Очень скоро она потеряла всякое ощущение направления; она
обнаружила, что поездки в такси по Лондону действуют так расслабляюще. Город
распростерся огромным муравейником, полным старинных названий, в которых
звучали такие слова, как «дорога», «манеж», «холмы», «соборы» и даже «постоялые
дворы», и ей было непонятно, как здесь можно проехать куда-либо. Когда вчера
она сказала об этом Лонни, он ответил, что здесь можно очень точно проехать,
куда нужно… разве она не заметила, что у всех под приборной панелью имеется
аккуратно сложенный путеводитель по Лондону?
Это была их самая долгая поездка в такси. Позади осталась
фешенебельная часть города (несмотря на упорное ощущение того, что они кружили
по одному и тому же району). Они проехали через район массивных зданий, который
казался совершенно безлюдным и не проявлял признаков жизни (хотя нет, поправила
она себя, рассказывая свою историю Веттеру и Фарнхему в маленькой белой
комнате, она видела маленького мальчика, сидевшего на краю тротуара и
зажигавшего спички), потом через район небольших, более похожих на хижины
магазинчиков, овощных палаток, а затем – неудивительно, что поездка по Лондону
в автомобиле производила ощущение кружения – казалось, что они снова въехали
прямо в фешенебельную часть города.
– Там была даже закусочная «Макдональдс», – сказала она
Веттеру и Фарнхему таким тоном, каким обычно говорят о сфинксах и висячих
садах.
– Правда? – удивленно и почтительно спросил Веттер. Ей
удалось многое вспомнить, и он не хотел нарушить это ее состояние, по крайней
мере, пока она не рассказала им все, что могла.
Фешенебельный район с закусочной «Макдональдс» остался
позади. Теперь солнце было похоже на круглый оранжевый мяч, который повис над
горизонтом и заливал улицы странным прозрачным светом, однако лица всех
Прохожих были как бы в огне.
– Именно тогда все начало… меняться, – сказала она. Ее голос
немного понизился. Руки опять задрожали.
Веттер наклонился вперед, поглощенный ее словами.
– Меняться? Как? Как все стало меняться, миссис Фриман?
Они проехали мимо витрины газетного киоска, вспомнила она,
где на вывеске был заголовок «ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК ИСЧЕЗЛИ В КОШМАРЕ
МЕТРОПОЛИТЕНА».
– Лонни, посмотри на это!
– На что? – он повернулся, но газетный киоск был уже позади.
– Там было написано: «Шестьдесят человек исчезли в кошмаре
метрополитена». Так здесь называют подземку?
– Да, – сказал Лонни, – метрополитеном или трубой. Там была
авария?
– Не знаю, – она наклонилась вперед. – Водитель, вы не
знаете, о чем это? В метро была авария?
– Столкновение, мэм? Не знаю.
– У вас есть радио?
– В машине нет, мэм.
– Лонни?
– Хм?
Но она видела, что Лонни стало неинтересно. Он вновь
проверял свои карманы (а поскольку он был одет в костюм-тройку, у него было
множество карманов, которые можно было проверить), еще раз пытаясь найти клочок
бумаги с записанным на нем адресом Джона Сквейлза.
Сообщение, написанное мелом на специальной доске, снова и
снова возникало у нее в голове. Оно должно было бы звучать так: «ШЕСТЬДЕСЯТ
ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ В АВАРИИ В МЕТРОПОЛИТЕНЕ». Должно было звучать так: «ШЕСТЬДЕСЯТ
ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ ПРИ СТОЛКНОВЕНИИ ПОЕЗДОВ МЕТРОПОЛИТЕНА». Но… ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК
ИСЧЕЗЛИ В КОШМАРЕ МЕТРОПОЛИТЕНА. Ей стало тревожно. Там не было сказано
«погибли»… там было написано «исчезли»… как будто речь шла об утонувших в море
матросах.
Кошмар метрополитена
Ей это не нравилось. Это наводило ее на мысли о кладбищах,
канализационных магистралях и бледных отвратительных существах, стаи которых
неожиданно выходят из тоннелей метро, хватают своими руками (а, может быть,
щупальцами) на перронах несчастных пассажиров, утаскивают их в темноту…
Они свернули направо. На углу около своих мотоциклов стояли
трое парней в кожаных куртках. Они на мгновение взглянули на такси – диск
заходящего солнца слепил лицо – казалось, что у мотоциклистов были не
человеческие головы. В это мгновение она до тошноты была уверена, что над этими
кожаными куртками были лоснящиеся, плоские и покатые крысиные головы, которые
пристально смотрели на машину бусинками своих черных глаз. Потом освещение
совсем немного изменилось, и она поняла, что, конечно, ошиблась; это всего лишь
трое парней лет восемнадцати курили, стоя около британской разновидности
американского кондитерского магазина.
– Ну, вот мы и приехали, – сказал Лонни, прекращая свои
поиски и показывая рукой в окно. Они проезжали мимо надписи «Крауч-хилл-роуд».
К ним приблизились старые кирпичные дома, похожие на сонных вдовствующих членов
королевской фамилии; казалось, что они смотрят на такси пустыми глазницами
своих окон. Мимо проехали несколько детей на велосипедах и мопедах. Двое других
без заметных успехов пробовали прокатиться на скейтборде. Отцы семейств вышли
после работы посидеть, покурить и поболтать, присматривая за детьми. Все это
выглядело убедительно обыкновенным.
Такси остановилось около мрачного вида ресторанчика с
пятнистой надписью в углу витрины: «Имеется полный патент на торговлю» и другой
крупной надписью, которая гласила, что здесь можно купить на вынос блюда с
острой приправой. Внутри на подоконнике спал огромных размеров серый кот. Около
ресторанчика была телефонная будка.
– Приехали, парень, – сказал водитель. – Узнай адрес своего
приятеля, и я разыщу его.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Лонни и вышел из
машины.
Дорис еще немного посидела в автомобиле, а потом тоже
встала, чувствуя, что ей надо размяться. На улице все еще дул горячий ветер. Ее
юбка закрутилась от ветра вокруг ног, и к голени прижало старую обертку от
мороженного. С гримасой отвращения она отбросила ее. Когда она подняла глаза,
через витрину взглядом она наткнулась на большого серого кота. Он пристально смотрел
на нее своим единственным глазом. Другая часть его морды была со-
Драна в какой-то давнишней, но яростной драке, от нее
остался только уродливый розоватый шрам, молочного цвета бельмо и несколько
клочьев шерсти.
Он беззвучно мяукнул на нее сквозь стекло витрины.
Испытывая приступ отвращения, она пошла к телефонной будке и
заглянула в нее сквозь грязное стекло. Лонни сложил кольцом большой и
указательный пальцы и подмигнул ей. Потом опустил десятипенсовик в телефонный
аппарат и заговорил с кем-то. Сквозь стекло не было слышно, как он смеялся. Как
того кота. Она оглянулась, но теперь витрина была пуста. В сумраке помещения
она видела перевернутые стулья на столах и старика, подметавшего шваброй пол.
Когда она оглянулась назад, она увидела, как Лонни стал что-то записывать. Он
отложил ручку, взял листок бумаги – она видела записанный на нем адрес – сказал
еще пару слов, потом повесил трубку и вышел из будки.
