После двух звонков Корабельнико
f f сделал третий — в службу собственной безопасности компании, ее начальнику с
сомнительной для северных широт фамилией Джаффаров. Именно Джаф-фаров нанимал
на работу Толяна, с него и спрос.
Чем закончилось внутреннее расследование, Никита так и не
узнал, но Толян на горизонте больше не появился. По словам вездесущей Нины
Багратионовны, его сменили два ублюдочного вида качка с винчестерами. А место
Джека в вольере заняла такая же ублюдочная восточноевропейская овчарка. Ни
качков, ни овчарки Никита до сих пор не видел — повода наведаться во Всеволожск
не было. Да и Джанго, некоторое время плотно занимавшая скучное, как пустыня,
воображение Никиты отодвинулась на задний план, а потом и вовсе исчезла. И уже
нельзя было с точностью сказать: была ли она на самом деле или не была. И
свидетелей не осталось — ни человека, ни собаки. Они как будто испарились,
рухнули в бездну ее желтоватых диких глаз…
* * *
…Вечеринка в честь дня рождения Мариночки больше смахивала
на банкет по случаю тезоименитства отпрыска королевской фамилии. Никите,
растворившемуся в толпе одноразовых официантов с позабытым бокалом шампанского
в руке, оставалось только пялиться на VIP-гостей особняка; с тем же успехом он
мог пялиться в экран телевизора — физиономии присутствующих были достаточно
примелькавшимися, взятыми напрокат из светского сборника «Кто есть кто в
Петербурге». С пяток высокопоставленных чинуш из Смольного; бизнес-элита,
имеющая за плечами крупные региональные компании и зависшие на стадии
расследования уголовные дела; лоснящаяся от дармовой жратвы и водки
артистическая богема; несколько звезд шоу-бизнеса средней величины, модный
писатель, модный стилист и преуспевающий модельер в засаленном шейном платке —
каждой твари по паре. А впрочем, ковчег на Горной мог переварить и не такое
количество народу. Народу, никакого отношения к Мариночке не имеющего.
Мариночка была только предлогом.
А причиной и следствием являлся сам Корабельникоff.
Корабельникоff, вот кто был интересен. Он мог бы отмечать годовщину свадьбы
внучатой племянницы по матери, поступление в Сорбонну шурина или день установки
панорамного аквариума — состав гостей вряд ли претерпел бы существенные
изменения. Деловые люди решали на ходу деловые вопросы, не очень деловые —
завязывали знакомства с деловыми (Никита сам видел, как популярный худрук
популярного театра что-то шептал на ухо вальяжному бизнесмену в первом
поколении); потенциальные взяткодатели напропалую флиртовали с потенциальными
взяткополучателями, задвинув на задний план шикарные ноги своих безмозглых
подружек-фотомоделей… И никакого особенного почтения хозяйке дома, — так,
дежурные комплименты, дежурные поцелуи руки и дежурные улыбки на лицах: под
расстрельный аккомпанемент глаз телохранительницы Эки.
«Только цыган с медведями не хватает. И шпагоглотателей с
факиром», — хмуро подумал Никита.
Цыган и цирковую программу успешно заменил фейерверк,
царский фейерверк, в сполохах которого Никита неожиданно увидел Джанго…
Вернее, ее прямую, срисованную со спины Корабельникоffа
спину.
Вернее, ему показалось, что увидел.
Вот только теперь она была облачена в униформу официантки. И
деликатно топталась с подносом возле небольшой группы гостей — того самого
худрука популярного театра, преуспевающего модельера и модного стилиста. Никита
стоял на самой нижней террасе, прислонившись плечом к сосне, и несколько секунд
раздумывал — подойти к Джанго или нет. Да и вспомнит ли она его — скучная
поездка из Всеволожска в Питер вряд ли запечатлелась в памяти. Подойти — не
подойти, подойти — не подойти… А если подойти — то какой предлог для разговора
будет самым удачным?
Пропавший Толян? Пропавший кавказец? Или он сам?
Пропавший кавказец — так будет надежней.
Но добраться до Джанго оказалось не так-то просто: Никита
запутался в дорожках альпийского луга, а когда оказался рядом с богемной
троицей, девушки уже не было. Она мелькнула чуть выше, у фонтана, засиженного
фотомоделями и молодыми, отбившимися от стада, жиголо, — а потом и вообще
скрылась в доме. Никита последовал за ней, и в какой-то момент ему показалось,
что он настиг ее в столовой на первом этаже. Ну да, она стояла у маленького
столика и разливала шампанское по бокалам.
— Привет, — сказал Никита сосредоточенной спине.
Джанго обернулась.
— Это вы мне?
Надо же, дерьмо какое! Не она! Совсем другая девушка, такая
же темноволосая, такая же коротко стриженная, но — не она.
— Извините, я подумал… Я обознался…
— Бывает, — официантка посмотрела на Никиту с
вежливым равнодушием. — Хотите шампанского?
— Нет, спасибо.
Самая обыкновенная девчонка, соплячка, наверняка студентка,
подрабатывающая на таких вот светских мероприятиях, и как он только мог принять
ее за Джанго?…
А, впрочем, все просто. Он увидел Джанго, потому что хотел
увидеть. Только и всего. Не больше и не меньше.
— Знаете, я передумал. Я, пожалуй, выпью.
— Конечно.
Она уже протянула ему бокал, вот только в самый последний
момент ее рука дрогнула. Эта странная дрожь неожиданным образом совпала с
первыми тактами музыки, которую Никита выучил наизусть. Чертов
латиноамериканский квинтет Хуанов-Гарсия и здесь не оставил свою патронессу,
топтался на открытой площадке в демисезонных пончо и теперь вот решил
порадовать собравшихся кабацким репертуаром «Amazonian Blue». А секундой позже
в свои права вступила и сама Марина-Лотойя-Мануэла. Никита даже примерно
представлял себе цепь событий. Какой-нибудь засланный казачок из числа особо
приближенных по-шакальи пустил слух о певческих способностях хозяйки. Всего-то
и нужно пару раз проскандировать: «Просим! Просим!» — всесильному
Корабельникоffу это будет приятно…
Да, так и есть.
Мариночка пела. Ту самую захватанную до дыр, навязшую в
зубах и пристегнутую английской булавкой к подолу «Navio negreiro».
Подхватив бокал из рук официантки, Никита — сам не зная
почему — пояснил ей:
— Это хозяйка. Глотку дерет.
— Почему же… По-моему, у нее неплохой голос.
Девушка смутилась, покраснела и опустила глаза: должно быть,
ей стало неловко за дрогнувший бокал. Похожа на Джанго, но не Джанго, вдруг с
тоской подумал Никита. Уж та бы никогда не стала краснеть из-за такой мелочи.
Уж той бы никогда и в голову не пришло подвизаться официанткой на пресыщенных
торжествах. А голоса Мариночки она не услышала бы из принципа.
— А вы разбираетесь? — лениво поинтересовался
Никита, отправляя в рот тарталетку с соседнего подноса.
— Нет, но… — девушка смутилась еще больше. И еще больше
покраснела.
— Спасибо за шампанское…
Она ничего не ответила, просто сделала несколько шагов к
окну. Отсюда, из почти неосвещенной столовой, хорошо просматривалась площадка с
собравшимися гостями. Они образовали широкий полукруг, в центре которого
оказалась Мариночка. Она смотрелась совсем неплохо в окружении своих верных
латиносов: белая богиня, забредшая в туземное племя. Да так там и оставшаяся.
