«Я кое-что вам принесла», – сказала я. Я едва слышала свой
собственный голос.
«Подсунь его под дверь, милая», – прошептала она.
Я просунула конверт наполовину, и она втянула его к себе. Я
слышала, как она разорвала конверт, и ждала. Просто ждала.
«Этого достаточно, – послышался ее шепот. – Уходи отсюда,
милая, и больше никогда не смей возвращаться к Мамаше Делорм, ясно?» Я вскочила
и побежала прочь так быстро, как только могла.
***
Марта подошла к книжному шкафу и через несколько секунд
вернулась с книгой в твердом переплете. Дарси тут же обратила внимание на
сходство между оформлением обложки этой книги и рисунком на книге Питера
Роузуолла. Эта книга называлась «Сияние небес», и на обложке были двое
американских солдат, атакующих вражеский дот. Один из них держал в руке
гранату, другой стрелял из автомата. Автором книги был Питер Джефферис.
Марта сунула руку в сумку и достала книгу своего сына, сняла
папиросную бумагу, в которую она была обернута, и осторожно положила ее рядом с
книгой Джеффериса. «Сияние небес», «Блеск славы». Когда книги лежали рядом,
сходство между ними было несомненным.
– Вот это и есть еще одна вещь, – сказала Марта.
– Да, – с сомнением сказала Дарси. – Они действительно
похожи. А как относительно содержания? Может быть, и оно.., понимаешь… Она
замолчала, смутившись, и посмотрела на Марту из-под опущенных ресниц. С
облегчением Дарси увидела, что Марта улыбается.
– Ты хочешь спросить, не скопировал ли мой мальчик книгу
этого отвратительного белого? – В голосе Марты не было обиды.
– Нет! – воскликнула Дарси, может быть, слишком поспешно.
– Если не считать того, что обе книги рассказывают о войне,
в них нет ничего общего, – сказала Марта. – Они отличаются друг от друга,
как.., ну, отличаются, как белое и черное. – Она помолчала и добавила: – Но
временами появляется ощущение.., почти заметное… Это тот солнечный свет, о
котором я тебе говорила, – ощущение, что мир на самом деле, в общем-то, гораздо
лучше, чем кажется, особенно лучше, чем он кажется тем, кто слишком умен, чтобы
казаться добрым.
– Тогда разве не может быть, что твоего сына вдохновил Питер
Джефферис.., что он познакомился с его творчеством в колледже и…
– Конечно, – согласилась Марта. – Думаю, мой Питер
действительно читал книги Джеффериса, – это вполне может быть, можно даже
сказать, что свой ищет своего. Но здесь есть еще что-то, и это объяснить
гораздо труднее.
Она взяла роман Джеффериса, задумчиво посмотрела на него,
затем взглянула на Дарси.
– Я пошла и купила эту книгу примерно через год после
рождения моего сына, – сказала она. – Она все еще была в продаже, хотя книжному
магазину пришлось послать специальный заказ издателю. Когда мистер Джефферис
находился в отеле во время одного из своих приездов, я собралась с духом и
попросила его написать на ней что-нибудь для меня. Думаю, он был удивлен моей
просьбой, но, пожалуй; немного польщен. Смотри.
Она отвернула первую страницу книги «Сияние небес».
Дарси прочитала, что там было напечатано, и почувствовала в
собственном сознании какое-то жуткое раздвоение. Эта книга посвящается моей
матери. Алтее Дискомонт Джефферис, самой прекрасной женщине, которую я знал. А
чуть ниже Джефферис написал авторучкой, черными чернилами, которые уже начали
выцветать: Марте Роузуолл, которая убирает за мной и никогда не жалуется. Еще
ниже он расписался и поставил дату – август 1961 года.
Написанное от руки ПОСВЯЩЕНИЕ показалось Дарси сначала
неуважительным.., а потом внушающим неосознанный страх. Но прежде чем она
задумалась над этим, Марта открыла книгу своего сына «Блеск славы» и положила
ее рядом с книгой Джеффериса. Еще раз Дарси прочитала напечатанное ПОСВЯЩЕНИЕ:
Эта книга посвящается моей матери Марте Роузуолл. Мама, я никогда не написал бы
ее без тебя. А ниже была приписка тонкой шариковой ручкой: И это абсолютная
правда. Я люблю тебя, мама! Пит.
Но Дарси вообще-то не читала надпись, она только смотрела на
нее. Ее взгляд двигался туда-сюда, туда-сюда между страницей с ПОСВЯЩЕНИЕ м,
написанным в августе 1961 года, и ПОСВЯЩЕНИЕ-м, написанным в апреле 1985-го.
– Видишь? – тихо спросила Марта.
Дарси кивнула. Она увидела.
Тонкий, наклонный, какой-то старомодный почерк был
одинаковым на обеих книгах.., как и сами надписи, если не обращать внимания на
вариации в выражении любви и близости. Отличается только тон написанных от руки
посвящений, подумала Дарси. Разница была такой же очевидной, как между черным и
белым.
Палец
В тот момент, когда послышался шорох, Говард Митла сидел
один в своей квартире в Куинсе. Говард был обыкновенным бухгалтером, которых в
Нью-Йорке множество. Его жена Вайолет Митла была обыкновенной медсестрой, работающей
у зубного врача, которых в Нью-Йорке также немало. Дождавшись конца
теленовостей, она побежала в магазин на углу за мороженным. После новостей шло
«Поле чудес», которое ее не интересовало. Она говорила, что ведущий, Алекс
Требек, похож на хитрого евангелиста, но Говард-то знал, в чем дело: в «Поле
чудес» она чувствовала себя дурой.
Шорох доносился из ванной, которую от спальни отделял
крохотный отрезок коридора. Говард сразу же определил место. На вора не похоже
– он еще в позапрошлом году навесил на окна толстую сетку за свой счет. Больше
походило на мышку в раковине или в ванне. Может быть, даже крыса.
Он подождал нескольких первых вопросов, надеясь, что шорох
исчезнет сам по себе, но он не прекращался. Когда пошла реклама, Говард
неохотно встал и пошел к двери ванной. Она была распахнута, так что шорох
слышался еще громче.
Скорее всего мышь или крыса – как будто лапки скребут о
фарфор.
– Черт, – разозлился Говард и направился в кухню.
В углу, между газовой плитой и холодильником стояли
принадлежности для уборки – швабра, ведро с тряпками, совок с гибкой ручкой.
Говард взял в одну руку швабру, поближе к щетине, а в другую совок.
Вооружившись таким образом, он не спеша прошагал через маленькую гостиную к
двери ванной, насторожился. Прислушался.
Царап-царап.
Очень слабый звук. На крысу не похоже. Но что-то внутри
твердило -крыса. Не простая, а нью-йоркская – уродливая мохнатая тварь с
глазками-крапинками, длиннющими, как бы проволочными усами и с громадными
зубами, торчащими из V-образной верхней губы. Породистая крыса.
Звук был слабый, даже нежный, но тем не менее…
У него за спиной Алекс Требек задавал вопрос:
