не остриём.
– Почему ты его не убил? – спросил Халльгрим,
когда понял, что произошло.
Хельги ответил весело:
– Можешь, если хочешь, пойти сделать это за меня. Я,
помнится, обещал не рубить ему голову, а только дёрнуть за хвост. К тому же мне
действительно понравилась его куртка, было бы жалко её пачкать…
А немного позже, когда открытое море уже вовсю раскачивало
шедший под парусом корабль, премудрый Олав кормщик сказал так:
– Иногда для того, чтобы пощадить врага, надо больше
смелости, чем для того, чтобы его убить.
И многие решили, что он был прав. Как бы то ни было, волчью
куртку Хельги со временем стал считать счастливой. Ему непременно везло, когда
он её надевал.
А Видга – тот чувствовал себя отомщённым. Ведь Хельги
победил на поединке в тех самых местах, где ему пришлось вытерпеть столько
обид. И кому какое дело, что Соти был чужаком тем и другим!
Это случилось за три зимы до того, как Хельги суждено было
ослепнуть. Но Богини Судьбы неразговорчивы и не открывают своих тайн прежде
времени. И потому веселье царило под парусом корабля, шедшего в Торсфиорд…
