— Да? Твой брат думал иначе. Я как-то спросила, почему
это он терпеть не может своего старшего братца. Ведь он тебя терпеть не мог, ты
же знаешь. Он даже не особенно скрывал это. Я по доброте душевной несколько раз
намекала, что не худо бы вспомнить тебя в завещании, как-никак родственник, но
Виктор и слышать об этом не хотел. В конце концов, это стало по-настоящему
интересным и я занялась расспросами всерьез. И знаешь, что он мне рассказал? Совершенно
невероятную историю.
Будто бы однажды, давным-давно, когда ваши родители уехали
на дачу, а ты, как старший в семье, приглядывал за братишками…
Дальше продолжать? — усмехнулась я. Лицо Владимира
Павловича побледнело.
— Он рассказал тебе это? — спросил он неуверенно.
— Почему бы и нет? Он мой муж и у нас не было секретов
друг от друга. Ты пытался соблазнить собственных братьев. Игорь плакал с
перепугу, потому что ничего не понял, а вот Виктор…
Виктор…
— Заткнись, — не выдержал Владимир Павлович.
— Уже заткнулась. Хочу добавить только, что братская
любовь в тот день уступила место лютой вражде. Братья нажаловались родителям,
несмотря на твои угрозы, и…
— Заткнись, я сказал.
— Молчу. Жаль, что суровость родителей не отбила у тебя
охоту ко всяким гадостям. Ты ведь собирался баллотироваться на выборах? Виктор
был возмущен, когда узнал об этом, он так и сказал: недопустимо, когда всякие
подонки рвутся к власти. И предпринял кое-какие шаги.
— Какие шаги? — с трудом дыша, спросил Владимир
Павлович.
— Успешные. Думаю, до выборов дело бы не дошло. Тебе
пришлось бы снять свою кандидатуру. Может поэтому мой муж скоропостижно
скончался, а? Ты жаждешь стать политиком и очень падок на чужие деньги. Чем не
повод, чтобы избавиться от брата?
— Да ты с ума сошла? — Из горла его вырвалось
нечто вроде хрипа. — Ты… ты блефуешь. Это все чушь.
— История с охранником действительно выглядит
подозрительно, — не обращая внимания, продолжила я. — С чего бы
Даниле убивать моего мужа? Мало того, повод, который он назвал, поистине
смехотворен. Парня нагло подставили и не стоит ли за этим…
— Сука, — заорал он. — Ненавижу…
Надо отдать должное Владимиру Павловичу, справился он с
эмоциями довольно быстро, поднялся, с нездоровой бледностью на щеках, и четко,
словно печатая шаг, заявил:
— Оставь себе эти деньги. Ты так хотела их, бедняжка.
Боюсь только, тебе недолго придется наслаждаться ими. Я клянусь тебе, что
сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы засадить тебя в тюрьму. Тебя и
твоего любовника. Когда окажешься за решеткой, пиши до востребования, возможно,
я отвечу.
Он стремительно вышел из комнаты, а я тяжело опустилась в
кресло. Боевой задор мгновенно исчез, уступив место смертельной усталости. Во
Владимире Павловиче я ошиблась, я была уверена, что мои слова произведут на
него должное впечатление, а они возымели совершенно обратный эффект. Одна
надежда, что он, придя в себя, все как следует взвесит и решит оставить меня в
покое. Если нет… если нет, мне предстоят нелегкие дни.
Я потерла лицо ладонью, таким образом пытаясь избавиться от
назойливых мыслей. Допустим братец докажет, что мы с Сережей уже три месяца
любовники. Ну и что? Этот факт не повод возобновлять расследование. А вот если
он заставит усомниться в показаниях свидетелей… Что, если он все и подстроил?
Сначала нашел этих самых свидетелей, о чем не замедлил
сообщить Сергею, а теперь их разоблачит? Вполне в духе Владимира Павловича.
Может дать ему денег? Нет, это бесполезно. Уступив один раз, со спокойной
жизнью можно проститься. Остается одно…
Я уткнулась лицом в спинку кресла, подтянув колени к животу,
и горько заплакала. Мне хотелось оказаться за тысячи километров от этого места
и ничего не знать об убийствах, шантаже и проклятых деньгах. Вот уж воистину
права пословица: не в них счастье.
Понемногу я успокоилась, выпила чаю в кухне, прошлась по
дому, проверяя все двери, взгляд мой наткнулся на телефонную трубку и я после
некоторого колебания набрала номер Сергея.
— Лили, дорогая, я не решался тебе звонить. Думал,
вдруг ты не одна. Как прошел день?
— Ужасно. У меня только что был брат мужа. Требовал
денег.
— Пошли его к черту.
— Он знает о нас.
— Ну и что?
— Еще он знает о свидетелях.
— Я не понимаю…
— Он собирается доказать, что они подкуплены.
— Что ж, пусть докажет. Послушай, детка, я их не подкупал,
ты тоже. Я не знаю, кто стоит за всем этим. Если кто-то серьезный, Владимира
Павловича ждет сюрприз. Ты понимаешь, о чем я? Скорее всего, он быстро
угомонится…
— Твои слова пугают больше его угроз. Сережа, я…
— Вот что, я сейчас приеду. Если мое существование для
него уже не тайна, глупо прятаться.
— Нет, Сережа, я не хочу…
— Ты не хочешь меня видеть?
— Конечно я хочу тебя видеть, но…
— Я сейчас приеду.
Он приехал через двадцать минут, все это время я металась по
гостиной, изводя себя сомнениями и укорами: мы теряем осторожность. Я ведь
знаю, с Сережей встречаться нельзя, но мне было так одиноко, так жутко в этом
огромном доме. В общем, когда он приехал, я встретила его со смешанным чувством
беспокойства и радости. Не успела я закрыть за ним дверь, как он заключил меня
в объятья.
— Я так тосковал по тебе, — шептал он, целуя меня.
Я хотела остановить его, но не смогла вымолвить ни слова. Не помню, как мы
оказались в моей спальной.
Лишь в два часа ночи мы спустились в кухню выпить кофе.
Сергей решил остаться до утра, я пыталась возразить, но делала это без особой
охоты и он, конечно, остался.
— Твой Владимир Павлович идиот, — сидя в халате
моего мужа, сказал Сергей. — Что он добьется своими разоблачениями? В
конце концов, у нас есть охранник, который сознался в убийстве.
— У Владимира Павловича большие возможности, он
способен убедить кого надо, что следствие проводили без должной тщательности…
Ко всему прочему я не верю, что мужа убил Данила, слишком все это глупо. Я
разговаривала с Андреем, компаньоном Виктора, у них не было никаких дел с этим
типом из налоговой полиции.
— Не ломай голову, скорее всего парень выдумал еще одно
убийство, надеясь удрать во время следственного эксперимента, но ему не повезло
и он погиб.
— Сережа, но ведь получается…
