Евсеев уже не сидел за столом, он описывал хищные круги около стула с Лешим.
— Так люди-то все разные, — вяло защищался тот. — Вон, Середов и этот… Заржецкий, два кекса. Они у меня еще по первому уровню зачеты никак не сдадут. Вот их точно одних отпускать нельзя, и даже если с группой идут, то наверху надо «скорую помощь» и спасателей держать наготове… Только я тут при чем? Я в «минусе» лучше ориентируюсь, чем в этих ваших коридорах лубянских…
— В наших, Алексей! В наших коридорах! — с досадой выдохнул Евсеев. — Восемь лет прошло, а ты все отстраняешься… А правила — они и для тебя писаны. Если бы ты их соблюдал, если бы задержал этих молодчиков под «Кузней», как предписано инструкцией, составил на них протокол, подал рапорт — никаких жалоб не было бы, понимаешь? Никаких! Наоборот: это им бы пришлось выкручиваться, писать объяснения и все такое!..
Леший, до этого момента сидевший неподвижно, как бетонное изваяние, зашевелился, поднялся.
— Да понимаю я, Юрий Петрович, — хмуро сказал он. — Все понимаю. Только не моё это — инструкции, правила. Не вписываюсь я в эту схему. И «минус», каким я его знаю, он тоже не вписывается. Это не метро, где все по расписанию, туда-сюда… Там по-другому… Я много думал над этим. Даже вот…
Он полез в нагрудный карман, достал оттуда сложенный вчетверо лист, протянул Евсееву.
— Бумагу вот составил на всякий такой случай…
— Какая еще бумага? Что это? — спросил Евсеев.
— Рапорт об отставке. Ухожу из «Тоннеля», товарищ майор.
Евсеев отдернул руку, развернулся, молча прошел к столу, сел. Нет, все-таки трудно быть идеалом. Пожалуй, идеальный начальник вообще нежизнеспособен…
— Это из пивбара ты можешь уйти вот так вот: попил пивка — до свиданья! — и ушел. А эту бумагу отнеси в сортир на третьем этаже, там никогда туалетной не бывает! — рявкнул он. — Чем недоволен? Конкретно? Зарплата, условия труда?
Майор Синцов хмуро мотнул головой.
— Зарплата царская…
— Ладно, не издевайся! У вас еще подземные надбавки и за секретность, что тогда наземному оперсоставу говорить?
— Да нет, правда. Могучая зарплата. Почти вся остается…
Леший не издевался и не шутил, он говорил от сердца. Евсеев даже улыбнулся.
— Ну, ты даешь, Леха! А все жалуются! Да и сам до двадцатого числа всегда «на подсосе» тяну…
— Кто как привык. Я ведь в основном на снаряжение тратился. Жратва простая — яйца, лапша, молоко, хлеб. А сейчас и снаряжение готовое, и талоны на усиленное питание, и почти сорок тыщ каждый месяц…
— Значит, по зарплате претензий нет. Хорошо. По работе?
— Да это не работа… Это жизнь моя… Мне ведь на Тверской делать нечего: неинтересно там! А в «минус» закинешься — там все другое, настоящее…
— Ты эти свои «закидки» забывай! Это оперативно-служебный спуск, или выход, как в инструкции написано, — со значением поправил Евсеев. И подвел итог.
— Значит, и по работе претензий нет. Тогда в чем дело?
Леший вздохнул.
— Жизнь нельзя уложить в инструкции. Я уже восемь лет у вас в штате, а мне из милиции по-прежнему раз-два в месяц звонят: «Два спелеолога закинулись и не вышли», или: «Студентики собрались под Неглинкой прогуляться и пропали…» Чего мне делать? Объяснять: «Мол, я такой правильный, что без начальства не могу „в минус“ соваться! А МЧС, извините, под землей не работает. Да и вообще никто там не работает и никого не спасает. Так что отстаньте с вашими глупостями, как эти мудаки закидывались, так пусть и выкидываются!»
Он вздохнул еще раз.
— Да и вообще — не так все идет…
— Почему «не так»? — возразил Евсеев. Он чувствовал себя полным дураком: начал с разноса, а заканчивает похвалами. — «Минус» подчистили, порядок навели, доступ ограничили, официальную картографию закончили… Да и взвод ты создал работоспособный, пусть Середов с Заржецким еще новички, но основной костяк — профессионалы, таких нет и не было…
Леший криво усмехнулся.
— Были. Они «тепляки» от бомжей еще лучше чистили. Потому что сразу в живот стреляли. А мы только морды бьем, да и то вопреки инструкции.
Евсеев от возмущения даже кулаком по столу пристукнул. От толчка включился стоящий рядом с календарем угловатый блестящий атлет и принялся безостановочно крутить «солнышко» на блестящем турнике. У этой фигурки тоже была своя загадочная история, только ее не все знали. Леший, например, не знал.
— Ты это брось! Неверовских выродков с кем сравниваешь? Пыльченко блестящие результаты дает…
— Ну, так… Ведь Пальца я лично натаскивал, года два, а то и три… А ведь никто из старых диггеров, из «знающих», так и не пришел ко мне!
— Не всех бы и взяли. Ты знаешь, что у твоего друга Хоря отец был судимый? Вот при всем уважении его бы и завернули! Да и многие «знающие» не прошли бы спецпроверок, медкомиссий, тестирований…
— Хоря уже нет сколько лет, а вы все его бумаги перебираете, — поморщился Леший. — Только такого диггера второго не найдешь. И не вырастишь. Он знаешь, куда ходил? Э-э-эх!
— Извини. Просто к слову пришлось, что бюрократию не объедешь. А ребята перспективные у тебя есть! Бородько, Рудин… Кто там еще — Зарембо, Полосников! Они что, по-твоему, хуже этих пижонов, которые просиживают штаны в «Козероге»?
— Да это разное, — снова поморщился Леший. — «Знающие» через свой нюх все каналы проходили, каждый камешек в мозгах помечен. А наши ребята по картам закидывались. Это большая разница. Поэтому в «Козероге» моих и не принимали. Там старая школа сидела, им наше картографирование — как роза через противогаз, никакого кайфа…
Евсеев презрительно скривился.
— Брось! Не эти хваленые «знающие» вычистили из Фрунзенских пустот группу Хриплого, который сплавлял кавказцам взрывчатку с армейских складов! И банду Зиновьева, которая в Стромынском коллекторе пряталась, не они постреляли! И предотвратили теракт на Филевской линии в 2007-м не они, а ты со своими парнями! Что, не так? Молчи, не надо! Я сам тебе скажу, чем эти козероги занимались в то время. Они пили пиво с сосисками. Да, и еще — травили байки. Вот все, что они могут. Да и сейчас, наверняка, то же самое делают…
— Да нет… Сейчас и их в «Роге» нет, там теперь другое кружилово-мутилово…
Трудно быть идеальным начальником, а может, и невозможно. Майор Евсеев тяжело вздохнул и одним мазком перечеркнул портрет прогрессивного руководителя новой формации.
— Короче, Алексей, если ты уйдешь, «Тоннель» развалится к чертям собачьим! Потому что ребята — и Рудин и Палец, даже Заржецкий с Середовым — они молятся на тебя! Да и честно скажу — замены тебе нет! Не вырастил ты еще себе замену! Уйдешь ты — уйдут и твои парни. А кто придет? Нынешние ушлые пацаны, которым все равно, где «рубить бабло»? Получится вариант «Неверов номер два»! Будут опять трупы в «минусе», стрельба, взрывы, кровь, грязь… А ты будешь пить пиво. И твои парни будут пить пиво, травить байки и строить из себя самых настоящих «знающих». Кайф, да?!
