Книга Лебединая дорога, страница 71. Автор книги Мария Семенова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лебединая дорога»

Cтраница 71

В окна гридницы заглядывало раннее утро.

– Поди, Людота коваль, – позвал Чурила негромко. – Сказывай.

Только тут заметили вошедшего с князем. Робея, вышел он на середину – лохматый, невзрачный, одетый в обноски. Отвесил поклон совету да князю. Глянул на Чурилу и оробел ещё больше. Не тот Мстиславич стоял перед ним, совсем не тот, с которым, довольные, кончив работу, из одного ковша пили они квас в лесной мастерской…

Жёсткие, властные, незнакомые глаза были у князя.

Вовсе пал духом коваль. Вцепился в принесённый с собою свёрток и заговорил – сбивчиво, глотая слова. О том, как немилостивый князь круглицкий Радим Радонежич ни за что ни про что засадил его в поруб. Как он, Людота, из того поруба сбежал и вот притек к ним в Кременец искать правого суда и защиты…

Говорить красно Людота не умел. И наконец умолк, совсем погибнув под недружелюбными взглядами бояр.

Его пальцы беспокойно теребили свёрток. И можно было заметить, что в рогоже пряталось нечто длинное, острое, тяжёлое.

Вновь поднялся Чурила. Прошёлся по гриднице, встал подле кузнеца.

– Что скажете, дружино?

Бояре зашевелились.

Прищуренные глаза князя обежали два ряда хорошо знакомых ему лиц. Вот молодые ребята, дети славных бойцов. Им что! Скажет князь оставить Людоту, и никакому Радиму больше его не видать. Освищут с забрала, с тем и уйдёт. А не уйдёт – за Людоту, не за Людоту, всё равно круглицких бить…

А вот старики, посечённые в битвах, ещё вместе с Мстиславом знавшие голод и холод. Старые глаза смотрят дальше молодых. Худо-бедно, пускай на ножах, а всё ныне с Круглицей мир. Как нарушить? Полягут вои, а тут хазары? Или, того хуже, опять урман по реке нанесёт.

Гридница разноречиво жужжала. Разглядывали кузнеца. Большинство с простым любопытством, но иные и неприязненно: сыскался, вишь…

Хмурился, упирал руки в колени Вышата Добрынич, первый в городе богатей. Блестели на перстах разноцветные жуковинья. Было дело – сушил красавец Вышата влюбчивые девичьи сердца. Ныне же в тёмных кудрях переливается пушистая седина, а гордая голова сидит на плечах несколько набок. Не увернулся от сабли хозарина, не уберёг белой шеи, вот её и скривило.

Ему первое слово. А то, что он, если б только мог, утопил бы Чурилу Мстиславича в речке, – это уж разговор иной.

– Как мыслишь, Добрынич? – спросил молодой князь.

Вышата не торопясь встал. Оправил серебряный пояс, двинул сильными плечами под расшитой рубахой, положил руки на гладкую палку.

– Мыслю, зазря в поруб не садят! – сердито прогудел его голос. – Чего уж он тебе, князь, наговорил, я того не слыхал, только думаю, что надобно бы тебе не сюда его вести да нас ни свет ни заря поднимать, а за ворота да в шею! И пусть что хочет Радим, то и творит! Своих полно татей да волочуг…

– А у нас и Любим есть свет Вышатич, – дерзко запустил из дальнего угла весёлый молодой голос.

Вышата побагровел, стукнул палкой, оглянулся.

– Цыц! – с места обрезал говорившего седоусый Мстислав. – Спросят тебя, петуха, тогда и кукарекать станешь…

Насмешник виновато пробормотал что-то и смолк, а Вышата разгневанно сел.

Людота в отчаянии глядел на князя. Но лицо Чурилы никаких чувств не отражало.

– Ещё кто что скажет, смысленые мужи? – спросил он спокойно.

Возле двери мелькнула русая голова. Поднялся Малк Военежич. Не было у него ни прославленных щуров, ни громкого богатства, ни высоких палат. Но Малка в городе любили и слушали охотно.

Он кашлянул, расставил кривоватые ноги, улыбнулся и сказал:

– Что же ты, Вышата, татем на доброго человека? Радима не знаешь? Он и нам с тобой чубы пооборвёт, не задумается.

Малк взял себя за вихор, и над лавками пролетел лёгкий смешок. А боярин продолжал:

– По мне, так пусть бы и остался, какое дело великое. Наедет Радим не наедет, так ведь на то и у нас князь сидит, и у них…

Малк сел.

– Блоха блохи не заест, – проворчал кто-то неподалёку от Вышаты. Его кончанский, подпевала верный. Князь, впрочем, и ухом не повёл.

– Ещё кто, дружина?

Кто-то пожелал прогнать Людоту, кто-то – защитить. Чурила ходил по палате туда и сюда, слушал. Несчастный кузнец то бледнел, то краснел. И те и другие голоса звучали одинаково громко.

Наконец сказали своё слово все, кто хотел. Князь остановился прямо против Вышаты и сказал:

– Стало быть, если по-твоему, Добрынич…

– Взашей! – ответил боярин. Он ещё не забыл обиды. Чурила кивнул ему и неожиданно спросил:

– А при тебе ли, Добрынич, твой меч?

Вышата на миг даже растерялся. Но потом ответил с вызовом, поднимаясь на ноги:

– А при мне, княже, и могу показать!

Чурила заложил руки за спину. Проговорил миролюбиво:

– А покажи.

Куда клонил треклятый колодезников сын, боярин понять по-прежнему не мог. Но меч вылетел из его ножен с готовностью: смотри, князь, смотрите, добрые люди! Он поднял его в вытянутой руке, чтобы все могли видеть – эта рука ещё не дрожала. Да и на меч стоило поглядеть. Сколько лет сопровождал он боярина – закалённый спутник в боях, длинный, тяжёлый, с бороздчатым лезвием и плавно закругленным концом… Позолоченная крестовина горела в солнечном луче.

Чурила обернулся к кузнецу:

– А теперь ты покажи, что принёс.

Людота вздрогнул, непонимающе вскинул на него глаза. Но тут же спохватился, торопливо завозился со свёртком. Мигом упала под ноги рваная тряпка, что-то блеснуло… и в руках беглеца засветилась благородная нагота клинка.

Плетёная сталь переливалась серым атласом, точно шкура ухоженного скакуна. Возле рукояти, вбитые в металл, проступали буквицы:

ЛЮДОТА КОВАЛЬ

Из конца в конец по гриднице прокатился сдержанный гул.

– Держи как держишь, боярин! – сказал Чурила Вышате. – А ты, круглицкий, – стукни-ка… да покрепче!

Людота испуганно отшатнулся, замахал на него свободной рукой:

– Да что ты, княже, помилуй!

Чурила забрал у него меч, велел отойти. Именитые мужи вскакивали с лавок, обступали их с Вышатой кольцом.

– Держишь, Добрынич?

Меч свистнул в коротком сильном размахе. Нестерпимо отдался в бревенчатых стенах звенящий удар. И на пол, выложенный квадратиками бересты, с тяжёлым стуком рухнули осколки.

В руках у Вышаты остался обрубок не больше ладони длиной.

Одной грудью ахнула дружина. Стали смотреть меч кузнеца. Он блестел как ни в чём не бывало.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация