Лу Мартин.
Воспоминание о проклятом голубом отдалось радужными кругами
в глазах и покалыванием в пальцах. Ни разу в жизни Бычье Сердце еще не
чувствовал себя так паршиво; даже когда ему разворотили живот на прошлогоднем
задержании банды преступного авторитета Росомахи, ощущения были невыразимо
приятнее. А теперь еще придется искать малый зал, возможно, даже спрашивать о
нем аборигенов, что тоже радости не прибавляет…
Но зал искать не пришлось. Это стало ясно, как только майор
Сивере вывернул из административного крыла. Навстречу ему катилась волна
флюидов, тех самых, которые едва не поймали на кукан заглотнувшего наживку
доверчивого майора. Волна обдала Бычье Сердце солеными брызгами нетерпения,
сразу же за ней последовала вторая, из чего следовал вывод, что Лу Мартин
находится где-то неподалеку.
Так оно и оказалось.
Лу Мартин сидел в фойе, прямо напротив входа. Слава богу, он
был один, без роя любопытствующих дружков и подружек обоего пола. Чертов
балетный опирался на туго набитый рюкзачишко крикливого оранжевого цвета и
легонько подрыгивал ногой — он слушал плейер. Влажные волосы Лу Мартина были
зачесаны назад и перехвачены узкой лентой. Кожаная жилетка, надетая прямо на
голое тело, была такой же гребано-оранжевой, как и рюкзачишко. А татуировка на
правом предплечье и вовсе показалась Бычьему Сердцу издевательством: вместо
мужественного дракона, мужественного питона или, на крайняк, пары мужественных
самурайских мечей гладкая кожа Лу Мартина была осквернена цветным изображением
немощного цветка ириса. Бабского по самой своей сути.
При виде Бычьего Сердца Лу Мартин широко улыбнулся и развел
полы жилетки, демонстрируя безволосый торс.
— Привет, — сказал он. — Рад вас видеть.
Жарко сегодня, правда?
— Разве? — удивился Бычье Сердце, застегивая
пиджак на все пуговицы.
— Куда двинем?
— Вы, кажется, хотели со мной поговорить.
— Ну, да. Но ведь не здесь же мы будем разговаривать.
Поедем куда-нибудь, поужинаем.
— Может быть, можно обойтись без ужина?
— Лично я целый день ничего не ел.
Умираю от голода. А если я умру, то кто же вам расскажет всю
правду о Романе Валевском?
Аргумент был убийственным, и Бычье Сердце притих.
— Хорошо.
— Ужин за мой счет, — чирикнул Лу Мартин и
двинулся к выходу, забросив за спину рюкзак.
…Парковка находилась наискосок от «Лиллаби». Бычье Сердце
уже был здесь, когда осматривал «Лексус» Романа Валевского. Теперь «Лексус» со
стоянки убрали, чтобы не приводить в уныние мнительную ,балетную
общественность. Оставшиеся машины были попроще, да и вообще их можно было
пересчитать по пальцам: две «девятки», «Победа» образца 1957 года, скромная
«бээмвушка», подержанный «опелек» и горбатый «запорик», прозванный в народе
«жидовским броневиком».
Бычье Сердце сделал ставку на броневик.
И проиграл. Лу Мартин, паскудно виляя бедрами, обогнул все
транспортные средства и остановился перед.., мотоциклом, который до самого
последнего момента скрывала одна из «девяток». Мотоцикл — это было что-то!
Роскошная, почти новенькая «Ямаха» самого что ни на есть космического дизайна.
Темно-синий корпус, малиновая кожа сиденья, изощренной формы лобовое стекло. А
колеса!.. За такую красавицу Бычье Сердце не задумываясь отдал бы всех своих
одноразовых баб и мизинец левой ноги в придачу.
— Ваш? — сглотнув слюну, спросил майор.
— Мой, — Лу Мартин нежно похлопал «Ямаху» по
вздернутой заднице.
— Шикарная вещь.
— Два карбюратора, пять скоростей, стольник набирает за
пять секунд.
— Круто.
— А я вообще люблю ощущать мощь между ног.
Прокатимся? — задал риторический вопрос змей-искуситель, доставая из
рюкзака блестящий, под стать адской машине, шлем.
Спустя секунду шлем свалился прямо в руки Бычьему Сердцу:
— Прощу.
Пока Бычье Сердце вертел в руках шлем с многозначительной
надписью «Simpson SuperBandit», Лу Мартин успел угнездиться в седле и завести
двигатель.
— Ну, что же вы, майор? Садитесь.
Только одно останавливало Бычье Сердце, только одно:
сплошное, без всяких разделительных полос, сиденье не давало майору никаких
шансов. Чтобы удержаться на нем, придется ухватить за талию педрилу.
А это может быть дурно истолковано, прежде всего самим Лу
Мартином.
— Да я не кусаюсь, — подбодрил балетный Бычье
Сердце. — Садитесь.
Он взял с места сразу же, как только майор Сивере
неосмотрительно воткнул зад в седло. Зверь-машина набрала стошку даже не за
пять, а за три секунды, порадовала Бычье Сердце намеком на перегрузки и
заставила прильнуть к узкой спине Лу Мартина. Прямо в рот Бычьему Сердцу
полезли наглые лумартиновские патлы, а колокольчик в ухе вырос до размеров
церковного колокола и мог означать теперь все, что угодно: ход времени,
покорность судьбе, конец испытаний. Или хрип проповедника, талдычащего Бычьему
Сердцу с амвона: опасно, опасно, опасно!!! Бычье Сердце прислушался к
предостережению и наглухо захлопнул шлем. Теперь он существовал отдельно не
только от шального голубоватого юноши, но и от своих собственных рук, которые
сжимали острые локти Лу Мартина. Именно локти не давали Бычьему Сердцу
насладиться полетом над пыльной мостовой и оценить машину по достоинству.
Приходилось утешать себя мыслями о том, что эта поездка
когда-нибудь кончится.
…Она кончилась даже раньше, чем предполагал Бычье Сердце. Не
прошло и двадцати минут, как «Ямаха» ткнулась носом в тротуар у заведения с
ничего не говорящей Бычьему Сердцу вывеской «Military».
— Приехали, — сказал Лу Мартин.
Вывеска была довольно скромной, а крутые ступеньки вели в
полуподвал, из чего Бычье Сердце сделал вывод, что «Military», скорее всего,
клуб, а не ресторан. Неясно только, какой может быть кухня в местечке с таким
воинственным названием: без пушечного мяса здесь наверняка не обойтись.
Внутренности «Military» оказались вскормленными на
воспоминаниях о Первой мировой войне, такой, какой она виделась хозяевам
заведения. Затянутые в черную рыхлую ткань стены украшали фотографии танков,
пушек и покачивающихся на отретушированных волнах субмарин, было даже несколько
снимков пугающе натуралистической газовой атаки, призванных, очевидно, улучшать
аппетит посетителей.
Барная стойка оказалась стилизованной под кабину аэроплана,
а официанты, все, как на подбор, рослые парни, щеголяли в форме солдат немецкой
армии и примкнувших к ним венгерских гонведов.
Лу Мартина здесь знали. Во всяком случае, ему приветливо
кивнули и бармен (летчик в кожанке, шлеме с очками и щегольским шарфом), и
официанты (фельдфебель, вахмистр и вольноопределяющийся). Вольноопределяющийся
даже проводил их к столику в углу, отгороженному от остального зала высокой
перегородкой.
