И тут до него дошло. Еще одна мозаика сложилась до
последнего кусочка. Все стало понятно: небрежно намотанные бинты, полумрак,
неуловимо знакомая походка темноволосого…
Это и был Пашка. И никакого пьяного падения мордой на
асфальт. Пластическая операция где-то далеко отсюда, у хорошего, надежного
врача, который, подобно покойному Николаю Петровичу, чересчур уж вольно
обращается с клятвой Гиппократа. Если только сей эскулап еще жив. Зная Пашкины
приемчики, начинаешь в этом сомневаться.
Пашка — уже не Пашка. Значит, его, Петра, окончательно
приговорили. Манекен, изволите ли видеть…
Глава 5
Несчастная жертва барской прихоти
Выйдя из машины на заднем дворе и шагая к своему кабинету,
он поневоле сохранял на лице маску слегка идиотской эйфории — именно так, со
всех точек зрения, и следовало выглядеть цивилизованному бизнесмену,
отхватившему практически в единоличное распоряжение свою сделку века…
Свершилось. В роскошном зале заседаний лучшего в Шантарске
бизнес-центра «Лазурит» только что были подписаны эпохальные соглашения по
Тарбачанскому проекту. Присутствовал отборный бомонд — элегантные до безобразия
иностранные инвесторы, заметно уступавшие им в умении небрежно-уверенно
щеголять в дорогих тройках местные бизнесмены из числа имевших прямое отношение
к проекту, представители областной администрации, возглавляемые слегка
меланхоличным г-ном Карсавиным, выставочные экземпляры банкиров с г-ном Рыжовым
на первом плане и прочие вершители судеб, капитаны индустрии, владельцы
заводов, газет, пароходов. Было во всем этом нечто от театрального действа —
чересчур широкие улыбки, чересчур плавно-торжественные движения рук с
занесенными над белоснежными бумагами бесценными авторучками, чересчур деланное
воодушевление. Ну что же, вполне возможно, именно такая, строго отмеренная доза
театральности и должна была наличествовать при подписании подобных договоров.
Петр не мог знать точно. Свою роль он сыграл безукоризненно — столь же торжественно-лихо
подмахивал бумаги, улыбался варяжским гостям и здешним чалдонам, пожимал
протянутые руки, подхватывал на лету светские реплики о сияющих горизонтах,
ослепительных перспективах, единстве капиталистов всего мира, и, уж непременно,
о баснословном везении матушки-России, которой посчастливилось заиметь новых
Третьяковых и Морозовых в лице многих здесь присутствующих и персонально П.И.
Савельева.
Потом, значительно уменьшившись числом — одни только боссы и
финансисты, непосредственно причастные к проекту, — перешли в соседний
зал, дабы отдаться на растерзание средств массовой информации (первую скрипку
среди асов телекамер играла, конечно, очаровательная Вика Викентьева в сугубо
деловом прикиде — Петр свято выполнял взятые на себя обязательства, пусть и
данные от чужого имени). Все, разумеется, и там прошло гладко, представители
древнейшей профессии были одарены, пожалуй что, пудами высокосортной лапши для
завешивания ушей. Правда, с этим суждением Петр, пожалуй что, перебрал. В конце
концов, очень и очень многие из присутствующих всерьез рассчитывали, что
Шантарск оросится золотым ливнем инвестиций. Да что там, подавляющее
большинство. Кто мог предполагать, что пользовавшийся безукоризненной
репутацией П.И. Савельев на деле всего-навсего трудолюбиво претворил в жизнь
пример, подсказанный классиком французской изящной словесности? И решил
вульгарно скачать денежки в личную мошну? Заикнись кому об этом, искренне ржали
бы, полагая тебя идиотом и провокатором…
Шествуя к своему «мерседесу» по обширному двору «Лазурита»,
Петр ощущал легонькую дрожь в коленках, проистекавшую, конечно, не от выпитого
только что шампанского. В голове так и вертелась бессмертная фраза Бендера:
«Берегите пенсне, Киса! Сейчас начнется…»
Вот именно. Вряд ли в него сейчас всадят пулю. Простой
расчет — этакая смесь разбойной логики и светских приличий — требует наступить
на горло естественным людоедским стремлениям, выждать пару дней. Уж никак не
годится убирать манекена в тот же самый день. Так что сегодня опасаться поганых
сюрпризов не следовало — и все равно, инстинкт самосохранения заставлял
сердчишко заходиться в морозной смертной тоске…
В стенах родного офиса от сердца слегка отлегло — ничего не
случилось по дороге, он все еще был цел-невредим. И гораздо важнее, нежели
ждать удара со всех сторон света, было ответить на коварный вопрос: был ли
покойный Фомич единственным посвященным лицом или?
Но как ответ отыскать? В конторе, кстати, никто до сих пор
не встревожился из-за отсутствия Козырева — ну, понятно, прошло слишком мало
времени, разве что иные удивятся мимолетно, отчего это на подписании не было
Фомича, коему просто-таки по протоколу положено… Однако из сотрудников
«Дюрандаля» на церемонии была одна только Снежная Королева, Ирина Сергеевна, а
она не из тех, кто спешит разносить сплетни. Вообще интересно, как там будет
обставлено с Фомичом, со вчерашнего вечера исправно коченеющим на полу той
квартирки? Позвонит какой-нибудь аноним в милицию или события предоставят их
естественному течению? Если…
Мурли-ширли-мырли! Селектор закурлыкал…
— Павел Иванович…
— Да?
— К вам Ирина Сергеевна по срочному делу…
— Жанночка, пусть подождет буквально минуту… Я скажу,
когда..
— Понятно, — пропела Жанна и отключилась.
«А вдруг?» — мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? Еще
не факт, что именно она и есть помянутая Фея… но, окажись она Феей, это
прекрасно уложилось бы в мозаику. Очаровательна, что немаловажно для сексуально
подвинутого Пашки, умна, что в этом деле опять-таки плюс, сидит на бухгалтерии
— снова ставим плюсик…
Как проверить? Да очень просто!
Он великолепным прыжком, словно берущий одиннадцатиметровый
искусный вратарь, метнулся к сейфу за картиной. Выхватил оттуда ту бутылку
«Хеннесси», где оставалось не более стакана, на ходу отхлебнул, проливая на
пиджак и сорочку. Для надежности выплюнул большую часть отхлебнутого в горсть,
втер в полы пиджака. Плюхнул на стол стакан и бутылку, распустил узел галстука.
Двумя пальцами сунул в нагрудный карман невесомую плоскую пластиночку
микрофона. Чтобы придать картине завершенность, плеснул коньяком прямо на
парочку малозначительных бумаг, залежавшихся на столе. Нажал клавишу:
— Ирину Сергеевну х-хачу! — прямо-таки рявкнул он
с интонациями Мимино, так, чтобы сама помянутая непременно услышала. —
Проси!
Снежная Королева с порога, одним взглядом оценила
обстановку, но бровью не повела, изящно ставя великолепные ноги, подошла к
столу.
— Прошу, драгоценная! — с подъемом заявил Петр,
обогнув стол и приблизившись к ней вплотную. — Украсьте своей персоной
кресло!
От него должно было нести, как от винной бочки, но деловая
красавица оставалась невозмутима. Села, положив ногу на ногу, держа на коленях
тонкую пластиковую папочку, поинтересовалась:
— Павел Иванович, вы, простите великодушно, в состоянии
серьезно относиться к делу?
