– Она страстно любит телевизор смотреть. Обожает сериалы. А еще она любит поесть. Устроится с подносом перед телевизором, и больше ей ничего не нужно. Кто-то ей внушил в свое время, что она некрасивая и мужчинам такие, как она, простые, деревенские, не нравятся… Словом, она в этом плане редкая девушка. Мы же, провинциалки, вообще-то стараемся как-то зацепиться в Москве… ну, я сужу скорее по себе, по своим подругам… Но не по Тане. А еще она очень скрытная. Знаете, я не удивлюсь, если узнаю, что у нее все-таки кто-то есть… Иногда по ночам во сне она плачет, да так горько, просто душу мне рвет… А разбужу ее, спрошу, отчего она плачет – а она говорит, что не помнит.
– А у вас как с личной жизнью? – спросил Игорь.
– У меня-то? – Ее карие глаза заблестели. – Нормально! У меня парень есть. Мы у него встречаемся. Он менеджер в одной фирме, рекламой занимается. У него и квартира своя, и зарплата неплохая. Думаю, мы скоро поженимся. Татьяне я пока ничего не говорю, знаю, она расстроится. Ей же придется искать новую компаньонку, с кем делить квартиру. Хотя у меня есть одна девушка на примете, она тоже в нашем супермаркете работает, правда, у нее маленький ребенок…
– Скажите, Оля: в вашей квартире не осталась ли от этого Виктора какая-нибудь вещица – куртка там, свитер?
– Не знаю, может, что-то и осталось. Но об этом у Тани спросить нужно.
– Значит, вы говорите, жил он в дворницкой на Бахрушина? Номер дома вы, конечно, не знаете…
– Нет, не знаю. Но окна этой дворницкой выходят на улицу Бахрушина, это в пяти минутах от театрального музея.
28. Алик
Мы стали заговорщиками. Сообщниками. Настоящими. Преступниками… Отец совершил убийство, а мы – я и Зоя – покрывали его. Что-то изменилось в атмосфере, точнее, в наших отношениях после визита следователя. Опасность, исходившая от этого человека, была так велика, что я почти уже видел моего отца в тюремной робе и нас с Зоей, понуро стоящих в очереди, чтобы передать бандероль нашему дорогому арестанту с лапшой «Доширак» и двумя палками колбасы. (Однажды, в минуту душевной тревоги, будучи на грани отчаяния, я нарыл в Интернете статью «Продуктовые передачи в СИЗО» (как собирать и передавать в СИЗО продуктовые передачи).
Гибкий, приспосабливающийся мозг моего отца, который после возвращения Зои произвел переоценку жизненных ценностей, выдал от отчаяния унизительную для него идею устного контракта между ним и Федором, целью которого была беременность Зои. Потрясенная услышанным, Зоя, может, в первые мгновения и поверила в этот их разговор (жизнь ее так потрепала в последние месяцы, что она уже ничему не удивлялась), но потом, к счастью, весьма талантливо подыграла отцу, чем и спасла положение. Чего только не придумаешь, чтобы спастись от тюрьмы!
Помогла нам и Таня, моя Таня, которая, думаю, в знак благодарности за какие-то мои прежние заслуги перед ней поддержала меня и не опознала тело Федора.
Все, казалось бы, складывалось удачным образом, и нашу семью следователь Седов мог бы и вовсе оставить в покое – если бы нашелся и пистолет…
Отец. Как же прекрасно он сыграл роль человека, неожиданно обнаружившего исчезновение своего личного оружия. Как все натурально получилось!
Пистолет я спрятал сразу же после убийства Федора в надежное место – завернутый в полиэтилен, он лежал на самом дне глиняного сосуда с сушеными яблоками на лоджии. И вот теперь стало необходимым, чтобы пистолет всплыл, обнаружился, как-то объявился… Я целую ночь ломал над этим голову, пока не придумал гениальную схему «возврата» пистолета! Уже на следующее утро мы извлекли его из банки, тщательно стерли с него все отпечатки пальцев (на самом деле никаких отпечатков там уже не было, мы их уничтожили еще восемь месяцев тому назад!), уложили в кожаную папку для документов, и отец увез ценный груз на работу и положил в рабочий сейф. После чего позвонил Седову и, дико извиняясь (и заикаясь, типа рассеянный «ботаник»), объявил, что оружие (слава тебе господи!) нашлось! Мы были готовы и к вполне ожидаемым в этой ситуации вопросам – например, когда и где отец в последний раз стрелял и так далее? На тот случай, если в стволе обнаружат копоть, следы пороха. У нас с отцом было одно местечко за городом, где мы неоднократно стреляли по консервным банкам, и показать его, а также найти под снегом великое множество пуль и гильз не составило бы труда…
Седов лично приехал в институт к отцу, взял пистолет и, никак не прокомментировав находку, изъял его, оформив по всей форме.
Я в тот момент был в университете, но постоянно думал об отце и больше всего боялся, что он не выдержит, сорвется и во всем признается. Ведь в моменты эмоционального подъема ему иногда начинало казаться, что он и преступления-то никакого не совершал – выстрелил в вора, угрожавшего ему оружием, поскольку это было единственным правильным решением, и все тут.
Тот факт, что Федор был «вооружен» игрушечным пистолетом, его не слишком беспокоил. Однако надо признаться, что, зная своего совестливого отца, я в этом смысле подготовился – игрушечный пистолет с отпечатками пальцев Федора я спрятал в надежном месте: в подвале нашего дома за батареей…
Но, к счастью, история с пистолетом не имела продолжения. После того как Седов увез пистолет на экспертизу, не было ни одного звонка от него – нас словно бы забыли.
Но мне хотелось перестраховаться. Я не мог оставить без внимания девушку Таню, которая – единственная из всего окружения Федора – искала его официально. Кто она такая? И почему я не был с ней знаком? Мне почему-то казалось, что между этой Таней Тихоновой и вымогателем, которому мы передали в общей сложности около тридцати тысяч долларов, существует какая-то связь. И вот эту-то связь я и хотел вычислить, понять.
Поэтому первое, что мне предстояло сделать, – разыскать ее.
Мне показалось вполне логичным позвонить следователю (визитку он мне, к счастью, оставил) и спросить у него номер телефона Татьяны Тихоновой. Объясню ему свое желание встретиться и поговорить с ней так: до этой истории с лесной находкой я и не подозревал о ее существовании. Общаясь с Федором, я на самом деле ни разу не слышал от него о какой-то Татьяне. Пусть следователь думает, что я еще не теряю надежды увидеть своего друга живым и здоровым и надеюсь – возможно, эта Татьяна подскажет мне, в каком направлении вести поиски. Хотя на самом деле меня просто сжигало любопытство: кто она такая? что знает? насколько опасна?
Седов на удивление легко пошел на контакт, продиктовал мне номер ее телефона и добавил, что она работает кассиром в супермаркете. Назвал он и адрес.
Я тотчас позвонил Тихоновой.
– Привет. Меня зовут Алик. Я друг Федора. Надо бы встретиться…
– Хорошо. Давай, – услышал я кроткий тихий голос.
И через два часа мы с ней встретились на Тверской возле «Макдоналдса». Такое унылое, в смешном вязаном берете, создание: бледные щечки, бескровные губы.
Я пригласил ее перекусить, взял ей бигмак, жареную картошку и пирожок с яблоками.
