– Лорд Халл своим криком все испортил, – сказал я, – так же
как он портил все в течение всей своей жизни. Весь дом пришел в движение. Джори
был, по-видимому, в состоянии полной паники, замер на месте, как это случается
с оленями, попавшими под яркий свет. Положение спас Стивен Халл.., или по
крайней мере обеспечил алиби брату, который должен был сидеть под лестницей;
когда убили отца, Стивен выскочил из музыкального салона в коридор, выбил дверь
и успел, должно быть, шепнуть Джори, чтобы тот немедленно бежал вместе с ним к
столу – создать впечатление, будто они взломали дверь вместе… Я замолчал,
словно пораженный молнией. Лишь теперь я понял смысл взглядов, которыми
обменивались Холмс и Лестрейд. Я понял, что увидели они с того самого момента,
когда я показал им место, где скрывался убийца: сделать это в одиночку
невозможно.
Убить – да, но все остальное…
– Стивен сказал, что они с Джори встретились у двери
кабинета, – медленно произнес я. – Что он, Стивен, взломал дверь, что они
вместе вбежали в кабинет и вместе обнаружили мертвое тело. Он солгал. Он мог
сделать это, чтобы спасти брата, но лгать так умело, когда неизвестно, что
случилось в действительности.., кажется мне…
– Невозможным, – закончил Холмс. – Вот слово, которое вы
ищете, Уотсон.
– Значит, Джори и Стивен задумали убийство вместе, –
произнес я. – Они планировали его вместе.., и в глазах закона оба виновны в
убийстве своего отца! Боже мой!
– Нет, вы ошибаетесь, Уотсон, – сказал Холмс тоном какой-то
странной доброты. – Виновны все, все четверо.
От удивления у меня приоткрылся рот.
Холмс кивнул.
– Сегодня утром, Уотсон, вы продемонстрировали удивительную
проницательность. Говоря по правде, вы горели детективным огнем, который, я
уверен, вы больше никогда не сможете воспроизвести. Снимаю перед вами шляпу,
дорогой друг, как перед человеком, сумевшим выйти за рамки своей обычной
натуры, не важно, что на такое короткое время. Однако в одном вы остались тем
же добрым человеком, которым были всегда. Вы понимаете, насколько хорошими
могут быть люди, но вы не имеете представления, какими отвратительными они
бывают.
Я молча, почти униженно посмотрел на него.
– Я не хочу сказать, что в этом доме мы встретимся с плохими
людьми, если даже половина того, что говорили о лорде Халле соответствует
истине, – продолжал Холмс. Он встал и начал в раздражении расхаживать по
кабинету. – Кто подтверждает, что Джори был вместе со Стивеном, когда
взламывали дверь? Джори и, конечно, Стивен. Но в этом семейном портрете есть
еще два лица. Одно принадлежит Уильяму, третьему брату. Вы согласны, Лестрейд?
– Да, – кивнул инспектор. – Если события развиваются в
соответствии с нарисованной нами последовательностью, Уильям тоже замешан в
них. Он утверждает, что успел спуститься до середины лестницы, когда дверь была
взломана, а Стивен и Джори уже вбежали в кабинет, причем Джори немного опережал
брата.
– Как интересно! – воскликнул Холмс, сверкнув глазами. –
Стивен взламывал дверь – как и надлежит самому молодому и сильному из братьев,
– и по логике действий можно ожидать, что в комнату он должен ворваться первым.
И тем не менее Уильям, находясь на середине лестницы, видит, что первым в
кабинет врывается Джори. Интересно почему? Как вы думаете, Уотсон?
Я покачал головой, ничего не понимая.
– А теперь задайте себе вопрос, чьи именно свидетельства
имеют наибольший вес, на кого мы можем положиться. Ответ прост: все это видел
лишь один человек, не являющийся членом семьи Халл, – камердинер лорда Халла,
Оливер Стэнли. Он подошел к перилам галереи в тот момент, когда в кабинет
вбежал Стивен, как и должно быть, потому что Стивен был единственным, кто
взламывал дверь. Но Уильям находился на середине лестницы и, следовательно,
наблюдал за происходящим под более благоприятным углом зрения. Он утверждает,
что Джори, вбежал в кабинет, опередив Стивена. Уильям сказал это потому, что он
увидел Стэнли и знал, что должен сказать. Все сводится вот к чему, Уотсон: мы
знаем, что Джори находился в кабинете. Поскольку два других брата утверждают,
будто он был снаружи, значит, между ними по меньшей мере существует
предварительная договоренность. Но вы сами сказали, что, судя по тому, как
гладко все протекало, это нечто гораздо более серьезное.
– Заговор, – сказал я.
– Да. Теперь вспомните, Уотсон, как я задавал вам вопрос,
верите ли вы, что все четверо молча вышли из гостиной, не сказав друг другу ни
единого слова после того, как услышали щелчок ключа в двери кабинета.
– Да. Теперь я вспоминаю.
– Все четверо. – Он взглянул на Лестрейда, который кивнул, и
снова повернулся ко мне. – Мы знаем, что Джори приступил к своему делу в тот
момент, когда старик вышел из гостиной, для того чтобы успеть к дверям кабинета
раньше его. Но все четверо – включая леди Халл – утверждают, будто они
находились в гостиной, когда лорд Халл запер дверь своего кабинета. Убийство
лорда Халла было совершено всей семьей, Уотсон.
Я был слишком потрясен, чтобы сказать что-нибудь. Я
посмотрел на Лестрейда и увидел на его лице выражение, которого прежде никогда
не видел и не видел потом: усталую, болезненную гримасу.
– Что их ждет? – спросил Холмс едва ли не сочувственно.
– Джори, несомненно, повесят, – ответил Лестрейд. – Стивен
будет приговорен к пожизненному заключению. Уильям Халл, может быть, тоже
получит пожизненное заключение, но скорее всего его отправят на двадцать лет в
Бродмор, а это хуже смерти.
Холмс наклонился и погладил холст, растянутый между ножками
кофейного столика. Послышался странный хриплый мурлыкающий звук.
– Что касается Леди Халл, – продолжил Лестрейд и вздохнул, –
то она проведет, по-видимому, следующие пять лет своей жизни в Бичвуд-Мэнор,
который известен среди его заключенных как «дворец сифилитиков». Правда,
поговорив с леди Халл, я полагаю, она сумеет найти другой выход из положения.
Думаю, этот выход предоставит ей настойка опия, принадлежавшая ее мужу.
– И все потому, что Джори Халлу не удалось нанести точный
удар, – заметил Холмс и вздохнул. – Если бы старик проявил благородство и сумел
умереть молча, все было бы в порядке. Джори докинул бы кабинет, как считает
Уотсон, через окно, захватив с собой, разумеется, свой холст.., не говоря уже о
мишурных тенях. Вместо этого лорд Халл встревожил весь дом. Все слуги побывали
в кабинете, оплакивая мертвого хозяина. Семья не знает, что предпринять. Как
жестоко обошлась с ними судьба, Лестрейд! Насколько далеко находился констебль,
когда Стэнли позвал его?
– Ближе, чем вы думаете, – сказал Лестрейд. – Говоря по
правде, он спешил к двери дома. Он совершал свой обычный обход участка и
услышал крик. Да, им действительно не повезло.
