– И все-таки? – настаивал Володька.
– Высшее гуманитарное, легко обучаема, не пользователь
компьютера, интим не предлагать, – почти отчеканила я.
– Меня устраивает все, кроме последнего, – нагло заявил
Володька.
– Меня тоже.
– Что ты собираешься делать в Москве?
– Еще не знаю. Для высокооплачиваемой проститутки
недостаточно цинична, для любовницы чересчур умна, для секретарши – не тот цвет
волос… Нужно отследить конъюнктуру.
Мы лениво перебрасывались сомнительного качества репликами.
Нужно было выбрать момент, чтобы с достоинством ретироваться, оставив за собой
легкий запах недоговоренности. И когда он наступил, я совершенно непринужденно
поднялась из-за стола.
– Уже уходишь?
– Пожалуй. Знаешь, я немного устала. Тем более что мой
сегодняшний бонвиван, кажется, уже не вернется. Сегодня, во всяком случае.
– В жизни Серьга не оказывал мне такой услуги. Если не
считать сломанного носа.
– Услуги?
– Надеюсь, ты позволишь мне проводить тебя?
– Во всяком случае, это выглядело бы вполне
естественно.
– Тогда буквально несколько минут…
Я снисходительно наклонила голову – ни дать ни взять
королева-мать в лиге африканских стран. Володька с прытью, совершенно
неожиданной для его грузного тела, направился к своей скучающей свите; ее
женская половина смотрела на меня с ревнивой ненавистью.
Один из охранников, направленных Володькой, молча проводил
меня в гардероб. А спустя несколько минут ко мне присоединился сам Володька. Он
аккуратно придержал меня под локоток – прямо курсистка и юнкерок в фуражке с
красным околышем. Мы вышли из клуба и столкнулись в дверях с Александром
Анатольевичем.
Он появился так неожиданно и близко, что я даже не успела
сгруппироваться и испугалась, а испугавшись, выронила сумочку. Она раскрылась,
и из нее вывалилось тайное, немного стыдное женское оружие – помада, пудреница,
носовой платок, косметичка… Все произошло так быстро, что никто не успел
сориентироваться. Никто, кроме Александра Анатольевича. Володьке с его
неповоротливой тушей плотно перекусившего диплодока не удалось проявить
галантность, но мой бывший порноредактор отреагировал мгновенно: он присел
рядом со мной и принялся собирать содержимое сумочки. Наши руки засуетились на
выскобленных ступенях клуба, почти касаясь друг друга. Наконец он поднял глаза,
и я стойко встретила его жесткий проницательный взгляд.
– Извините, – сказал мне Александр Анатольевич.
– Ничего-ничего, – промямлила я, тут же растеряв весь
свой лоск.
Еще секунда – и я сорвусь, он не сможет не заметить страха
узнавания в моих глазах… Положение спас Володька. Он протянул руку Александру
Анатольевичу:
– Шура, привет!
Вместо ответа Александр Анатольевич покровительственно
двинул его в мягкий, как подушка, живот:
– А телеса нужно подбирать, брат! Чтобы живо
реагировать на капризы своих девушек.
– Учту, учту! – весело отозвался Володька. – Третьего
дня даже велотренажер прикупил. Кстати, познакомься, это Ева. Новый бриллиант в
нашей короне.
Александр Анатольевич довольно ловко поцеловал мне руку:
– Шинкарев.
– Шура, позвони мне на днях, есть вести от Фомы… –
Туманов и Александр Анатольевич еще о чем-то пошептались, потом Володька догнал
меня.
– Деловой партнер? – Мой вопрос выглядел совершенно
естественно.
– Вместе в бильярд играем, – уклончиво ответил Туманов.
– Значит, новый бриллиант в нашей короне? – сказала я,
пока Володька открывал свой красный “Форд”. – Я смотрю, ты все уже решил.
– Чего же тянуть? У нас есть пятнадцать минут, чтобы
искренне полюбить друг друга…
Я лениво подумала о том, что за последний месяц сажусь уже в
четвертую иномарку. Но эта была особенная – отправной пункт моей нынешней жизни
и последняя строка приговора Нимотси.
– Куда едем? – спросил Володька, тяжело плюхнувшись
рядом.
– Проспект Мира.
– Жаль, жаль. Мне бы больше подошел какой-нибудь из
отдаленных районов. Или город Клин Московской области. Очень не хочется с тобой
расставаться.
– Только не вздумай сказать, что я просто симпатяшка.
– И в мыслях не было!..
Володька включил магнитолу – и салон заполнил приторный Крис
Айзек, призванный размягчать куриные мозги Володькиных автомобильных девиц.
Некоторое время мы ехали молча.
– Я слышала, у тебя умер приятель?
– Да, – сказал Володька. – Это большое несчастье.
Подстрелили беднягу. А я очень любил старика Карапузова – это фамилия у него
была такая, Карапузов. Даже удивляюсь, как с такой фамилией смерть приняла его
всерьез! Так что я очень переживаю и нуждаюсь в утешении… , – Не представляю
себе, что нужно делать в таких случаях.
– Ничего особенного: положить мне руку на плечо и
сказать: “Держись, друг! Все проходит. И расставание – это такая же иллюзия,
как и распиленная фокусником смазливая бабенка. Но торопиться не стоит,
представление не начнется до третьего звонка и всем хватит мест в партере
царствия небесного…"
– Ну, думаю, что царствие небесное тебе не грозит.
– Не скажи! Я всегда на подхвате и так намозолил глаза
Всевышнему, что вполне сойду за своего.
…Дорога оказалась очень короткой, что с сожалением
констатировал Володька, подъехав к моему дому.
– Кофе не угостишь? Или рюмахой коньяка? – глядя в
пространство, сказал Туманов.
– Зачем? По-моему, ты прилично выпил в клубе.
– Считай, что я напрашиваюсь в гости с далеко идущими
намерениями, – отбросив все приличия, заявил Володька.
Я повернулась к нему и ласково потрепала по мохнатой голове:
– Если бы мне пришлось поить кофе всех желающих
подняться в квартиру, то без собственной плантации в Бразилии не обошлось бы.
Или я погорела бы на оптовых закупках кофейных зерен.
– На самом деле у меня к тебе деловое предложение.
– Тогда имеет смысл пригласить меня в офис для такого
радостного события. Меня вполне бы устроила аудиенция где-то в районе
двенадцати часов. Раньше я не встаю.
– Одно не исключает другого.
– Скорее подразумевает, – закончила я фразу вместо
Володьки. – Ну вот что, мы с тобой довольно пожилые люди. Так что давай не
будем изображать внезапно вспыхнувшую страсть. И ограничимся невинным дружеским
поцелуем в салоне машины. А завтра я к твоим услугам.
– Не стоит хамить мне, – впрочем, без угрозы заметил
Володька. – Я ведь в этом городе не последний человек.
