– Андрюш, а может, мне помочь твоим ребятам?
– Не доверяешь, да? Думаешь, хуже тебе соображаем? Думаешь, ты одна у нас такая особо одаренная в области сыска?
– Ну, что ты, Андрюшенька! Как раз так я не думаю. Нет, вы, несомненно, – профессионалы, просто я хотела предложить вам помощь, зная, сколько у вас работы.
– Спасибо, справимся сами. Давай, мать, до созвона!
В трубке раздались гудки. Так-так. Это же очень хорошо, что Маргариту нашу отпускают. Пусть под подписку, это не так страшно, главное – она будет дома, а не в изоляторе. А я подъеду сейчас туда и встречу ее, потому как мне просто необходимо обсудить с ней озарившую меня догадку.
Я посмотрела на часы. Минут через пять суп можно уже и выключить. Я даже поесть успею, не голодной же мне, в самом деле, ехать! Я приподняла крышку, бросила в кастрюлю листик лаврушки, вдохнула аппетитный аромат и полезла в сушилку за тарелкой.
Возле отделения мне пришлось проторчать довольно долго. Мельников что-то не рассчитал, говоря, что Маргарита выйдет через час. «Пока тут бумаги оформим, пока то да се…» «То да се» продолжалось минут сорок. Я сидела в машине и продолжала свое обычное занятие – думанье. Да, ситуация складывается не в пользу Удовиченков. Новые работодатели Карины подвели меня, можно сказать, страшно: оказались непричастными к ее убийству. Это просто даже непорядочно с их стороны. Но что мне делать теперь, где взять других подозреваемых? Ох, Татьяна Александровна, как туго вы, однако, соображаете! Где же ваша хватка и молодецкая удаль?! Ведь убийца где-то совсем рядом, его надо только схватить. Рядом… Похоже, ближе, чем бабушкин муж-полковник, у меня действительно никого нет. Среди подозреваемых.
Наконец на крыльце показалась Маргарита Игоревна в своем костюме – терракотовой юбке с пиджаком, с сумкой на плече. Она спустилась по ступенькам и тут буквально натолкнулась на меня.
– Татьяна? А что вы тут делаете? – удивленно вскинула она брови.
– Стою прямо напротив вас.
– Ну, это я понимаю, а все-таки?
– Я приехала встретить вас, Маргарита Игоревна, потому что мне просто необходимо с вами поговорить. Пройдемте в машину.
Мы сели в мой автомобиль. Мадам Удовиченко выглядела сегодня неестественно бледной. Косметика практически отсутствовала на ее лице, лишь губы были подкрашены помадой. Волосы она не уложила, как обычно, а просто зачесала назад, вокруг глаз ее виднелись темные круги, уголки губ были опущены.
– Вы не спали ночь? – спросила я.
– Что, заметно, да? Выгляжу плохо? – Женщина достала из сумочки зеркальце и посмотрелась в него. – Боже мой! Я и не думала, что все так ужасно…
– Давайте я отвезу вас домой, – предложила я.
Она только кивнула. Я выжала сцепление и вырулила со двора полицейского отделения.
– Что думаете делать? – спросила я ее, чтобы не терять напрасно время в дороге.
– Сначала приму ванну, потом поем… Я ведь там почти ничего не ела… Вы не представляете, Татьяна, как там кормят!
– Я не о том. Как вы собираетесь выпутываться из истории, в которую попали?
– Как собираюсь выпутываться? Не знаю… Я сейчас вообще не могу об этом думать. Я очень хочу спать, голова ничего не соображает.
Я посмотрела на нее через зеркало заднего вида:
– Маргарита Игоревна, я боюсь, что ваше положение очень серьезное. Не забывайте, что вас отпустили под подписку, обвинения с вас пока никто не снимал.
– Это я понимаю.
Она тяжело вздохнула. «Странно, что она не плачет, – подумала я. – Где ее дежурный платочек?»
– Нам с вами надо подумать о том, как доказать вашу невиновность.
– А разве вы, Татьяна, не поможете мне?
– Разумеется, помогу, и даже с превеликим удовольствием, но для этого мне надо кое-что уточнить, собрать новые сведения… Кстати, я все забываю вас спросить: как поживает ваш отец?
– Отец? – переспросила она удивленно. – Подождите, а при чем здесь мой отец?
– Как при чем? При том, что он – ваш отец. Я беседовала со всеми вашим родными и близкими, кроме вашего папы. Не устроите мне с ним встречу? Хочу задать ему несколько вопросов. Он ведь живет на даче вместе с вашей матушкой?
Женщина вдруг замялась и как будто впала в ступор. Она молча глядела перед собой на дорогу и словно бы не замечала меня. Пришлось окликнуть ее, дабы вывести из такого состояния:
– Маргарита Игоревна, вы слышали, о чем я спросила вас?
Она повернула ко мне голову и посмотрела на меня так, словно видела впервые.
– Татьяна, – наконец выдавила она с большим трудом, – давайте вы не будете трогать моего отца…
– Да? Это почему? – удивилась я. – А если окажется, что это он приходил к вашей бывшей домработнице в тот день…
– Такая постановка вопроса некорректна. Ну, с чего вы взяли, что он должен был прийти к ней?
– Как с чего? – снова удивилась я. – С того, что он – ваш отец. А вы – его дочь, заметьте: единственная! И если у дочери в семье неприятности, кто, как не родной отец, должен вступиться за нее?! Тем более он – военный человек, умеющий обращаться с оружием, и такие слова, как долг, честь, не являются для него пустым звуком. Вас троих я всех проверила на предмет причастности к убийству. Вы, конечно, остаетесь под вопросом, но, если верить вам, что вы даже не заходили в подъезд дома Карины и уж тем более не стреляли в нее, то тогда, Маргарита Игоревна, боюсь, это мог сделать только один человек – ваш отец.
– Да что вы такое говорите?! Мой отец?! – вскричала дамочка, вдруг снова сделавшись нервной.
– Да, ваш отец, полковник… Кстати, как его фамилия? И где он? Мне до сих пор не удалось увидеться и поговорить с ним. Так он все-таки живет с вашей матушкой на даче?
Маргарита Игоревна немного растерянно посмотрела на меня и покачала головой:
– Это не он. Не трогайте отца.
– Вас послушать, так вся ваша семья не имеет к убийству домработницы, ну, совершенно никакого отношения! – вскипела я, не выдержав. – О ком ни спроси, в ответ слышишь только одно: «Это не он, он не мог, он не такой!.. Это не она, она не могла, она не такая!..» А кто мог? Кто, скажите на милость, все-таки способен был пальнуть в девчонку? Соседка Любовь Григорьевна со своим котом Кирюшей на пару?!
Маргарита Игоревна вздохнула, пожевала губами, а потом тихо сказала:
– Ну, хорошо. Сейчас приедем домой – я вам все расскажу…
Через десять минут мы уже сидели в ее кухне. Хозяйка сначала выпила чего-то успокоительного, потом налила себе и мне крепкий чай. Она молча пила его, глядя куда-то в сторону невидящими глазами, и мне пришлось окликнуть ее, вернув к действительности.
– Что?.. А, вы хотели знать о моем отце… Да, Татьяна, я помню свое обещание рассказать о нем. Но он к этой истории правда не имеет совершенно никакого отношения. Просто эта история в нашей семье… Одним словом, мы стараемся не касаться ее… Дело в том, что пятнадцать лет назад мой папа, будучи уже в возрасте пятидесяти двух лет, встретил молодую женщину. Ей тогда не было еще и тридцати. У них сначала просто завязался, как это принято говорить, роман, а потом он вообще ушел к ней от моей мамы. Да, собрал свои вещи, оставил маме квартиру со всем добром и ушел! У него теперь новая семья, молодая красивая жена, дочь… моя сводная сестра. Смешно сказать, ей всего четырнадцать! Хм, сестренка! Она младше моего сына на шесть лет, хотя является его тетей… А моя мама в пятьдесят с лишним перенесла такой удар – измену родного и близкого человека! Мало того, она осталась одна в преддверии старости. Она так переживала, вы не представляете! Успокоительное пила пузырьками, даже в больнице два раза лежала. Ей пришлось посещать психотерапевта и… Одним словом, он посоветовал ей найти себе другого мужчину. Никого она, разумеется, не нашла, да, по-моему, и не искала. Мама всегда любила только отца и была предана ему. Даже его измена не заставила ее относиться к нему по-другому. Вот так-то, Татьяна! Теперь вы видите, что папа не имеет к этому делу никакого отношения? Он даже не знает о нем. Он живет отдельно, в квартире своей новой жены. Даже дачу он оставил маме, ну, то есть нам…
