Мощная там находилась жена Персеида Сфенела,
Милого сына во чреве седьмой лишь носившая месяц.
Вывела на свет младенца, хотя и незрелого, Гера,
Роды Алкмены замедлив и к ней не пустивши Илифий.
С вестью об этом сама к Громовержцу пришла и сказала:
«Зевс, отец яркомолненный! Слово вложу тебе в сердце:
Муж родился благородный, аргосцами будет он править.
То Еврисфей, Сфенелом рожденный, Персеевым сыном. —
Племя твое; не будет он Аргосу царь недостойный».
Острое горе глубоко проникло Крониону в сердце.
Ату немедля схватил он за голову в косах блестящих,
Злобою в сердце пылая, и крепкою клятвой поклялся,
Что никогда с этих пор на Олимп и на звездное небо
К ним не воротится Ата, которая всех ослепляет —
Так он сказал и, рукой размахнувшись, со звездного неба
Бросил ее. И упала она на работы людские.
[74]
Из-за нее-то всегда он вздыхал, наблюдая, как делом
Неподобающим был отягчен его сын Еврисфеем.
Так же и я вот: когда шлемоблещущий Гектор великий
Перед кормами судов истреблял беспощадно ахейцев,
Я забыть ослепленья не мог, овладевшего мною.
Раз же я был ослеплен, и Кронион мой разум похитил,
Дело хочу я исправить, бесчисленный дав тебе выкуп.
Но поднимайся на бой и других подними за собою.
Я же всегда предоставить готов те подарки, какие
В ставке твоей перечислил вчера Одиссей богоравный.
Если желаешь, сейчас подожди, хоть и рвешься в сраженье.
От корабля моего посланцы, доставши подарки,
Их принесут, чтоб увидел ты сам, как подарки те ценны».
Сыну Атрея в ответ сказал Ахиллес быстроногий:
«О многославный Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Если желаешь, то, как подобало бы, дай мне подарки,
Иль удержи. Это дело твое. А теперь мы о битве
Вспомним скорее! И нечего тут разговаривать долго!
Несовершенным еще остается великое дело!
Снова в передних рядах увидите вы Ахиллеса,
Пикой крушащего медной густые фаланги троянцев.
Пусть же и каждый из вас с троянцами встречными бьется!»
Сыну Пелея тогда сказал Одиссей хитроумный:
«Доблестен ты, Ахиллес, небожителям равный, однако
Не посылай к Илиону ахейцев на тощий желудок
Против троянцев сражаться. На очень немалое время
Сеча завяжется, раз уж взаимно сшибутся фаланги
Воинов, если исполнит их бог одинаковой силой.
Нет! Прикажи-ка ахейцам вблизи кораблей подкрепиться
Пищей, вином: ведь от них человеку и сила, и храбрость.
Кто бы смог из мужей, не поевши, сражаться с врагами
Целый день напролет, пока не закатится солнце?
Если бы даже он духом упорно стремился сражаться,
Все ж незаметно все члены его отягчит и захватит
Жажда и голод, и станут, лишь двинется, слабы колени.
Тот же, кто силы свои укрепил и вином, и едою
День напролет со врагами сражаться готов непрерывно.
Сердце отважно в груди у него, и усталости члены
Не ощущают. И бой он последним из всех покидает.
Так распусти же народ, Ахиллес, и вели им готовить
Пищу, подарки ж свои повелитель мужей Агамемнон
Пусть в середину собранья доставит, чтоб все там ахейцы
Их увидали глазами, а ты веселился бы сердцем.
Пусть он поднимется здесь на собранье и даст тебе клятву,
Что на постель не всходил с Брисеидой и с ней не сближался
Как установлен, владыка, закон для мужчин и для женщин.
Ты же дух свой в груди преклони, Ахиллес, к милосердью.
А Агамемнон тебя пусть почествует пиром обильным
В ставках, чтоб все ты имел, что тебе подобает по праву.
Ты, Атрид, и в глазах у других после этого станешь
Лишь справедливее. Нет для царя никакого позора,
Если он с мужем мирится, которого первый обидел».
Тотчас ответил ему повелитель мужей Агамемнон:
«Радуюсь я, Лаэртид, внимая речам твоим мудрым.
Все разобрал и о всем рассудил ты вполне справедливо.
Клятву дать я готов, и зовет меня к этому дух мой.
Ложно пред богом я клясться не буду. Прошу Ахиллеса:
Как бы он в бой ни спешил, пускай подождет здесь немного;
Все подождите и вы, остальные, покамест из ставки
К нам не прибудут дары, и клятв не заверим мы жертвой.
Дело я это тебе самому, Одиссей, поручаю.
В спутники юношей выбрав, знатнейших среди все ахейцев,
С ними дары, что вчера обещали мы дать Ахиллесу,
Сам принеси с корабля моего и жен приведи к нам.
Ты же, Талфибий, скорей по пространному стану ахейцев
Мне кабана разыщи, чтоб зарезать Зевесу и Солнцу».
Сыну Атрея в ответ сказал Ахиллес быстроногий:
«О многославный Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Можно об этом о всем позаботиться будет и позже,
После того как настанет в кровавом бою передышка,
И бушевать не такая уж ярость в груди моей будет.
В поле, пронзенные медью, лежат еще мужи, которых
Гектор смирил Приамид, как Зевс даровал ему славу, —
Вы же нас оба зовете обедать! Иначе б я сделал:
Я приказал бы ахейским сынам натощак, не поевши,
Прямо в битву итти, а потом, с закатившимся солнцем,
Ужин богатый сготовить, когда отомстим за позор наш.
Прежде того никакая еда и питье никакое
В глотку мою не пойдут, перед телом убитого друга!
В ставке он у меня посредине, истерзанный медью,
К двери ногами лежит распростертый; его окружая,
Плачут товарищи. Нет! У меня в помышленьях не пища,
А лишь убийство да кровь, и врагов умирающих стоны!»
Сыну Пелея в ответ сказал Одиссей хитроумный:
«Сын благородный Пелея, храбрейший меж всеми ахеец!
Много меня ты храбрее и много меня превосходишь
В битве копьем; но, с другой стороны, я тебя превзошел бы
Мыслью намного: я раньше родился и опытен больше.
Сердце терпеньем наполни и выслушай все, что скажу я.
Скоро сердца у людей пресыщаются битвой кровавой,
Если стеблей большинство уж разбросано медью по пашне,
Сбор же становится скудным, как только весы наклоняет
Зевс-Эгиох, войн неизменный вершитель.
