— Я вижу. Вы производите впечатление… м-.м… опытного
человека. — В устах Марины это прозвучало как “прожженная шлюха,
бессовестная лярва, беспринципная кокотка, эт сэтэра, эт сэтэра” <И прочес
(лат.)>.
Настя покраснела.
— Это даже хорошо, что вы объявились. И мы можем
поговорить с вами, как две понимающие друг друга женщины. — В устах
Марины.это прозвучало как “белый лебедь и черный ворон, ангел во плоти и черт в
ступе, порок и добродетель, эт сэтэра, эт сэтэра”.
Настя побледнела.
А сумасшедшая брюнетка вынула из сумочки изящный кошелек, из
него — еще одну сотенную, абсолютно новую купюру — И аккуратно положила ее
рядом с помятой Настиной.
— Я готова забыть о моральном ущербе. И даже дам вам
вдвое больший аванс. При условии, что вы соблазните моего мужа.
— Не поняла? — Настя застыла, как громом
пораженная.
— Что же тут непонятного? Вы соблазните моего мужа и
представите мне доказательства. Материальные.
— В каком смысле — материальные?
— Не мне вас учить, дорогуша. Если вы детектив — вы
должны это знать. Снимки, пленки, видеокассеты.
— Видеокассеты с чем?
— Со свидетельствами его разнузданности.
— Чьей?
— Да моего мужа, кочергу ему в задницу! Ввергните его в
пучину порока, да так, чтобы он там захлебнулся, подонок! Чтобы костей не
собрал!
— Я не понимаю… Вы что, предлагаете мне?..
— Почему бы и нет? Я — выгодный клиент. А вы должны
бороться за выгодных клиентов, тем более что конкуренция на рынке в детективной
сфере довольно высокая.
— Боюсь, это не входит в перечень услуг, которые
предоставляет наше агентство.
— А вы расширьте рамки, — елейным голосом пропела
Марина. — Проявите творческую инициативу. В конце концов, ваше агентство —
не единственное… И я могла бы…
— Думаю, что не могли, — вырвалось у Насти. —
Иначе не сидели бы сейчас здесь. И не согласились бы на встречу так легко.
— А вы проницательны. Похоже, я вас недооценила. Настя
смущенно принялась теребить нежно-восковой лепесток Papheopedilum. Впервые
кто-то публично признался в том, что недооценил ее.
— Я пыталась пробить парочку сходных контор. Встречаются,
конечно, биологические нонсенсы в виде женщин-детективов. Но, увы… Либо
смазливы, но дуры кромешные. Либо с мозгами все в порядке, но в койку с ними
можно лечь только после десятилетнего воздержания. И то если все другие ресурсы
исчерпаны, а единственная надувная кукла приказала долго жить. А вы — идеальный
вариант!
— Что вы говорите!
— Вы как раз в его вкусе.
— Вы меня интригуете.
Настя положила локти на стол и облизнула губы. Господи
прости, неужели это она? Как будто все джанку из цхалтубской и зугдидской
преисподней — вырвались наружу и уселись на ее плечи.
— Да какая уж тут интрига! Не говоря уже о вкусе.
Натуральная блондинка… Вы натуральная блондинка?
— Да.
— Вот видите! Натуральная блондинка с загорелой мордой…
Загар карибский или антальский?
— Карибский, — ляпнула Настя.
— Так я и думала. Ну-ка, улыбнитесь.
"А не пошла бы ты…” — подумала Настя и растянула губы в
улыбке.
— Отличные зубы, — похвалила Марина. —
Предупреждаю, зубы — это его конек, моего скота. Его иконостас. Определяет круг
знакомых по зубам и сам к стоматологам шастает чуть не каждую неделю, как
инвалид в бордель.
— Коренные показать? — не удержалась Настя.
— Не стоит. Все ваши?
— Все мои. Без единой пломбы.
— Завидую, — Марина вздохнула. — И как вам
только удается?
— Просто грызу иногда молодые вишневые веточки. Это
укрепляет десны и счищает налет с зубов. Старинный хевсурский рецепт.
— Да, вы определенно в его вкусе. И глаза дерзкие.
Такая не только может раком встать, но и по яйцам врезать, если понадобится.
Настя приоткрыла рот и тотчас же закрыла его. А Марина
продолжила как ни в чем не бывало:
— Так. Теперь грудь. С грудью вроде все в порядке.
Ну-ка, привстаньте!
"А не пошла бы ты…” — опять подумала Настя и неловко
вылезла из-за стола.
— Фигура тоже ничего. — Марина оценивающе прищурила
левый глаз. — Не скелет, но и не квашня. Разумное сочетание пропорций.
Разве что плечи чуть широковаты… Но сейчас это даже модно, уверяю вас.
— Я могу сесть?
— Конечно.
Настя снова угнездилась за столом. А чертова ломбардная
оценщица вперила взгляд в носки ее ботинок.
— Какой размер?
— Груди?
— Да нет же. Ваших ботинок.
— Сорок второй…
— Это ваш настоящий размер?
— А если мой, то что?
— Тогда это несколько усложнит ситуацию. Ластоногих мой
подлец не любит. Предельно допустимая планка — тридцать девятый.
— У меня тридцать восьмой.
— Отлично! — Марина откинулась на спинку стула и
рассмеялась. — Готова заплатить вам вперед не двести, а триста долларов.
Если согласитесь.
Настя прикрыла глаза. Кирюшин-дневник начинался с мужа этой
безумной женщины с повадками мясника на бойне. Или какого-нибудь ассистента по
актерам… А закончился его собственным безумием. В любом случае сейчас она
стояла в самом начале пути, который Кирюша прошел до конца. Она может сию
минуту встать и уйти, потеряв всего лишь шесть долларов за “Похищение Венеры”.
А может остаться — и тогда неизвестно что приобретет. И приобретет ли вообще.
Он очень не нравился Насте, этот путь, усеянный божьими коровками и надписями
на стеклах. И вообще — она не готова к таким подвигам. Сейчас она встанет и
уйдет. Встанет и уйдет.
— …Я согласна, — сказала она.
— Отлично. Так и я думала. У вас на лице написана
склонность к здоровому авантюризму. Выбита аршинными буквами.
— Неужели? — изумилась Настя.
— А это привлекает таких негодяев, как мой драгоценный
муженек. Чем непредсказуемее баба, тем легче они на нее летят. Вы ведь
непредсказуемый человек?
— Не знаю.
— Во всяком случае, не очень разборчивый в
средствах. — Марина по-свойски подмигнула вконец ошалевшей Насте.
— С чего вы взяли?
— Да вы только посмотрите на себя! Вся в коже,
загорелая, обветренная; зубы как у ротвейлера… Не удивлюсь, если вы любите
сырое мясо и гоняете на мотоцикле.
— Мотоцикл у меня увели, — непонятно зачем соврала
Настя. И даже не покраснела. Первый раз в жизни.
