— Фонарик американских полицейских, — глядя в
пространство, отрекомендовал он так необходимый в домашнем хозяйстве
предмет. — Радиус направленного светового действия — тридцать метров.
Кроме того, ручка может использоваться в качестве тяжелой полицейской дубинки.
Арик похлопал фонариком по ладони и улыбнулся. Ничего
обнадеживающего в этой улыбке не было.
Черт!!! Черт, черт, черт!!! Она и сама околачивалась возле
этого фонарика и даже брала его в руки. Вот этим-то женщины и отличаются от
мужчин: нет, ну нет у них в мозгах извилины, отвечающей за моделирование
возможных опасных ситуаций! И вообще, только мужчины видят в любых предметах
повод к войне. Даже самых невинных.
— …Эффект от такой ручки — как от бейсбольной
биты, — продолжал лениво запугивать Настю Арик.
— Все ясно. Какими пулями стреляет?
— Не понял…
— Какими пулями она стреляет? — спокойно спросила
Настя. Не показывать же этому сопляку, что испугалась, в самом деле! —
Разрывными?
Арик наконец-то оценил шутку и улыбнулся:
— Пулями “дум-дум”.
— А разве их еще не сняли с производства?
— Нет, я серьезно. Вы ведь не случайно здесь появились,
правда?
Настя сочла за лучшее промолчать.
— Вы ведь пришли за этим? — Арик обвел рукой вещи
Кирилла, разложенные на столе. — Правда?
— С чего вы взяли? Я просто… Обыкновенное женское
любопытство. Разве вы никогда не лазили по ящикам в комнате родителей?
— Так не пойдет, Настя.
Арик неожиданно включил фонарь, и ей в лицо ударил
концентрированный, ослепительно холодный свет.
— Не валяйте дурака. Уберите фонарь.
— Уберу, когда скажете, зачем вы здесь.
— Я уже сказала.
— Нет. Вы пришли специально за вещами Кирилла. Вы знали
его. Но почему-то не сказали об этом…
— Да нет же. — Настя решила держаться до конца. Да
и не стоит начинать день со скандала.
— Да. Ботинки. — Арик переместил сноп света на
“гриндеры”.
— В каком смысле — “ботинки”?
— Это его ботинки. Я бы их из тысячи узнал…
— Мало ли таких продается? — начала было Настя, но
Арик перебил ее:
— Может быть, и немало. Но эти одни. Это его ботинки.
Он тоже любил забрасывать ноги на стол. Как и вы вчера. Они месяц у меня перед
носом маячили. Или больше. Я их изучил вдоль и поперек. На левой подошве —
полоса во всю пятку. И лейбл с фирмой вырван. А на правой — он целенький. Зато
на правой все впадины в рисунке камешками забиты. Мелким гранитом. Можете снять
и посмотреть.
— Я вам верю…
— На левом носке — глубокие царапины в виде креста. Он
очень сокрушался по этому поводу. Ну, их вы и сами видите.
— Вижу. — Настя обреченно опустила голову. Чертов
крест! Он стоял теперь не только на ботинках Кирилла, но и на Настиной
деятельности в агентстве “Валмет”. Можно, конечно, наплевать на это агентство,
более того, она это с удовольствием сделает. Если ей позволят уйти с вещами
Кирилла. В конце концов, она сестра, она имеет на них право… Даже следователь
был вынужден…
— Хорошо. Опускайте фонарь, и поговорим спокойно. Я
вчера не сказала вам… Я действительно знаю Кирилла. Я его сестра. Родная.
Арик хихикнул.
— Вы мне не верите? — обиделась Настя.
— Почему не верю. Верю. Во-первых, ботинки. Этот черт
никогда бы их кому ни попадя не отдал… Он над ними трясся. Во-вторых, вы даже
на него похожи. Только гораздо красивее… Как женщина, я в этом смысле…
Настя прикрыла глаза. Нужно быть идиотом, чтобы сравнивать
ее и красавца брата!
— Давайте не будем вдаваться в эти подробности, Арик. Главное
вы теперь знаете. Я — его сестра и пришла за его вещами.
— Он вас послал?
Ты попал в самое яблочко этим вопросом, Арик. В десятку, в
самый центр мишени. Вот только вместо мишени в дальнем углу тира стоит
несчастная сестра КириллаЛан-гера. С несчастным, разбитым, натруженным сердцем.
И что может сказать это разбитое сердце? ОН ПОСЛАЛ МЕНЯ. Послал куда подальше —
и свою сестру, и свою жизнь.
— Да. Он меня послал.
— Что ж сам не пришел?
— Так получилось. Я заберу его вещи?
— Нет.
Вид у Арика был решительный, но ведь не собирается же он
бить ее фонарем — бейсбольной битой — по башке. А потом приковывать наручниками
к батарее парового отопления…
— Нет? Почему — нет?
— Потому что он не заплатил за телефон, — заявил
Арик. — Смылся, а за телефон не заплатил. Вот его и отрубили.
— За какой телефон?
— За международный. С Испанией говорил? Говорил! А
счета пусть Билл Гейтс оплачивает, так?
— Кто это?
— Один компьютерный миллиардер…
— Тогда почему нет… Раз он миллиардер, — неудачно
пошутила Настя. — А на сколько наговорил мой брат?
— На восемьсот двадцать три рубля, — отчеканил
Арик.
— Господи… Это же смешно! И сумма небольшая.
— Небольшая, но принципиальная.
— Хорошо. Я отдам вам деньги. Прямо сейчас. И заберу
его вещи.
Не “хорошо”, а очень хорошо. Просто великолепно.
Замечательно все разрешилось. Сейчас она пойдет в ею же вылизанный до блеска
туалет. И вынет несчастные восемьсот двадцать три рубля из специального
кармашка, нашитого на трусы. Замечательное изобретение, еще мамино. Таким
образом остаются в полной сохранности все купюры достоинством от десятки и
выше. Ни один карманник не залезет, ни одна глазастая цыганка не покусится.
Голос Арика остановил ее на полпути к выходу из комнаты:
— А что ж он сам не пришел, Кирилл? Мне нужно было
кое-что передать ему. Лично.
— Что именно? — Настя резко обернулась.
— Его искал один человек. — Кто''
— Я же сказал. Только ему. Лично.
Настя вернулась к столу, подпрыгнув, присела на краешек и
посмотрела на Арика.
— Вот что. Он не придет, потому что его нет.
— В каком смысле — нет?
— В прямом. Он умер.
— То есть… — Арик недоверчиво улыбнулся.
— Он погиб, — сказала Настя.
Это было чистой правдой: он погиб, а не покончил с собой. И
даже если он сам сунул голову в петлю, существовал кто-то, кто повесил ремень и
заманил Кирюшу в его кольцо. И пусть ее попробуют убедить в обратном!
— Погиб? Нет, правда, что ли? Настя кивнула головой.
