Я разложила листки на коленях и принялась изучать их.
— Ничего не понимаю…
— Это квитанции, — небрежно бросил Рейно. — К
отправленным телеграммам. Очевидно, Игорь Пестерев тоже был любителем
телеграфных сообщений.
— Вы стервятник. Зачем так издеваться над чувствами
других людей? Вы наверняка никогда не любили…
— Зато вы наверняка проливали слезы не по одному
десятку возлюбленных…
Я откинулась на сиденье. Возлюбленных у меня было гораздо
больше десятка (и даже нескольких десятков), но ни один из них не стоил и
слезинки. Разве что сентиментальный Лешик Богомол, большой любитель петтинга,
подогретой водки и программы «В мире животных». Лешик умилял меня постоянными
просьбами «вступить в законный брак» и страстью к коллекционированию пакетов
для блевотины на международных авиарейсах. Стоило ему вылететь по своим
бандитским делам за бугор, как его обширная коллекция пополнялась очередным
шедевром типографско-самолетно-медицинской мысли с символикой авиакомпании.
Н-да, только Лешик заслуживал тихого вздоха…
— Успокойтесь, ничего я не проливала. Просто хочу
вступиться за чужие чувства. Влюбленные обмениваются телеграммами, что же здесь
дурного?
— В том-то все и дело, что никакого обмена не было!
Посмотрите, там указан город, в который направляется телеграмма.
Я забегала пальцами по квитанциям. Квитанций было четыре. И
на каждой из них варьировалось одно и то же сочетание букв — «МЕСТ…», «МЕСТН…»,
«МЕСТНАЯ».
— Соображаете, что к чему?
— С трудом… Вы хотите сказать, что телеграммы
отправлялись из Питера в Питер же?
— Мы имеем тому документальное подтверждение, —
Рейно гнал машину и даже не смотрел на меня. Кажется, у него были готовы ответы
на все мои вопросы. Даже не заданные.
— И что это значит?
— Ничего, кроме того, что указано в квитанциях. Помните
страстные призывы Алики? В разные месяцы, в разные годы и из разных концов
света. А здесь… Все четыре — в течение месяца, в одном и том же городе, но из
разных почтовых отделений. Подождите!..
Рейно так резко затормозил, что «опелек» едва не врезался в
дорожный указатель «РАХЬЯ. 5 KM». А я едва не врезалась головой в лобовое
стекло.
— Вашу мать! — выругалась я, исподтишка
подсчитывая языком количество уцелевших зубов. — Не дрова везете, в самом
деле!!!
Но Рейно было ровным счетом наплевать на мою
многострадальную челюсть.
— Дайте сюда! Дайте их мне! — Он почти силой
вырвал фонарик и квитанции из моих рук. И снова принялся изучать их. Но теперь
к бумажкам добавился еще и «вечный календарь».
Чтобы не видеть этих судорожных телодвижений, я выскочила из
машины и прошлась по обочине, разминая ноги. Было темно, где-то вдалеке (должно
быть, в населенном пункте Рахья) побрехивали собаки, и за шиворот забирался
сырой ветер. «Почему бы тебе, действительно, не уехать в Молдавию?» — вдруг
подумала я. Там мало воды, но много солнца, там мало лесов, но много
виноградников, там мало дождей, но много звезд на небе; там мало водки, но
много вина, там мало шлюх, но много детей; там ты сможешь покорить Аурэла
Чорбу…
— Куда вы пропали? — донесся до меня голос
Рей-но. — Решили, что я буду искать вас в этих чертовых потемках?
— Уже иду…
Я вздохнула. Влажные мечты об Аурэле Чорбу придется отложить
до лучших времен…
— Ну что, обнаружили что-нибудь из ряда вон? —
безразличным голосом спросила я, усаживаясь на сиденье рядом с Рейно.
— Пока не знаю. В цепочке не хватает звеньев, но
некоторые вещи настораживают.
— Какие же именно?
— Квитанции. Все четыре посланы из Питера в Питер. Это
первое. Второе: все четыре посланы в течение месяца.
— Вы повторяетесь.
— Третье: все четыре посланы из разных почтовых
отделений.
— Вы повторяетесь.
— Пятое, — Рейно было глубоко наплевать на мои
комментарии. — Все четыре посланы из разных почтовых отделений, но
практически в одно и то же время. Между десятью и одиннадцатью утра. И,
наконец, шестое: все четыре отправлены в будние дни. Никаких суббот, никаких
воскресений.
— Может быть, есть еще и седьмое? — Причина
странного волнения Рейно до сих пор была мне непонятна. — Семь —
магическое число.
— Седьмое? Пожалуй, есть… — Он даже обрадовался: я
оказалась в нужное время в нужном месте и даже умудрилась подать нужную
реплику. — Месяц, когда пошел поток телеграмм… Этот месяц — май. Май
прошлого года. Последнее письмо Алики датировано апрелем прошлого года. А в
июне ее убили. Слишком много событий для шестидесяти дней, вы не находите?
Я угрюмо молчала. Не исключено, совсем не исключено, что накануне
вечером мы проводили шмон в квартире убийцы. И это мрачное ружье, которое так и
хочется приставить к какой-нибудь зазевавшейся грудной клетке… И этот мрачный
нож, которым так и хочется поддеть какие-нибудь зазевавшиеся мозги…
А ведь Алла…. Алла была убита неустановленным предметом…
Предположительно — ножом. Об этом свидетельствовал характер раны!
Но каков подонок! Какова сволочь! Каков гад этот Игорь
Аркадьевич Пестерев! Не простить своей возлюбленной опрометчивого шага! Копить
ненависть на протяжении стольких лет! А потом вызвать в Россию доверившуюся ему
женщину и хладнокровно расправиться с ней!..
О, мужчины! О, жалкие опоссумы, скунсы и тушканчики!
Зарвавшиеся утконосы, возомнившие, что именно они правят миром! Обнаглевшие муравьеды,
которые даже наивного доверчивого боженьку сделали своим сообщником! Наклеили
ему бороду и переодели в брюки, когда он спал… Права, права Монтесума — от
мужчин не приходится ждать ничего хорошего! В лучшем случае они оставляют тебя
в покое и ограничиваются лишь слюнявым лобзанием рук. А за каждым таким
лобзанием кажет лик змеиное жало!..
— Сволочи! — Я стукнула себя по колену. — Все
мужчины таковы!
— Ну вот, еще одна ушибленная феминизмом, —
покачал головой Рейно. — Чем вам-то мужчины досадили, бедняжка?
— Меня гоняют, как зайца, — начала я, и Рейно
снова резко затормозил. И снова я едва не пробила лбом стекло. — Нет уж!
Вы меня выслушаете, и никакие технические уловки вам не помогут!..
— Готов выслушать. Но, по-моему, мы уже приехали. Я
захлопнула пасть и уставилась на круг света от фар. Они недвусмысленно
высвечивали указатель «КУККАРЕВО».
— Действительно, приехали… И что теперь делать?
— Вы же изучали досье Кодриной, — снова напомнил
мне Рейно. — Там был адрес.
— Да? — несказанно удивилась я.
— Окуневый проток, дом 1. Ну что, двинули?
— Раз уж мы здесь… Конечно.
