Только ближе к концу программы – во время последней рекламной паузы – в наушнике у Адели раздался взволнованный Лидкин голос:
– Мужик счастливую историю рассказать хочет.
– Адекватный? – встрепенулась Адель.
– Нормальный. Только по-русски говорит с акцентом.
– Джигит, что ли?
– Нет, европеец.
– А что за история?
– Познакомился с девушкой, обменяться телефонами не успели. Знал только ее имя. Но все равно решил найти. И в конце концов ему повезло. Очень трогательно.
– Годится. – Адель взглянула на часы: тридцать секунд до конца рекламы.
Уже продумывала про себя вводку и какие вопросы задать мужчине – но вдруг шевельнулось воспоминание. Выкрикнула Лидке:
– Как зовут его, спросила?
– Умереть, как его зовут, – усмехнулась та. – Фрицем.
* * *
Адель вышла замуж за Фрица три месяца спустя.
Свадьба, по ее настоянию, прошла скромно.
Зато уж медовый месяц супруг устраивал на свой вкус. Повез молодую жену на Мальдивы.
Адель ожидала, что путешествие пройдет по средним российским стандартам. Как они с Гришей ездили. То есть прямой рейс, неплохой отель, развлечения из «обязательного списка» для туристов.
Но у плюшевого медведя представления об идеальном отдыхе оказались совсем иными.
Начать с того, что летели первым классом. В аэропорту Мале их – единственных на борту! – встречал персональный катер. На острове привечали, как вип-персон: с фейерверком, коктейлями, национальными плясками – их аборигены изобразили прямо на причале, специально для дорогих гостей. Вилла, где они жили, походила на дворец: четыре комнаты, две ванные – одна во дворике, – свой бассейн, отдельный пляж.
Страшно подумать, сколько Фриц за все великолепие заплатил.
«Может, он миллиардер? – размечаталась Адель. – Писали ведь как-то в газетах: иностранец, пока ходил в женихах, притворялся скромным служащим. Только когда женился, признался, что у него собственный, очень успешный бизнес».
Она, пока переживали с Фрицем конфетно-букетный период, не задала ему ни единого вопроса: богат ли, какой владеет собственностью? Знала о женихе минимально: родом он из немецкого городка Крефильда, по образованию инженер, ездит (в Германии) на практичном «Фольксвагене».
В Россию явился по приглашению крупного местного завода. (Там затеяли очередную перестройку-инновацию.) Живет на съемной квартире – Адель была у него в гостях, ничего особенного. Безликие две комнаты с евроремонтом. Ну, машина ему положена с шофером (иномарка среднего класса). Страховка. Мобильник дорогой – тоже служебный.
– А почему ты не спрашиваешь, какая у меня зарплата? – однажды поинтересовался Фриц (спустя примерно месяц после его звонка в прямой эфир – когда они уже стали любовниками).
И Адель – совершенно искренне! – ответила:
– Чего мне твоя зарплата? У меня своя есть.
Не претендовала она на его деньги. И совершенно не было у нее цели захомутать немца.
Пусть иностранец, пусть классный специалист – но все равно: разве такими бывают завидные женихи? Толстый, рыжий, рыхлый. Нет, не противный – но воспринимала она Фрица эдаким папочкой. Правда – в отличие от Гриши – папочкой добрым, заботливым. Тем более Фриц сам такой тон задал. Как спел ей в день знакомства колыбельную – в том же духе продолжал: постоянно по голове гладил, ночью накидывал одеяло, когда раскрывалась. Следил, чтоб она утром, перед работой, не чашкой кофе обходилась, а обязательно плотно завтракала.
Гриша – та еще язва был. Унижал, строил ее постоянно. Когда обижалась, усмехался: «Я тебя до своего уровня тяну. Сама потом спасибо скажешь».
Немец же – действительно плюшевый мишка. Пусть далеко не красавец – зато живет, кажется, не для себя – для нее. Всегда готов выслушать. Пожалеть. И в постели неплох. Слишком, правда, ласковый (Адели это не нравилось). Но удовольствие изо всех сил старался доставить. Почему бы с таким не встречаться? Просто, чтоб время провести?!
…Когда Фриц позвал ее замуж, у Адели вырвалось:
– Зачем?
– Что ты спросила? – нахмурился медвежонок (он активно – ради нее! – учил русский, но говорил пока далеко не свободно).
– Зачем замуж? – повторила она. – Разве нам с тобой просто любовниками быть плохо?
Уютно устроилась на его плече, заросшем рыжими волосами, промурлыкала:
– Я не гордая. Согласна быть российской женой. На время твоего контракта.
Но мужчины ведь существа-загадки. Чем больше Адель подчеркивала временную роль Фрица – тем сильнее тот хотел стать постоянным.
Завоевывал ее старомодно и тоже как-то игрушечно. Цветы постоянно, колечко подарил – антикварное, сказал, фамильная реликвия, от мамы досталось. Однажды – к ужасу соседей – пригласил под окна ее квартиры двух дурачков из филармонии, голосить серенады.
Адель ужасно на импровизированный концерт разозлилась. Зато тетя Нина (она продолжала помогать по хозяйству) была в восторге. И немца расхваливала на все лады. Со своей колокольни: мол, аккуратный, хозяйственный, цветы умеет выбирать – всегда стоят подолгу.
– Что я могу еще сделать, чтобы завоевать твое сердце? – приставал к Адели Фриц.
– Я просто больше не хочу выходить замуж. Ни за кого, – отвечала она.
Немец упрямо продолжал свои галантные экзерсисы. Однажды отстранил от готовки тетю Нину и соорудил очень приличный айсбан. Как в фильме «Красотка», вывез Адель на один день в Москву – на спектакль в Большом театре. Заказал портрет в технике пастозной живописи с одной из самых удачных ее фотографий. Постоянно звонил – домой, на работу – просто сказать, что он ее очень любит. Или спрашивал: надела ли она шарф, а то сегодня на улице очень холодно.
«Твой хомяк», – пренебрежительно звали ее к аппарату те из девиц-коллег, кто знал себе цену.
Однако дамочки постарше Аделиного поклонника обожали, говорили: «Рыцарь твой звонит».
И в конце концов она сдалась. Прежде чем ответить «да», цинично подумала: «Ничего ведь не теряю. Будем считать немчика следующей ступенькой. От Гриши – квартира с машиной достались. Фриц авось тоже чем-нибудь меня одарит».
Но решающим аргументом было, что лучше уж проводить вечера с обаятельным медвежонком, чем с безликим телевизором.
* * *
«Может, я действительно счастливый свой билет вытащила?» – лениво думала на Мальдивах Адель, валяясь на белоснежном песке собственного пляжа.
Отдых по высочайшим стандартам пришелся ей по душе. Расстраивало, правда, что она проводит здесь время с рыхлым, неловким мужем – а не с мускулистым инструктором по серфингу или синеглазым тренером по большому теннису. Надо ей хотя бы попробовать медвежонка своего на диету посадить. И в спортзал загнать. Килограммов двадцать сбросит – будет очень даже симпатичный.
