– Привет, девчонки! Чего это вы по углам жметесь? Пошли
в пинг-понг играть.
На “Эскалибуре” был оборудован маленький спортивный зал, в
котором, кроме тренажеров, стоял еще и стол для пинг-понга.
– Два против одного, что я вас обставлю, – продолжал
соблазнять Муха.
– Ничего не получится, – сказала я. – Карпик улетает
вертолетом.
– Ага. Вот оно что. Крысы уже бегут с тонущего корабля.
Ну что ж, держи на память, Карпик. – Муха сунул руку в один из своих
многочисленных карманов и извлек оттуда маленький кусок ткани. При ближайшем
рассмотрении он оказался искусно вытканной шапочкой. Яркие набивные цветы были
к тому же обшиты бисером. Муха водрузил шапочку на голову Карпика, отошел на
несколько шагов и склонил голову набок.
– По-моему, здорово. Как вы думаете, Ева?
– Ле манифиг, – сказала я словами Аники и тут же
почувствовала легкие угрызения совести: даже наш беспечный, как
бабочка-капустница, “голубой” догадался что-то подарить Карпику на прощанье, а
я даже не подумала об этом. Что-то ты совсем одичала в непролазных дебрях
своего вечного одиночества, Ева…
– А тебе нравится? – спросила у меня Карпик, поправляя
кокетливую шапочку рукой.
– Просто чудесно, девочка.
– Спасибо, Муха! – Карпик приподнялась на цыпочки и
поцеловала азиата в щеку.
– Счастливого пути, Карпик. – Муха почтительно
приложился к руке девочки. Ох уж эти мне “голубые”, их нужно занести в Красную
книгу и охранять законом только потому, чтобы не перевелась эта ненавязчивая
галантность!..
Муха пошел по коридору, соблазнительно виляя маленькой
крепкой задницей.
– Я бы очень хотела научиться играть в пинг-понг, –
вздохнула Карпик.
Дверь ее каюты приоткрылась, и оттуда выглянул Сокольников:
– Сколько можно тебя ждать, Лариса! Тридцать минут
давно прошли!..
– Мне пора, – сказала я, еще раз поцеловала Карпика и,
не оглядываясь, пошла по коридору.
Спустившись на свою палубу, я самым предательским образом
сразу же забыла о Карпике. Под дохой у меня покоилась тайна покойного старпома
Митько, в кармане лежал ключ от всех дверей на корабле: похоже, уезжая, Карпик
сделала мне царский подарок. Я вдруг подумала о том, что Карпик так и не
оставила мне свой телефон, следовательно, никаких проблем, никаких
обязательств, всего лишь милая корабельная дружба, которая оканчивается сразу
же после того, как подают трап на берег. Конечно, все было бы совсем
по-другому, если бы мне тоже было тринадцать лет. Вздор, Ева, если бы тебе было
тринадцать лет, ты бы сразу же начала стесняться хромой подружки. Обычная
детская жестокость, только и всего…
Я страшно надеялась, что Вадика не будет в каюте, не станешь
же при нем раскладывать все свои находки, – замучит расспросами… В последнее
время Вадик взял в привычку ошиваться там, где находилась Клио. Таких мест было
немного, включая нос корабля, на котором Клио иногда любила торчать в окружении
поклонников и простирать руки к разверзающимся перед “Эскалибуром” водам
(очевидно, лавры картонного смазливца-геройчика Леонардо ди Каприо не давали ей
покоя). В основном же Клио пропадала в бильярдной, где покуривала свою трубку и
кокетничала со всеми подряд. Кокетство было ее хобби. Если бы на корабле не
было людей, она начала бы кокетничать с портальными лебедками, тифоном и спасательными
плотиками. Именно это высокомерное кокетство и сводило Вадика с ума.
…Вадик валялся на койке, закинув руки за голову.
– Послушай, Ева, – набросился он на меня. – Почему я
должен делать твою работу. В конце концов, кто руководитель съемочной группы –
я или ты?!
После обеда Клио на глазах у изумленной общественности мило
щебетала с проклятым стюардом, и ярость Вадика была вполне объяснима. Я же
отнеслась к ней с состраданием.
– А что, собственно, случилось? Мы даже еще не прибыли
на место.
– Я договорился с капитаном. Завтра в четыре утра
прибываем на место и становимся на якорь. Мы с тобой должны отснять “Эскалибур”
с моря, пара-тройка общих планов. Капитан даст бот, как только застопорит
машины.
– А почему такая спешка? Неужели нельзя дождаться утра
и утром снять “Эскалибур” с моря.
– Сразу видно, что ты не эстетка, – вздохнул Вадик. –
Неужели ты не понимаешь, что ночной полуосвещенный корабль выглядит гораздо
романтичнее…
– Хорошо. Я с тобой согласна. Главное, не проспать.
– Суздалев зайдет за нами. А банкир все-таки уезжает?
– Да.
– Не обломилось тебе, – мелко восторжествовал Вадик.
– Перекинусь на кого-нибудь другого, – парировала я. –
Слава богу, мужчин здесь в четыре раз больше, чем женщин, не считая экипажа. У
меня еще есть шанс.
– Ну-ну.
Вадик даже не собирался никуда выходить, наверняка он
проторчит в каюте до самого ужина. А находиться вблизи от бумаг, которые
интересуют меня больше всего на свете, и даже не притронуться к ним – это
пытка, достойная святой инквизиции. Терпеть ее я не собиралась и потому сразу
же приступила к зачистке местности и выдавливанию Вадика из каюты.
– Что ты такой кислый, Вадюня? – начала я издалека.
– Переел за обедом. Теперь изжога мучает.
– Может быть, сходишь за содой? У кока наверняка есть.
– Мне так хотелось выставить несчастного оператора из каюты, что я не
брезговала никакими, даже малейшими поводами и подбирала их на лету, как
стервятник падаль.
– Ничего. Перетопчусь.
– А то отправился бы куда-нибудь, развеялся.
– Куда, интересно?
– Ну, не знаю. В спортзал, например. Там как раз Клио
вербует волонтеров для игры в пинг-понг. Желающих хоть отбавляй, но без тебя
картина не полна.
– И этот павиан тоже там? – Вадик не уставал злословить
по поводу стюарда Романа.
– Пока не видела. Лови миг удачи. Как это она тебя тогда
назвала? Мучачос! – Я развязно хихикнула, копируя Клио: если ты уже начала
врать, то ври до конца, Ева.
– Нет. Не пойду.
– Дело твое. Я ведь просто так сказала.
Я вздохнула, улеглась на койку и посмотрела на часы. Десять
против одного, что через пятнадцать минут Вадик отправится в спортивный зал.
Вадик созрел через десять.
– Пойду прогуляюсь, а то мне эти “Потерпевшие
кораблекрушение” до смерти надоели. Все время перед глазами. – Эта была сущая
правда: пророческая картина Доу висела в опасной близости от головы оператора.
Я мысленно себя поздравила: влюбленные мужчины
просчитываются так же легко, как и влюбленные женщины.
– Ключ можешь не брать, – стараясь сохранять беспечный
тон, сказала я. – Я никуда не выхожу до самого ужина.
