– Да вы с ума сошли, товарищ… Здесь грохот такой, что
собственная женка будет рожать в муках – и то не услышишь. Разве сами не
видите. Я вообще случайно…
– Случайно наткнулись на тело?
– Ну да Мы же здесь не сидим, мы наверху, в посту
управления. Только раз в час спускаемся, механизмы обходим, мало ли что… Вот
спустился в очередной раз – так его и увидел. А как увидел – так сам чуть рядом
не свалился от ужаса.
– Вы сразу же поднялись к капитану?
– Да не поднимался я. Я же при механизмах… Сообщил по
селектору с поста, так, мол, и так, вот он и спустился.
– Моторист позвонил вам в каюту?
– Я был в рубке, – четко, по-военному, ответил капитан.
– Наш моторист позвонил именно туда.
– В котором часу это произошло?
– Три пятьдесят. Но разве сейчас это имеет значение?
– Все имеет значение, – наставительно сказал Альберт
Бенедиктович, – пока мы не выяснили причину смерти.
Призрак возможного убийства коснулся лиц присутствующих, и
все надолго замолчали. Только адвокат продолжил импровизированный допрос
свидетелей. И снова обратился к Аркадьичу:
– Значит, вы действительно ничего не слышали?
– Я же говорил…
– Гм-гм… Действительно, здесь чересчур шумно. – Чтобы
как-то сгладить очередную неловкость, Альберт Бенедиктович снова обратился к
нейрохирургу:
– Что вы можете сказать относительно высоты, с которой…
м-м… упало тело?
– Ну, судя по внешним повреждениям, метров
восемнадцать-двадцать… Не больше… Хотя я не могу ручаться за это.
Альберт Бенедиктович поднял голову. Следом за ним то же
самое проделали и все остальные.
– Н-да, – промямлил он, – очень неприятная ситуация…
Нужно осмотреть все переходы, площадки и лестницы… Возможно, это прольет свет
на происшедшее.
Это была первая здравая мысль, высказанная толстым
адвокатом. Группа добровольцев во главе со вторым помощником тотчас же
отправилась прочесывать машинное отделение сверху донизу, а у трупа остались
только капитан, адвокат, комплекция которого не позволяла скакать по крутым
трапам в поисках истины, губернатор и я с Вадимом.
Вадик уже давно выключил камеру, тело старпома накрыли
куском брезента, а мужчины посматривали на меня недружелюбно: я была совершенно
лишним элементом, инородным телом, любопытной самозванкой, невесть как попавшей
на тризну.
Впрочем, мне было глубоко плевать на то, что думают обо мне
все эти люди. Только один человек интересовал меня сейчас.
Старпом Василий Митько.
О чем он думал перед смертью? И успел ли он понять, что
произошло? И кого он видел последним, перед тем как рухнуть вниз с высоты
шестиэтажного дома?
Не того ли человека, которого так опрометчиво решил
шантажировать? Должно быть, они все-таки встретились. Если не в одиннадцать, то
позже. Чужая, подслушанная тайна жгла мне душу и наполняла ее тоскливым тягучим
ужасом. Ничего не нужно делать, никто и никогда не узнает, что ты была на
палубе прошлым вечером.
– Что с тобой, Ева? – Голос Вадика вывел меня из оцепенения.
– Это все ужасно…
– Да, ужаснее не придумаешь. – Вадик думал о том, о чем
думали и все присутствующие: погибший на корабле – самый дурной знак, который
только можно себе представить. Перед началом круиза это приобретает почти
символическое значение. – Черт бы его побрал…
– Ты о ком?
– Да о старпоме, о ком же еще. – В голосе Вадика
послышалась неприкрытая ненависть. – Всю малину поломал, гад! А так хорошо все
начиналось… Как ты думаешь, теперь весь этот малый каботаж отменят?
Своим вопросом Вадик застал меня врасплох: действительно,
что в такой ситуации предпримет капитан? С одной стороны – за широко
разрекламированную охоту на тюленей уже заплачены бешеные деньги, и люди,
прилетевшие сюда с другого конца страны, вряд ли согласятся проделать такой же
путь обратно, так толком и не выйдя в море…
Но с другой…
Я не отрываясь смотрела на покрытое брезентом тело старпома
Васи и чувствовала, что больше всего мне хочется убраться с этого корабля и
забыть как страшный сон и номер моей шлюпки, и номер моего столика в
кают-компании, и памятку для пассажиров, которая висит у меня над головой, и
репродукцию Доу “Потерпевшие кораблекрушение”.
Господи, сделай так, чтобы капитан принял решение вернуться!
Я мысленно сложила руки в молитве и подняла голову. И тотчас же забыла обо всех
своих малодушных заклинаниях: Суздалев и нейрохирург (за время его отсутствия я
все-таки успела выяснить, что его зовут Антон) спускались вниз. Но, не дойдя
одного пролета до машинного отделения, Антон помахал нам рукой:
– Поднимайтесь наверх! Кажется, все выяснилось. Капитан
оставил у тела старпома Аркадьича, сгорающего от любопытства, а мы поднялись
наверх.
…Через пятнадцать минут все было окончательно расставлено на
свои места. Суздалев и Антон без труда нашли пролет, из которого выпал старпом.
Он находился как раз у двери в машинное отделение. А каюта Васи Митько,
расположенная по правому борту, находилась прямо напротив двери в машинное
отделение. Странным казалось только одно обстоятельство на площадке не горела
лампа. И она освещалась только тусклым светом, идущим из недр машинного
отделения. Заграждения тоже были сломаны, и на них висела никому теперь не
нужная табличка: “Осторожно” с черепом и перекрещенными костями. Кто-то из
команды в свое время поленился приварить прутья заграждения, ограничившись лишь
табличкой и веревкой, натянутой на месте отсутствующих перил, и понадеявшись на
защитную сетку, которую падающее тело старпома фантастическим образом
умудрилось проигнорировать.
– Нарушение техники безопасности, – констатировал адвокат.
– А это уже статья… А, впрочем, картина ясна. В стельку пьяный старпом путает
собственную каюту и дверь в машинное отделение. И, поскольку свет на площадке
пролета отсутствует, он пытается найти его…
– Верно, – неожиданно поддержал Альберта Бенедиктовича
второй помощник Суздалев. – Васька верхний свет не переносил, он глаза давно
посадил, еще когда первый год во льдах охотился. Не переносил – и все, так же
как и курево… Только блондинку сорокаградусную уважал… Злодейку с наклейкой.
Он, когда в каюту приходил, всегда настольную лампу включал, это его
успокаивало. Он мне сам об этом говорил…
– Вот видите, – перебил Суздалева адвокат, – теперь все
сразу становится на свои места. Старший помощник просто прошел вперед, чтобы,
как он думал, включить настольную лампу. Ну и… летальный исход, сами понимаете…
Инцидент трагический, но ничего криминального я в нем не нахожу. Капитану
необходимо опечатать каюту э-э… покойного и позаботиться о его теле. И чтобы
дело не приобрело ненужной огласки…
