– А что это за «эквивалентный вариант»?
– Это новое правило, которое старается протолкнуть Нефтяной концерн. Идея в том, что техника и вооружение, которые «уничтожат» наемники, будут считаться действительно выведенными из строя.
– Но это же безумие!
– Наши посредники дают восемьдесят процентов вероятности, что это пройдет. А в таком случае каждый день войны будет обходиться нам в пятьдесят тысяч долларов.
Пит с пониманием присвистнул.
– Так что в свете такой пикантной подробности предложение Маркуса вовсе не выглядит столь разорительным.
– Что это означает для нас? Эдди поджал губы.
– Это-то меня и беспокоит. В предложении Маркуса до черта игры и воображения. Оно понравится. Если мы примем решение бороться против него, нам придется попотеть.
В подсознании Пита словно прозвенел сигнал предупреждения.
– Ты сказал «если»? Эдди вздохнул.
– Есть еще кое-что, о чем я еще тебе не сказал. Кажется, мистер Бекер, наш Большой Босс, имеет с Маркусом беседы по меньшей мере раз в неделю, а иногда и каждый день. И если он проявляет столь горячую личную заинтересованность в плане Маркуса, то нам следует хорошенько подумать, как бы не свернуть себе шею и усидеть на своих местах, прежде чем попытаться слегка попачкать этого везунчика.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утес стоял мрачно и зловеще. Если не считать нескольких жалких кустиков каких-то растений, кое-где зацепившихся за выход пласта породы или расселину, это была голая, высотой с трехэтажный дом, скала, отвесная стена над оползнем. При одном только взгляде на нее самый отважный остановился бы и задумался, не пойти ли другой дорогой.
Однако человек, появившийся на вершине утеса, не искал иного пути. Он даже не замедлил бега, сделав прыжок к обрыву. Он просто ступил в пустоту, в ничто, и трое, бежавшие следом буквально ему в затылок, сделали то же самое. Они падали несколько мучительно долгих мгновений. В середине полета они вытащили мечи – знаменитые во всем мире самурайские мечи-катана, не имевшие себе равных на протяжение многих веков в красоте, крепости стали и остроте клинков. Потом они врезались в оползень. Страшный удар бросил одного из мужчин на колени, и он, по-кошачьи перекатившись через голову, снова вскочил на ноги. Двое других были уже далеко, их мечи сверкали на солнце, рубя и круша ряды соломенных чучел. Упавший поспешил присоединиться к ним, догнав в три прыжка, и взметнувшийся меч снес голову ближайшей к нему соломенной куклы.
Соломенные чучела, все двадцать, ничем не отличались друг от друга за исключением одной детали-к каждой из них был прикреплен небольшой клочок яркой материи: пять красных, пять желтых, пять белых и пять зеленых. На своем пути каждый из мужчин поражал только тех кукол, которые были помечены «его» цветом, определяя цель на бегу. У некоторых из кукол клочки ткани были прикреплены ко «лбу», у других – к пояснице. Это считалось величайшей провинностью – поразить не свою цель. Человек, который не способен определить, кто находится перед ним, прежде чем ударить мечом, запросто может принять своего за врага и убить его на поле боя.
Бежавший впереди командир «убил» последнюю куклу и, развернувшись на бегу, неуловимым движением вернул меч в ножны. Он устремился обратно к утесу, не обращая внимания на грозно сверкавшие вокруг него клинки. Остальные последовали за ним, убирая мечи в ножны прямо на ходу. Тот, что упал при прыжке с утеса, заметно отставал от других.
Вскарабкавшись вверх по оползню, они прыгнули прямо на голую поверхность скалы и начали взбираться вверх без видимых усилий, находя руками и ногами малейшие выступы и выемки. Они карабкались долго, и расстояние между ними постепенно увеличивалось. Неожиданно тот, кто поднимался вторым, задел небольшой камень, который, сорвавшись, с места, покатился вниз. Шедший третьим сумел увернуться, и камень пролетел мимо, едва не задев его. Четвертому же не повезло. Камень с силой ударил его по правой руке. Человек не сумел удержаться, сорвался вниз и рухнул на оползень.
Он приземлился на три точки, быстро вскочил на ноги и печально посмотрел на свою руку. Острый осколок кости, прорвав кожу, торчал наружу. Слегка покачав головой, он засунул поврежденную руку под форму и снова принялся карабкаться наверх.
Пока он взбирался, внизу появилась группа мужчин. Они поспешно убрали останки изрубленных чучел и принялись укреплять на столбах новые. Никто из них даже не обернулся на ползшего вверх человека.
Когда они, закончив работу, убежали, первый из поднимавшейся вверх четверки уже достиг вершины утеса. Не остановившись и не взглянув на своих товарищей, он просто вскочил на ноги и снова бросился вперед. В этот момент новая пятерка, бежавшая навстречу, промчалась мимо, не обратив на него никакого внимания, и спрыгнула вниз…
Тидуэл нажал на кнопку стоп-кадра видеомагнитофона, и фигуры застыли в прыжке. Несколько минут он смотрел на экран, потом встал с кресла и медленно прошелся по толстому ковру, покрывавшему пол в комнате. Клэнси негромко похрапывал, лежа на диване среди груды папок с личными делами. Тидуэл прошел мимо него и встал у голографического изображения покрытых мраком тренировочных площадок.
Дверь позади него отодвинулась, и в комнату скользнула юная японка. Она была одета в традиционное кимоно. В руках у девушки был маленький лакированный поднос из бамбука. Она тихонько просеменила к Тидуэлу и замерла, ожидая, когда он обратит на нее внимание.
– Спасибо, Ямико, – сказал он, беря с подноса бокал.
Девушка слегка поклонилась, но осталась стоять, глядя на него. Тидуэл сделал глоток. Девушка все еще стояла.
– Я скоро, дорогая. Мне еще нужно кое-что обдумать.
Он послал ей воздушный поцелуй, девушка хихикнула и выскользнула из комнаты. Как только дверь закрылась за ней, улыбка слетела с лица Тидуэла, словно маска. Он медленно прошел обратно к креслу и, нагнувшись, нажал на кнопку обратной перемотки. Найдя нужный кадр, он включил замедленное воспроизведение и снова уставился на экран.
Четыре фигуры парили в воздухе, неспешно приближаясь к земле. Когда они коснулись поверхности, Тидуэл придвинулся к экрану, чтобы получше рассмотреть движения ног и ступней. Земля в этом месте была сплошь усеяна предательскими камнями и булыжниками, однако прыгавшие справились с этой задачей без видимых усилий. Ноги их были вытянуты и расслаблены, ступни как бы ощупывали землю, приспосабливаясь к неровностям почвы; потом вдруг чудовищные, невообразимые мышцы скрутились в тугие жгуты и сократились, действуя как амортизаторы. Прыгуны уже почти коснулись крестцами земли, почти упали – но все-таки устояли.
Тидуэл сосредоточился на человеке, который должен упасть. Его левая ступня угодила на здоровенный, размером с голову, булыжник, который перевернулся под тяжестью его тела. Человек начал заваливаться влево, однако умудрился сохранить равновесие, изогнув тело и нарочно поджав правую ногу. В тот самый момент, когда по всем законам физики он должен был неуклюже рухнуть на камни, падающий сгруппировался, словно прыгун в воду, и, сделав оборот вокруг сверкающего меча, перекатился через голову, вскочил на ноги и побежал вперед как ни в чем не бывало.
