Книга Любовники в заснеженном саду, страница 31. Автор книги Виктория Платова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Любовники в заснеженном саду»

Cтраница 31

И где он только откопал это тупое пронафта-линенное «дарлинг»?… Если бы мне не было так плохо, я обязательно врезала бы ему по морде. А еще лучше — по яйцам… Тоже мне, Стан. На самом деле — самый обыкновенный Станислав Половцев, пустое место, нуль, без году неделя в нашем классе. Но в общем он прав — подружек у меня и вправду нет. Хотя я от этого не страдаю. А раньше вообще не страдала — раньше, когда у меня был ансамбль. Там друзей было — завались, это сейчас временное затишье. Да и плевать. Плевать.

— Сама знаю, что симпатичная. А на тебя мне плевать. Плевать.

— Вообще-то слюну нужно экономить.

— Да я удавлюсь, если у меня такой парень будет…

— Не удавишься… Привыкнешь.

Привыкать я не стала, была охота, лучше помереть всеми презираемой девственницей, лучше совсем остаться одной, чем шастать с подобным ублюдком. Но Стан не отставал, он явно решил меня дожать. Пару раз даже приносил билеты в киношку, которые я благополучно рвала у него на глазах. А после безвременно погибших билетов наступил сезон записок. Что он мне только не писал! «Как насчет того, чтобы потрахаться после уроков?» — этот текст был самым безобидным. Из всех.

Последняя записка именно с этого и начиналась. Но пробить меня таким пошлым образом еще не удавалось никому, папашкина школа, чтоб ему поскорее от водяры сгореть! Каллиграфическим почерком я вывела на Становой записке: «Как насчет того, чтобы тебе пойти… сам знаешь куда». И отправила ее обратно. Ответ пришел через три минуты.

«Предлагаю обсудить мою экспедицию… сама знаешь куда… по телефону. Я позвоню, дарлинг».

Стан и вправду позвонил. Как раз в тот момент, когда папаша ставил мне фингал за непомытую посуду. Из чего можно было сделать вывод, что выжрал он две бутылки водки, никак не меньше. Если бы ограничился одной — таких санкций не последовало бы.

По пьяни он терпеть не мог бардак на кухне и переполненную раковину, мой папашка. И терпеть не мог, когда звонили мне. Хоть и звонили мне редко, чего уж там… Пока я сидела возле холодильника, держась за вспухший глаз, папашка в коридоре живо реагировал на звонок. А точнее — бросил в трубку матерное ругательство, которое обычно сопровождало мое имя.

Ну все… Суши весла. Сейчас начнется.

— Удавлю, — мертвым голосом сказал папахен, появляясь на кухне. — Шестнадцати нет, а всякие говнюки звонят. Шлюха ты бесстыжая, совсем как твоя мать… Прошмандовка!

— Пап, пожалуйста, — захныкала я.

— Удавлю…

Лучше молчать, уж я хорошо знаю своего папашку, если начать препираться и доказывать, что ты не верблюд, — второго фингала не избежать. Лучше ныть и со всем соглашаться.

— Ну, говори! Шлюха, да? С подонками таскаешься…

— Пап…

— Тебя удавлю, а подонку твоему яйца оторву и в пасть затолкаю…

— Да ради бога! — это вырвалось у меня совершенно непроизвольно. Так он меня достал, чертов Стан.

— Смотри у меня… Шлюха…

Папашка сунул мне под нос кулак, так, для острастки. Он и сам понимал, пьяная скотина, что два фингала — это уже перебор. Это уже — кобра, очковая змея… А очковая змея и цапнуть может, с нее станется…

После акции устрашения он наконец-то выполз из кухни.

А я перевела дух. Сейчас папашка завалится спать, так что часов шесть-семь спокойных у меня будет. Хоть телек посмотрю.

Но телек смотреть я не стала. А стала смотреть фотки. Их было не так много, фоток, и сложены они были в целлофановый пакет, который я прятала на самом дне корзины с грязным бельем, под куском старого паласа: если папашка когда-нибудь найдет пакет — отметелит по первое число…

А все из-за мамы.

Из-за трех ее несчастных снимков. Вернее, не несчастных, а счастливых. Выцветших, потрескавшихся, с надорванными углами, — и все равно счастливых. Мама была веселой, и даже папахена пригрела на одном из них. Папахен, нужно отдать ему должное, вовсе не выглядел козлом, наоборот, тихо просветленно улыбался, и физия у него еще не была опухшей от водяры. Милягой был мой папахен два десятка лет назад, ничего не скажешь: глаза человеческие, без мешков, без тусклого блеска. И никаких морщин, и никаких свалявшихся полупегих волосенок… Я вдруг подумала, что юный Витек Кибардин — а именно так звали моего комсюка-папашку двадцать лет назад — чем-то неуловимо похож на Стана.

Вот фигня-то!

Пока я размышляла, снова раздался телефонный звонок. Задрыга Стан, не иначе, что ж ему неймется, задрыге, даже папашкина матерная отповедь не отрезвила… И не хватало еще, чтобы папашка подскочил из-за этих дурацких звонков… Я выскочила в коридор и схватила трубку — только из соображений личной безопасности, не из-за чего другого.

— Ренату будьте любезны, — голос у Стана был полузадушенным, видать, папахен все-таки допек его. Настолько, что он решил прикинуться вежливым простачком, задрыга.

— Опять ты! Ну сказано тебе было… Какого черта.

На том конце повисла напряженная озадаченная тишина, разродившаяся в конечном итоге совсем уж неожиданной фразой.

— Вообще-то я первый раз, звоню. Я могу переговорить с Ренатой Викторовной Кибардиной?

Теперь озадачилась я. Или Стан решил так изысканно пошутить, или ..

Или это не Стан.

— Так я могу переговорить с Ренатой? — Голос вцепился в меня, как репей в собачью задницу. Черт, тут и не захочешь, а откликнешься. На «Ренату Викторовну»…

— Ну, я… Рената Викторовна.

— Очень хорошо, — сразу оживилась трубка, хотя ничего особенно хорошего в моем ответе не было.

— Вы полагаете? — съязвила я.

— Вы тоже будете так полагать, если я скажу, что вам звонит директор проекта «Таис».

— И что?

— Меня зовут Александр Мостовой.

— И что?

— Завтра, в одиннадцать утра, вы должны быть в клубе, в котором проходило прослушивание. Комната 34. Адрес помните?

— Адрес?…

— Просьба не опаздывать…

Черт… Фингальные неприятности с папахеном отразились на мозгах, коню понятно… Директор-Проект «Таис»… Прослушивание… Черт, черт, черт… Прослушивание три дня назад, похабный пролетарский клубец, набитый девочками… Прямая спина сучки-брюнетки, с которой я курила в таком же похабном пролетарском сортире… «Есть у меня шансы, как думаешь»? «И не мечтай…» И не мечтай, и не мечтай… А никто и не мечтает! Забила я на это дурацкое прослушивание… Забила!

— Пошел ты! — гаркнула я коротким гудкам в трубке.

Интересно, за каким хреном кому-то понадобилось меня разыгрывать? Юмористы, блин… Хотя… Ведь никто же не знает, что у меня была левая ходка на этот чертов кастинг. Никто. Ни одна живая душа. Никто не знает, тогда откуда этот звонок?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация