— Ты имеешь в виду… ты все еще не знаешь, кто…
— Ты видел фотографии?
— Да, — растерянно кивнул Гаевский.
— А его лицо ты видел?
— Какая-то мерзкая образина…
— Это маска, резиновая маска. Ее запросто можно с него
стянуть, только я не рискнула. Ты займешься детективом?
— Зачем? Я думаю, вы нашли с этим типом общий язык, а
вот я с ним вряд ли найду.
— Ты уедешь?
— Нет, я буду сидеть и ждать, когда вы разделаетесь со
мной. — Он подошел ко мне и, глядя в глаза, заявил:
— Не знаю, зачем я приехал… Мне надо было бы понять… Я
хочу, чтоб ты знала, я любил тебя, мерзкая, грязная шлюха, я тебя действительно
любил.
— Прежде чем ты меня ударишь…
— Ударишь? — засмеялся он. — Да мне коснуться
тебя противно… — Тут взгляд его упал на конверт, в котором лежали присланные
мне фотографии. — Что это? — подозрительно косясь на меня, спросил
Сергей.
— Я получила их утром. Думаю, точно такие, как и у
тебя. Уверена, не мы одни их получим.
— Я ничего не понимаю, — нервно хмурясь, сказал
Сергей.
— Что тут понимать? Просто смешать меня с дерьмом ему
было мало, он отказался от твоих денег, а сегодня… Вот что, у меня полно дел. Я
провожу тебя до двери… — Гаевский стоял столбом, почему-то физиономией
напоминая филина.
— Так он что, изнасиловал тебя? — изрек он, а я
хихикнула:
— Нет, что ты, он просил моей руки и сердца. По всем
правилам, стоя на коленях.
— Так вот почему ты вчера… Лили, девочка моя… — Он
направился ко мне, раскрыв объятья, а я покачала головой:
— Не надо. Очень прошу. — На мои слова ему было
наплевать, и я заорала, теряя терпение:
— Не трогай меня… убирайся, убирайся, черт тебя подери…
— Я понимаю, — трагическим тоном начал он, —
я не мог защитить тебя, и ты… представляю, что творится в твоей душе… прости
меня, пожалуйста, прости меня… — Он зарыдал, и я зарыдала, толку от этого не
было вовсе, но вышло трогательно.
Через некоторое время он потянул меня в спальню, а я
попросила его уехать. Еще минут десять мы бурно обсуждали все это, и он в конце
концов уехал, пообещав заняться детективом. А я вытянулась на кушетке, закрыла
глаза и попробовала справиться с отвращением к себе. Перед глазами стояла все
та же картина: муха, бьющаяся в паутине. Хватит дергаться. Замри. Думай.
Сергей позвонил на следующий день, ближе к вечеру.
— Лили, это я. Тот парень, детектив, он действительно
уехал за границу. И назад не возвращался. По крайней мере, под своей
фамилией. — Я молчала, и он опять заговорил:
— Прости меня. Я много думал, я… Если бы можно было все
вернуть… лучше бы я сел в тюрьму за убийство, которого не совершал. Я должен
был… ты простишь меня?
— Ты ни в чем не виноват, — со вздохом ответила
я. — Я ведь знала, что придется расплачиваться. Мне следовало держаться от
тебя подальше, а вместо этого я влюбилась… И вот к чему мы пришли.
— Я достану паспорт. Как ты думаешь, у нас есть
несколько дней?
— Не знаю, — ответила я правду и повесила трубку.
Потом оделась и вышла из дома.
Часа три я бродила по улицам без всякой цели и вернулась,
только когда стемнело. Долго стояла на крыльце, не решаясь войти. Медленно
прошла через холл, с удивлением оглядываясь. Все здесь казалось мне чужим. «Это
мой дом, — мысленно твердила я. — Мой».
Дом таил в себе угрозу, я чувствовала это, поднялась наверх,
боясь темноты и боясь включить свет. Вошла в спальню, сделала несколько шагов,
сбросила жакет, рука потянулась к выключателю. Цепкие пальцы стиснули мою
ладонь. Я в ужасе попятилась, заметив, как тень отделилась от стены.
— Ты скучала, дорогая? — хрипло спросил он.
Я попыталась вырвать руку, но он крепко держал меня.
— Это вы? — задала я дурацкий вопрос. Конечно, это
он, и он был в моем доме.
— Я, конечно, я. А ты думала, твой любовник? Ну что, он
утешил тебя? Давай прибавим ему работенки… — Я попыталась вырваться, но он
схватил меня за волосы и швырнул на кровать. — Посмотрим, чему ты
научилась в прошлый раз.
— Не трогайте меня! — заорала я.
— Лучше заткнись, — предупредил он и принялся
стаскивать с меня одежду, а я кричала:
— Не трогайте меня, я не убивала мужа, я вам клянусь, я
его не убивала… — Крик перешел в жуткий вой, я повторяла «не надо, не надо», а
потом могла только жалко скулить.
Очнулась я рано утром. Я лежала поперек постели среди смятых
простыней и с отчаянием думала: «Ничего не кончилось, снова утро, впереди день
и новая ночь»… Сколько я выдержу? У меня не было сил подняться, я сползла на
пол, потянулась за халатом, мне было отвратительно видеть свое тело. Торопливо
надев халат, я добрела до двери, распахнула ее, но идти дальше сил не было. Держась
за косяк, я стояла, зажмурившись, ожидая, когда мир вокруг прекратит свою
безумную пляску и вещи займут привычные места.
— Я хочу умереть, — громко сказала я, точно меня
мог кто-то услышать, и заплакала от бессилия. — Господи, я этого не
заслужила.
Держась за стену, я повернула назад, но вид постели вызывал
у меня тошноту, и я все-таки вышла из комнаты. Я двигалась с трудом, дыша, как
загнанная лошадь. Очень долго спускалась по лестнице, вошла в кухню, зачем-то
заглянула в холодильник. Он был пуст. Я не помнила, когда в последний раз была
в магазине. Взяла стакан, налила воды из-под крана, поднесла его к губам, глядя
на свои дрожащие руки с синими жилками, стакан выпал и разбился, я хотела
заплакать и не могла, таращилась на осколки, стоя в луже воды. Вновь открыла
кран и подставила лицо под холодную воду, набрала ее в ладони и выпила, как в
детстве. Тошнота не проходила, я стояла, нагнувшись над раковиной, пошатываясь
и боясь лишиться опоры. Потом кое-как дошла до стула, медленно опустилась, тело
ответило на неловкое движение мгновенной болью. Я вытянула руки, положила на
них голову и заставила себя дышать, медленно и спокойно. Боль затаилась,
готовая вернуться в любой момент, я попробовала выпрямиться, и она тут же
вернулась. «Почему бы не сдохнуть прямо сейчас?» — со злостью подумала я.
Зазвонил телефон, я поглядела на него с недоумением, точно
пыталась вспомнить, что это такое, в конце концов взяла трубку.
