– Хрен с ним, с морем, – зарычал Квазимодо. – Ты чего драпанул? Девчонка чуть не утонула.
– Так течение. А ее нет, – пробормотал фуа.
– Подождать не мог? Жаба, – выдавила рыжая. Из носа у нее опять текло.
– Как же я подожду?
– Заткнитесь оба, лопухи заморские. Ты ей помочь должен был. А ты, крыса сопливая, чего узел бросила? Он в первое время не хуже моих мешков тебя держал бы. – Квазимодо морщился от боли. Изгрызенную руку от холода сводило как клещами.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросил фуа.
– Ничего. Время уходит. Что там дальше?
– За скалами заводь, дальше долинка, и эта река в большую реку впадает. – Фуа помолчал и добавил: – Деревушка, кажется, рыбацкая.
– Лодки есть?
– Да, но там народу полно.
– Со скалы видел? Гонец к ним еще не наведывался?
– Вроде бы нет. Берегом наверняка дольше. Но я сюда больше смотрел. Вас ждал.
– Молодец. Толку с тебя… До лодок берегом или водой проще добраться?
– Одинаково, но…
– Какие «но»? Болтать времени нет. Я берегом, ты водой. Следишь за мной. – Вор глянул на обессиленную рыжую, на мокрую, тем не менее по-прежнему соблазнительно сисястую и гладкую как дорогая кукла леди Атру. – Значит, рыжая, ты поднимаешь леди милостивую и быстро идете за нами берегом.
– Нет! – прохрипела девчонка. – Суке пора умереть.
– Нет, не пора. Иначе сама потащишь узлы и наши мешки. Вьючь ее и гони бегом. Мы долго ждать не будем.
– Вы не посмеете! – пискнула сиятельная леди. – Вы же на свободе и…
– Пасть закрой. Ослом работать не труднее, чем ночами напролет трахаться. Я пробовал. – Вор заставил себя подняться на ноги и не качаться. Освободился от дорожного мешка. – Не потеряйте, курицы, там котелок мой любимый…
Прыгая по скалам, Квазимодо согрелся. Вот только руку по-прежнему выкручивала боль. До деревушки оказалось недалеко. С десяток хижин торчали у песчаной стрелки, разделяющей устье бурной речушки и широкую ленту блестящей в лучах заходящего солнца реки. Бродили на лугу за хижинами две коровы. Поднимался дымок очагов. Лежали на берегу лодки, торчали колья с растянутыми для просушки сетями. Тропинка к деревушке подходила со стороны реки. Видно, прямой дороги от Калатера сюда нет. Квазимодо на ходу оглянулся – по реке отнесло далеко, замка не видно, за скалами твердыня прячется. Сколько времени в запасе?
Пришлось на мгновение остановиться – наметить цель. С высоты видно было хорошо. На берегу у деревушки играют ребятишки. Почти у лодок – туда не сунешься. Остается стоящая на отшибе хижина. Лодка рядом лежит. Ну, у такой хижины-развалюхи и корыто небось – гниль сплошная. А выбирать не из чего. Нет, вон еще одна лодка – торчит на большой реке. Видимо, там омуты, рыбаки самоловом балуются. Далековато. Но дожидаться нечего.
Вор махнул рукой на далекую лодку. Фуа где-то в текущем далеко внизу потоке должен понять. А нет – придется самому справляться.
Бежать вниз было легко. Еще бы ноги так не заплетались. Квазимодо придерживал ноющую руку. Бинт разбух, витки ткани ослабли – снять бы их совсем, да не время. Ножны кукри шлепали по бедру, подгоняли. Нет, здесь, на суше, нужно клинок за плечом носить – как леди Катрин делала. Утопил ты те ножны, а новые сшить руки так и не дошли. Вот так всегда – дел уйма, а тут то за решеткой бездельничаешь, то по скалам галопируешь.
Тропка в скалах кончилась – вор бежал по узкой, заросшей травой балке. Выскочил на луг – деревушка оставалась справа. Надо бы круче взять, чтобы от домов не заметили, да время поджимает. Удивленно замычала корова. Вор покосился на дивное животное – пьют же люди молоко, творог небось едят на завтрак. Квазимодо сплюнул накатившую слюну, прибавил ходу. От крайней хижины смотрела толстая баба с деревянной лопатой. Будет шуму.
Вор перескочил через жерди, огораживающие выгоревший на солнце крошечный огород. Топча босыми пятками пожухлую ботву, проскочил дальше, чуть не сшиб покосившееся, связанное из травы пугало. Колючие кусты… Вот и берег… Пахнет спокойной водой, илом. Темнеет на воде лодка. Вроде двое в ней сидят…
Интересно, Ныр догадался, куда двигаться?
– Эй, люди! Сюда гребите. Утоп он! – Квазимодо прыгал по прибрежному, смешанному с галькой песку и призывно махал рукой. Ножны с кукри были предусмотрительно передвинуты за спину.
Рыбаки смотрели на берег. В лодке появилась третья голова. «Вот набились, делать им нечего», – с возмущением подумал вор.
– Сюда, сюда подгребай! Говорю, утоп!
В лодке поднялся здоровенный детина, сложил ладони рупором:
– Кто утоп?
– Он утоп. – Вор возбужденно махал рукой в сторону деревни. – Совсем утоп.
Рыбаки посмотрели в сторону деревни, ничего не увидели. Квазимодо поднял замотанную руку:
– Чего сидите?! Утоп ведь. И меня зацепило. Сюда гребите.
Рыбаки в лодке переглянулись и не слишком уверенно взялись за весла. Истошные вопли низкорослой полуголой фигуры на берегу смущали своей непонятностью.
Квазимодо зашел по колено в воду и, призывно взмахивая рукой, приглядывался к лодке. Ничего вроде суденышко – долбленка, но вполне приличная. Вот только явно не новая. Ну да какой выбор в этом захолустье?
Лодка приближалась. Гребцы вглядывались в незнакомого парня. Квазимодо знал, что сейчас они придержат лодку. Что угодно можно врать, но когда люди видят твою корявую одноглазую физиономию, они всегда придерживают. Монетками, конечно, кого угодно подманить можно, но сейчас этот номер не пройдет. А жаль – судя по всему, здесь глубоко. Атаковать суденышко в пешем строю не удастся. А вплавь – прекрасная возможность по башке веслом получить.
В лодке разглядели характерные особенности пришельца и тут же бросили грести. Здоровяк встал:
– Эй, а ты чей, парень?
Лодка по инерции двигалась к берегу.
– Я же говорю – утоп он, – жалобно взвыл вор. – Послали нас из города реку мерить. Сам лорд Дагда послал. Работаем, значит, а тут такая оказия…
– Ты толком говори, – потребовал детина. Одинокого мелкого и уродливого парня рыбак явно не боялся. Привычно удерживая равновесие в неустойчивой долбленке, здоровяк подозрительно поинтересовался: – Что ты вопишь как на пожаре?
Мужик постарше дернул его за штанину, убеждая говорить с незнакомцем повежливее. Мало ли что. Имя лорда-регента здесь уважали.
– Очумел, какой пожар?! – завопил в непритворном негодовании Квазимодо. Время уходило на глазах. – Говорю же – утоп он. Искать нужно.
– Да кто утоп? – разозлился здоровяк. – Ты что, одноглазый, с детства придурок?
Больше Квазимодо врать не пришлось. Лодка качнулась, рыбак пошатнулся, вынырнувший за кормой фуа ткнул его ножом в икру. Здоровяк с воплем рухнул в воду. От толчка лодка резко закачалась. В ней истошно заорали. Фуа попробовал залезть в раскачивающийся челн, но старший рыбак, не растерявшись, замахнулся веслом. Ныряльщику пришлось уклоняться. Третий из рыбаков – мальчишка лет десяти – издавал непрерывный, режущий уши вопль, как кошка, которой наступили на хвост.
