— Ну что ж, показательные выступления закончены.
Вернемся к обязательной программе. Как насчет того, чтобы просмотреть одно
кинцо? Сиимпатишное кинцо…
— Про любовь? — поинтересовалась Динка.
— В некотором роде… Про любовь.
— А зачем?
— А просто так. Посмотрите и скажете мне свое мнение.
Идет?
— Это тест? — осторожно спросила я. Надо же хоть в
чем-то проявиться, а заодно и свой умишко продемонстрировать, не так уж он у
меня и плох…
Ленчик посмотрел на меня с веселым одобрением:
— Ну-у… Я бы так не сказал… Хотя в некотором роде…
Просто — кино хорошее.
— Ладно. Валяйте. Посмотрим, — снизошла Динка.
…"Си-импатишное кинцо" называлось «Тельма и
Луиза». И я подошла к просмотру со всей ответственностью: для начала попыталась
запомнить имя режиссера и двух актрисулек, которые исполняли главные роли. И
даже вроде как запомнила. Вот только к концу обе актрисульки благополучно
вылетели у меня из головы, оставив за старшего режиссера. И то только потому,
что его сонэйм
[3]
удачно срифмовалась со словом «скот», —
именно так я думала о своем родном папахене после очередного фингала.
Скотт, вот именно. Ридли Скотт.
С душкой Брэдом Питтом дело оказалось проще, хотя в фильме
он играл жутко маленькую и жутко противную роль воришки, опустившего героинь на
приличную сумму. Брэд Питт мне нравился и раньше, кра-асавчик, если бы Стан был
похож на него хотя приблизительно, вопросов с парнем у меня не возникло бы
никогда…
А актрисульки от меня ускользнули, их смыло потоком слез,
которыми я разразилась в финале, — тихих слез, я всегда была сентиментальной.
Вот и над ними всплакнула, упавшими в пропасть в своей открытой машине.
Тельма понравилась мне больше, Луиза — меньше, Тельма была
забитой красоткой (почти как я), а Луиза — энергичной дурнушкой, в приличном
возрасте и с мешками под глазами. Обе телки отправились на уик-энд —
оттянуться, а потом пристрелили по дороге одного парнягу, за дело, я бы тоже
пристрелила, — а потом все понеслось как снежный ком, уик-энд превратился
в мышеловку, и за ними начала охотиться полиция, и уж тут-то они развернулись
по полной. И в этом «по полной» они были крутыми и прекрасными, нужно сказать.
Крутыми и прекрасными.
И они выиграли.
Даже когда упали в пропасть. Сами, хотя выбор у них был,
чего уж там. Но они выбрали то, чего я точно не выбрала бы никогда, спасибо
папахену, научил спину гнуть… Они выбрали то, что редко выбирают в жизни, и
почти всегда — в кино. Они просто нажали на газ, взялись за руки — и все.
Они выиграли. Мне даже крышу слегка снесло, от того как они
выиграли, как красиво они обставили весь мир, как элегантно они сделали ему
ручкой. Вернее, двумя руками, двумя сплетенными, сжатыми руками — рукой Тельмы
и рукой Луизы.
Нет, кинцо было не просто симпатичным. Оно было самым
настоящим.
— Ну как? — спросил Ленчик, когда просмотр
закончился.
Я шмыгнула слегка распухшим носом, а Динка хмуро поиграла
натянувшимися скулами.
— Супер, — тихо сказала я.
— А тебе? — Ленчик уставился на Динку.
— Да-а… — Динка снова выдержала паузу, хотя именно в
эту секунду я поняла, что она меньше всего думает о том, как бы «выдержать
паузу». — Круто. Я бы тоже…
— Что — тоже? — Ленчик прямо зубами ухватился за
неоконченную фразу. — Что — тоже?
— Я бы тоже так… Так поступила… Правда… Пошли они все…
— Ну, да… Ну, да, ну да, — почему-то страшно
обрадовался Ленчик. — Именно. Пошли они все. Очень хорошо. Я так и думал.
— В каком смысле? — удивилась я.
— В том, что это кино про вас. Про вас, какими я вас
вижу.
Заявление было достаточно неожиданным. В любом другом
контексте оно бы удивило меня, страшно удивило, телки из фильма были взрослыми,
особенно Луиза, почти старуха, но… Это и правда было лучше, для меня — лучше,
ведь я выбрала Тельму. Упавшую в пропасть, но не побежденную Тельму. Быть
непобежденной — это вам не задницу разъесть через десять лет, как в Динкином
сортирном пророчестве.
— Нас?
— Ну, не вас, как Дину и Ренату… Я же не садист, хотя
похож, — тихая улыбка Ленчика сразу же убедила меня в обратном. — В
пропасть вас никто толкать не собирается. Но именно так я вижу вас как проект.
Как проект…
— Интересно, — протянула Динка. — Может,
объясните популярнее?
— Объясню… Одни против всех, как вам такая перспектива?
— А других нет?
— Других — полно. Но эта — самая выигрышная. Поверьте.
Одни против всех — это приключение. Самое настоящее. Русская рулетка, в которой
барабан заряжен полностью, никаких шансов. И все знают, что никаких шансов. Все
знают, что вы не выиграете. Никогда. Выиграть у мира невозможно. Все это знают,
но все равно будут на вашей стороне…
— А попроще нельзя? — Динка даже сморщила лоб от
титанических умственных усилий.
— Попроще?..
Ленчик осекся, обхватил подбородок ладонью и задумался.
— Попроще… Попроще — только вера. А вы обещали мне
верить. Закрыть глаза и верить.
— Все равно не совсем понимаю, — Динка даже
обиделась. — А можно еще раз его посмотреть? Кино, в смысле…
— Конечно…
Ленчик отмотал кассету на начало, и Динка снова уставилась в
экран. Смотреть по второму кругу о страданиях героинь мне не очень хотелось,
фильм был не только хорошим, но и тяжелым, из тех, что смотрятся один раз, а
потом долго вспоминаются…
Нет, я все же не люблю плохих финалов.
Не люблю.
Динка — другое дело. Динка снова воткнулась в экран. Будь у
нее возможность, она наверняка просто влезла бы в сам фильм, пристроилась на
заднем сиденье и благоговейно бегала бы за пиццей и гамбургерами для главных
героинь. На заправках. А в перерывах между перестрелками, погонями и тотальным
опускаловом всех встречных-поперечных мужичков делала бы им маникюр. И педикюр
тоже, с нее станется. Ленчик смылся после первых десяти минут — в дверь
требовательно позвонили, и он вышел из комнаты. Да так и не вернулся.
Я посидела с Динкой еще немного. Вернее — не с ней: сама по
себе. Динка посчитала нужным меня не замечать, и вообще демонстрировала
полнейшее ко мне презрение.
Сука.
Я выползла в коридор как раз в тот момент, когда Тельма с
Луизой грохнули насильника на автостоянке, — выползла с заранее
заготовленным сакраментальным вопросом для Ленчика: «А где здесь туалет». Но
так и не задала его. И вообще, забыла и о туалете, и обо всем остальном: с
кухни раздавались приглушенные голоса.
