– Можешь не продолжать, – прохрипел он, – я знаю – что
иначе. Что еще тебе нужно?
– Я не хочу тебя убивать.
– Что-то непохоже… Ладно, слушаю тебя. Ты собираешься
меня завербовать? Тогда не нужно прибегать к такому инквизиторскому способу…
– Я не работаю на госструктуры. Я не имею никакого
отношения ни к ментам, ни тем более к ФСБ. Он скрипнул зубами и дернулся. Я
взвела курок.
– Я же сказала, поговорим спокойно. Я такой же вольный
стрелок, как и ты, и у меня тоже есть заказ. Мой заказ – это вы. Ты должен
поверить мне, иначе я отстрелю тебе яйца. Я успею это сделать, как ты думаешь?
– Я тебе не верю. – Он действительно не верил мне, но
сделать ничего не мог.
– Помнишь летнее убийство в Москве? В квартире у этого
полудохлого наркомана вы не нашли то, что нужно было найти. – Я шла ва-банк,
другого выхода у меня не было, я должна была приручить оставшегося в живых
фотографа-любителя. – А у него была очень важная улика, которая может отправить
за решетку лет этак на десять очень больших людей. Очень больших. Кроме того,
вы наследили…
– Ты блефуешь, Сирии не мог наследить – Вас видели,
когда вы уходили через крышу соседнего подъезда. Все ведь так и было, правда?
Так вот, человек, который случайно увидел вас, составил очень точное описание
Сирина. Тебя тоже, но главное – Сирии. Найти его – дело техники. Если не
сейчас, то через месяц. Рано или поздно на него бы вышли. А уж он потянул бы
своего друга, того, кто звонил. А люди, которые сделали заказ, не могут так
рисковать.
Он недоверчиво смотрел на меня – сверху вниз.
– Что-то ты много знаешь для простого исполнителя, тебе
не кажется?
– Я не простой исполнитель, но это неважно. И потом, я
так же умею сопоставлять какие-то вещи – так же, как и ты, – польстила я Власу.
– Теперь ты мне веришь?
– Тогда почему ты сразу не убила меня? – спросил Влас.
– Действительно, почему? – Я провела пистолетом по низу
его живота, очень нежно. – Я не хочу тебя убивать, потому что мне хотелось бы
пожить с тобой. Мне нравится, как ты занимаешься любовью. – В этом я не
соврала. – Ну, как тебе этот аргумент?
– Звучит вдохновляюще, но малоубедительно. – Он не был
дураком, этот парень, нужно отдать ему должное.
– Хорошо, это один из аргументов, может быть, не самый
основной. – А теперь осторожно, Ева, если ты будешь убедительна, если он
поверит тебе, значит, ты можешь играть в эти игры на равных с кем угодно.
Только не зарывайся. – Я решила выйти из игры. У меня есть достаточно денег,
чтобы уехать. Кругленькую сумму я получу за Сирина – этого будет вполне
достаточно, чтобы безбедно устроиться где-нибудь в более подходящем для женщины
климате. Но мне нужен компаньон – вдвоем веселее и безопаснее, ты не находишь?
– Веселее – это уж точно, – хмыкнул Влас, – с тобой
просто обхохочешься. Жаль только, что Сирин этого не оценил.
– Сирии получил свое. Ты тоже приговорен, как и каждый,
кто занимается нашим бизнесом, рано или поздно тебе прострелят башку. В твоем
случае – это скорее рано. Не забывай, ты тоже заказан. И если это сделаю не я,
то сделает кто-то другой, гораздо менее сентиментальный.
Он наконец-то отлепился от меня, осторожно, боясь
потревожить чуткое дуло пистолета; сел и взглянул заинтересованно – но не как
на женщину, а как на возможного очередного подельника.
– И что ты предлагаешь?
– Мы уедем вдвоем, а для начала сложим капиталы. Как
тебе такая мысль? Он задумался.
– Я не знаю, кто ты. Зачем мне нужен кот в мешке, даже
если это породистый кот, который стоит кучу денег… Это слишком большой риск. А
вдруг ты шлепнешь меня после очередной ночи любви – и тогда плакали мои денежки
вместе с буйной головой.
– Я тоже не знаю, кто ты. И тоже рискую. С тем же
успехом и ты можешь перерезать мне горло – от уха до уха.
– Такое золотое горло – никогда, – он продолжил свой
плотский, полный намеков флирт на фоне еще не окоченевшего трупа. – Разве что
поискать какой-нибудь другой, более изысканный способ…
– Видишь, мы с тобой в равной ситуации.
– Почему я должен тебе верить?
– Потому что я верю тебе. – Я наконец-то решилась, я
положила пистолет перед ним, искушая: так кладут коробок спичек перед не в меру
любопытными детьми..
Он молчал. Он не потянулся за оружием, хотя оно
соблазнительно поблескивало, и молчал.
– У меня есть друзья в Италии. В маленьком занюханном
городишке Реджоди-Калабрия. Это самый юг, Мессинский пролив, там неплохо, и
Средиземное море выглядит очень ничего…
"Ну, ты и гадина, – вылез Иван, – я сколько раз
рассказывал тебе об этой дыре, куда всегда хотел попасть, мне нравились такие
названия… Но это вовсе не значит, что ты должна тянуть в местечко, которое я
облюбовал для себя на физической карте мира, всякую шваль”.
"Заткнись и не мешай, – первый раз пресекла я Ивана. –
Для вас же стараюсь…"
"Не для меня, а для этого козлищи Нимотси… Но я тоже
хотел бы быть пристреленным, чтобы за меня решились отомстить. Благословляю,
дитя мое, и отдаю тебе на откуп юг Италии…"
– Звучит заманчиво, – протянул Влас.
– Они нам помогут. И потом, ты именно тот мужик,
который мне нужен. Я имею в виду постель.
Это было сказано цинично, но убедило его больше, чем любой
романтический треп. “Побольше цинизма, люди это любят” – лишний раз убедилась я
в правоте литературного афоризма.
– Я согласен, – наконец решился он. – Когда будем
паковать чемоданы?
– Все будет зависеть от того, знаешь ли ты телефон, по
которому должен звонить Сирин после заказа. Я имею в виду этот последний заказ.
Я чувствовала, как по спине ручьем стекают струйки пота, я
была мокрой как мышь, последние десять минут дались мне нелегко; меня
подташнивало от близости трупа, и больше всего хотелось с бабским отчаянным
воплем выскочить из квартиры: это было опасное чувство – заблудившийся в
хитросплетениях желудка страх вот-вот найдет выход, прорвется наружу, как
раненый, но сильный зверь, и разрушит хлипкие загоны моих логических
построений… Усилием воли я сосредоточилась на Власе, который пристально
разглядывал меня – во взгляде сквозило уважение и что-то еще: он отчаянно
пытался влезть в мою черепную коробку и, наверное, сожалел, что ее нельзя
вскрыть таким же радикальным способом, каким была вскрыта голова Сирина.
– А если я не знаю телефон – это что-то меняет? –
сказал Влас, осторожно подбирая слова.
– В общем, ничего не меняет. Нам придется убрать этого
вашего Грека и не получить за это ни копейки. Так сказать, благотворительная
акция.
– А зачем тогда вообще убивать, если уж мы решили выйти
из дела? Зачем лишний риск?
