— Да. У меня даже документ есть. Свидетельство о
смерти… — Господи, зачем она заискивает перед этим мальчишкой?
— Сочувствую, — сказал Арик.
"Сочувствую”, надо же! Ни черта он не сочувствовал, это
и невооруженным взглядом видно, даже ресницы не дрогнули, даже складка у губ
сохранила безмятежность. Да и что значит сочувствие, если даже смерти для него
не существует? Так, голова распадается на куски на каком-нибудь тринадцатом
уровне. А совсем нестрашные куски превращаются в арбуз и две смородинки. Далее
следует титр “GAME OVER”. Но и “GAME OVER” — не вопрос • для игрока со стажем,
в, любой игре он сохраняется через каждые десять минут…
— И что же с ним случилось?
— Его убили, — с неожиданной и потому не праведной
ненавистью бросила Настя. — Поэтому я здесь. И поэтому я забираю его вещи.
Да, убийство выглядело куда лучезарнее, чем какая-нибудь
черноземная смерть. И Арик даже покраснел от удовольствия.
— А вы думаете, что в них что-то можно найти? В
вещах? — Жгучее любопытство сжирало его изнутри.
— Не знаю.
— А нашли уже что-нибудь?
— Идите сюда, Арик. Попробуйте объяснить мне вот это… —
И Настя ткнула пальцем в блокнот с эпохальной историей Люси из кафе.
— “Пидорасы”, — с выражением прочел Арик. —
Вообще-то уже давно практикуется термин “голубые”… Вам объяснить, что это
такое?
— Да нет, — поморщилась Настя. — Вот здесь.
Смотрите выше. “Вибромассажеры (мал., бол., ср., ) — $ 11; Пыл. “LG” — $ 93,
без НДС; насадки — $ 6”.
— А-а… Так это его старая тетрадь. Торгового агента. Он
до того, как сюда прийти, торговым агентом работал. Коммивояжером. Пылесосы,
электрогрили, вибромассажеры… Раз вы его сестра — должны были знать…
— Так. Значит, вначале он был коммивояжером, а потом
переквалифицировался в детективы.
— Ага, — подтвердил Арик. — С ходу
перековался.
— И никаких особых знаний ему не потребовалось? “…Но
все они — профессионалы, — совсем не к месту вспомнила Настя полную пафоса
речь Метелицы. — Каждый из них прошел тщательный отбор”. Тщательный отбор,
держи карман шире! Тщательный отбор насадок для пылесосов, по шесть баксов
каждая!.. Или они стоили шесть баксов все скопом — “мал., бол. и ср.”?! Ах ты,
плешивый клоун!..
— Значит, никаких знаний? — Голос Насти не
предвещал ничего хорошего, и Арик слегка поджал хвост.
— Ну, кое-какой теоретический курс он прошел… Мы все
проходили…
— И у кого он прошел этот курс?
— У До… У Давида… Давид — профессиональный полицейский.
— И что же преподавал этот профессиональный
полицейский?
— Разное… — уклонился от прямого ответа Арик. —
Наружное наблюдение, классификация улик… Да что вы. ей-богу! Это же все просто.
Достаточно пару квестов пройти, и…
Сделать это сейчас было гораздо проще. Выгнув тело и
совершив стремительный прыжок, Настя упала прямо на Арика и прижала его к полу.
И обхватила пальцами болтающийся воротник рубашки. Почему она не сделала этого
раньше? Даже вооруженный полуметровым фонарем, Арик представлял не большую
опасность, чем какой-нибудь недоношенный стручок перца в самой глубине грядки,
как же она этого сразу не сообразила! А уж без фонаря… Прыщи Арика налились
фиолетовым, а рот вытянулся в нитку.
— Единоборствами владеете, — мечтательно прошептал
он. — Верю. Запамятовал, как называются…
— Чидаоба… Я на вас в суд подам, сволочи! Я вас
затаскаю…
Первый порыв ярости угас, и Настя слегка ослабила хватку.
Но, странное дело, Арик этим не воспользовался. Он устроился поудобнее под
Настиным телом и даже забросил руку за голову.
— В суд? Не подадите.
— Это почему же?
— Потому что такие, как вы, не подают.
— Какие это — “такие”?
— Такие крутые… Вы посмотрите на себя со стороны! Суперовая
женщина, вся в коже… Да у вас на лице написано, что в каждом вашем кармане по
пушке с глушаком и по пакету с героином. И в ггупке у вас бриллиант… И, пардон,
лобок вы бреете. И ногти на ногах вам красит сам директор салона красоты. И
сигареты вы курите только с мундштуком. Исключительно…
— Я вообще не курю, — растерянно сказала Настя.
— Закурите, куда денетесь. А вы говорите — суд. Да
никакой суд у вас заявления не примет.
Спорить с обезбашенным юнцом было бесполезно. Настя
вздохнула, отлепилась от Арика, но так и осталась сидеть на полу. А Арик… Он не
торопился подниматься. Он беспокойно заерзал, как будто его лишили верблюжьего
одеяла в холодную осеннюю ночь.
— Могли бы еще полежать… — В его голосе послышалась
легкая укоризна.
— Дурак ты, братец, — бросила Настя.
— На братца — не согласен.
Настя не выдержала и фыркнула. Похоже, что этот щенок клеит
ее самым примитивным образом. Даже если бы она занесла над ним тесак, или
припугнула бы его бензопилой, или принялась бы наверчивать его кишки на вертел, —
даже тогда он клеил бы ее. Извращенец. Изуродованный компьютером извращенец!
— С тобой невозможно разговаривать.
— В принципе, можно вообще не разговаривать. Это
необязательно…
Что-то с ним происходит, определенно. Стоило ей
приблизиться, перейти заветный рубеж в один метр десять сантиметров (это был
домашний стандарт, которого четко придерживался Заза: замужняя женщина не
должна подходить к чужим мужчинам ближе чем на один метр десять сантиметров —
иначе гореть ей в аду!)… Стоило ей только приблизиться, как она стала внушать
мальчишке греховные мысли. Установив эту немудреную причинно-следственную
связь, Настя поднялась и побрела к столу. А спустя минуту поднялся и сам Арик.
И затряс головой, стараясь избавиться от наваждения.
— Хорошо, — примирительно сказала Настя. — В
суд подавать я не буду.
— Здравая мысль.
— Лучше помоги мне разобраться с вещами.
— Мы перешли на “ты”? — Арик улыбнулся. — Это
не может не вдохновлять…
Вдвоем они перебрали оставшееся, но Арик так ничего и не
смог сказать ни по поводу ключей, ни по поводу богохульной брошюры “Дьявол наше
имя — дьявол мы сами”, ни по поводу двух гелевых ручек, ни по поводу карандаша.
Зато вызвался сам проявить фотопленку в ванной-лаборатории и по ходу оценил
фотопрелести Мицуко.
И исподтишка заложил за щеку одну “барбариску”.
— Вот видите, — сказал он. — Ничего
крамольного здесь нет. Ничего такого, что было бы причиной смерти вашего брата.
Так что не стоит катить бочку на агентство.
— Мне нужен телефон…
— Я же говорил. Телефон отрубили.
