Не могли – так мне тогда показалось.
– Можно потанцевать с тобой?
– Танцевать без музыки – это извращение, – заметила
Алена.
– Ну, насчет извращений умолчим, – Фарик показал зубы
гостеприимной хозяйке. – А музыка сейчас будет.
Он легко поднялся, порылся в компакт-дисках и включил
музыкальный центр.
– Гленн Миллер тебя устроит?
– Вполне.
Он подал мне руку, и мы затоптались в центре комнаты. Да,
Ева, танцевать ты не умеешь еще со школы, когда на дискотеках жалась по углам в
спортивном зале под бдительным оком директрисы Зои Витальевны. Но Фарику, судя
по всему, было совершенно наплевать, умею ли я танцевать или нет. Он слишком
активно прижимался ко мне, на зависть покинутой Алене – и я вполне поверила бы
во внезапно вспыхнувшую страсть… Вполне, если бы не помнила о его собачьей
привязанности к Веньке.
– Ты давно знакома с Аленой? – спросил у меня Фарик.
– А что?
– В прошлый мой приезд тебя еще не было.
– А в мой прошлый приезд не было тебя, – резонно
заметила я.
– Вообще-то ваши отношения напоминают внезапно
вспыхнувшую страсть недавно познакомившихся людей.
Нет, мальчик, на этом ты меня не поймаешь. Но, во всяком
случае, нужно держать ухо востро. И Алена вполне может стать союзником. Во
всяком случае, ясно, чью сторону она примет.
– Страсть с чьей стороны? – спросила я.
– С ее, естественно. – Браво, Фарик, в проницательности
тебе не откажешь.
– Вот как? Значит, я не похожа на последнюю пылко
влюбленную?
– Нет. Я знаю, что такое пылко влюбленные.. – Его руки
больно сжали мне плечи. Конечно, он имел в виду себя, бедный мальчик.
– Правда?
– Пылко влюбленные способны на все. – Вот теперь он
действительно угрожал, и я мучительно пыталась угадать, что он имеет в виду; я
хотела проследить ход его мыслей и не могла. Возможно, я как-то связана с Мышью,
отсюда и браслет, я знаю или могу знать его историю – иначе никогда не сняла бы
его. А тогда он с меня не слезет; если уж не поленился приехать в Питер к
Алене. Но в любом случае прямой опасности нет. Нам только не нужно оставаться
вдвоем, при Алене он не рискнет спрашивать меня напрямую.
Гленн Миллер закончил свою композицию на мажорной ноте, мало
соответствующей моему настроению, – и я сразу же воспользовалась этим,
оторвалась от Фарика и направилась на кухню к Алене.
…Алена в одиночестве пила водку и нервно курила.
– Ты пользуешься большим успехом, – мрачно сказала она.
– Тебе это не нравится?
– Мне это очень не нравится, хотя ничего естественнее
не придумаешь.
– Тебе ничего не угрожает, во всяком случае, не с этим
типом.
В глазах Алены блеснули слезы – вот те перья действительно
могла делать с ней что угодно.
Но я не сделала ничего, я просто поцеловала ее в щеку.
– Черт возьми, – Алена слизнула языком предательски
выкатившуюся слезу собственника, – только этого не хватало! У тебя есть платок?
– Сейчас. – Я достала из кармана платок, и тотчас же
кухня вместе с Аленой поплыла у меня перед глазами – браслета в кармане не
было! А ведь я положила его сюда, именно в этот карман… Еще не веря себе, я
обшарила другие карманы – пусто.
Только этого не хватало!
Выпасть он не мог, карман был достаточно глубок и дыр в нем
не было… Но я вполне могла потерять его в ванной, когда умывалась. На всякий
случай я обшарила взглядом пол кухни, вполне стерильный, – спокойно, без
паники. Ничего не найдя и шепнув Алене несколько ободряющих слов, я отправилась
в ванную.
Здесь я встала на колени, осмотрела все, даже под ванную
заглянула – ничего, никаких следов. “Господи, только не сходи с ума… Нужно было
сразу избавиться от него, сразу, сразу… Держи себя в руках – он вполне мог упасть
на ковер, завалиться за кресло, в котором я сидела…"
– Ты не это ищешь? – раздался вкрадчивый голос Фарика.
– Я тут за тобой наблюдаю и решил помочь.
Картина была еще та – я на коленях, шарю руками по полу, вот
ты и попалась! Стараясь не растерять остатки самообладания, я резко обернулась.
– Не это? – спросил Фарик. В пальцах его болтался
браслет.
– В смысле? – промямлила я, стараясь выиграть время.
– Я думал, что ты его потеряла.
– Ничего я не теряла!
– Странно… У машины он был у тебя на руке, потом исчез
куда-то, а теперь ты говоришь, что ничего не теряла. А вещь, между прочим,
отличная, эксклюзив.
– Пропусти меня, – независимо сунув руки в карманы, я
направилась к выходу.
И тогда Фарик со всей силой втолкнул меня обратно и закрыл
дверь на хлипкий декоративный крючок.
– Поговорим? – спросил он, сузив глаза.
– О чем?
– Откуда у тебя этот браслет?
Я молчала, мне просто нечего было сказать.
– Тебе дала его Алена, да?! – Он близко подступил ко
мне, невыносимо близко. – Кто к ней приезжал, ну?! Кто оставил эту вещь, куда
она делась?
– Если ты о браслете, то он у тебя в руках, – сразу же
обессилев, прошептала я.
– Эта баба, куда она делась? Ну ты,
актриска-любительница, давай отвечай!
– Да пошел ты!
– Сейчас пойду. Пойду и спрошу у этой богатой стервы! И
учти, я вас живыми не выпущу, пока вы все мне не расскажете!
– Алена ничего не знает. Я… Я нашла его… Фарик
дьявольски улыбнулся:
– Вот как, нашла! Очень хорошо. Где ты его нашла?
На улице перед шведским консульством? В бане? На полу в
Русском музее?
– Я не помню! Не ори на меня! В своих пустынях Каракумы
будешь орать, писатель вшивый. Если некуда пристроить свое больное воображение,
пиши фантастику! И выпусти меня!
– И не подумаю. – Я видела, как тяжелеют его руки, как
наливаются ненавистью глаза, – и это парализовало мою волю: именно так всегда
поступала Мышь – она складывала лапки на груди и покорно ждала титра “Конец
фильма”, чтобы вернуться в свою скучную безопасную жизнь.
В дверь постучали, сильно и настойчиво.
– Что происходит? – спросила Алена недовольным голосом.
– Еве что-то плохо, – не растерялся Фарик, – мы
сейчас!..
Алена подергала ручку, деликатная женщина, толкни дверь, где
же твоя хваленая пятнистая ревность?!
Фарик пустил воду и заткнул ванную пробкой.
– Ну ты, шлюшонка, если ты держишь меня за дурака, то
сильно ошибаешься! Быстро и глядя в глаза: зачем ты сняла его?
