— А что?
— Я бы хотел познакомиться с ним поближе. Дементий
резко поднялся с ящика, завернул нож в носовой платок и с мольбой посмотрел на
меня.
— Вы не возражаете?
— Нет, конечно. Иначе я бы сюда не приехала.
— Отлично. Идемте.
— Куда?
Если бы он предъявил мне сейчас корочки фээсбэшного деятеля
Лемешонка (кажется, именно так звали ночной кошмар Кайе и ее мужа), я бы
нисколько не удивилась. Но Дементий ничего не предъявил, он всего лишь
подхватил меня под руку и засеменил к выходу из дворика.
— Куда вы меня тащите? — спросила я, слабо
сопротивляясь напору впечатлительного эксперта.
— Ко мне. Это недалеко, квартал отсюда.
— Зачем?
— Нужно кое-что уточнить… Кажется, я знаю, что это
такое… Но не уверен… Это была бы слишком большая удача… Слишком. Вы хотите его
продать?
Только этого не хватало!
— Нет. Я не хочу его продавать.
— Да-да, я понимаю… Нелогично было бы расставаться с
такой вещью, — бессвязно пробубнил Дементий. — Я сказал глупость,
простите…
Он действительно жил в квартале от рынка, в ближайшей к набережной
подворотне. Пока мы блуждали в про-ходняках, а потом карабкались на пятый этаж
обветшалого дома, я несколько успокоилась. Божок в навершье, так коварно
заменивший камень, выглядел одним целым с лепестками цветка на рукояти. Он —
часть ножа, в этом нет никаких сомнений. А что, если никто не трогал алмаз,
если он и сейчас находится там, где находился всегда? Но теперь уже — за лицом
божка? Непонятно, откуда возникла во мне эта уверенность, но она возникла.
Однажды подчинившись воле камня, я вдруг почувствовала — нет, не зависимость от
него, а какую-то мистическую связь с ним. Но сначала нужно убедиться, что я
права и с алмазом все в порядке.
Я остановилась на лестничной площадке между третьим и
четвертым этажами и ухватила стремительного Дементия за брючный ремень.
— Подождите. Дайте мне нож.
— Вы передумали? — скорбным шепотом спросил он.
— Нет. Дайте мне нож!
С величайшими предосторожностями он вытащил из-за пазухи
кинжал, все еще завернутый в носовой платок, и передал его мне. Я коснулась
прохладной стали, пробежалась пальцами по лепесткам, уперла их в губы божка и
сразу же успокоилась: из недр божка шли теплые, едва ощутимые токи. Алмаз был
там, за ширмой из полуопущенных толстых век.
Он был там! Он никуда не исчез. Всему остальному рано или
поздно найдется объяснение.
— Ну что, идемте? — примирительно сказала
я. — Сколько еще до вашего логова?
— Почти пришли.
Дементий отпер одну-единственную дверь на самом верхнем
этаже и сделал приглашающий жест рукой:
— Проходите.
Ослепление ножом проходило, так же как и помутнение от всего
этого, с самого утра не задавшегося, жаркого летнего дня. Что я делаю здесь, на
темной лестнице, с темной лошадкой по имени Дементий? Да и настоящее ли это
имя? Почему я поверила обрывку объявления в газете? Почему я пошла за первым
встречным к нему домой?.. За первым встречным, работающим в оружейном магазине
и испытывающим непреодолимое влечение к самурайским мечам. И эсэсовским
кинжалам… Картины одна ужаснее другой проносились в моем мозгу, и все они были
похожи на старинную открытку, висевшую у меня на кухне.
Под открыткой весьма печального содержания стояла надпись:
«ВОТЬ И ПЕСНЕ КОНЕЦЪ!..»
— Проходите, — еще раз настойчиво повторил
Дементий и почти втолкнул меня в прихожую. И с лязгом захлопнул дверь.
Его порочные белобрысые баки тотчас же придвинулись ко мне,
его порочные светлые глаза посветлели еще больше, и я вдруг подумала, что с
ролью убийц и маньяков лучше всего справляются такие вот природные блондины. В
то время как плохо выбритые брюнеты гоняются за каждой юбкой.
«ВОТЬ И ПЕСНЕ КОНЕЦЪ!..»
Додумать я не успела. Белесый маньяк бросил меня в коридоре
и ринулся в комнату. Спустя секунду я услышала чудовищный грохот, а потом все
стихло.
Постояв в нерешительности еще несколько секунд, я осторожно
двинулась по коридору, больше напоминавшему непролазные амазонские джунгли:
из-за обилия всевозможного (холодного и не очень) оружия. Со стен лианами
свешивались кнуты самых разных мастей, булавы и палицы; в деревянные гнезда
были воткнуты несколько алебард и мушкетов, помнящих, должно быть,
Варфоломеевскую ночь. Остальная оружейная шушера была помельче, но тоже
впечатляла.
Все это великолепие провожало меня настороженным тусклым
блеском, и я едва добрела до комнаты, каждую минуту рискуя получить удар в
спину от какого-нибудь меча или пики. Но и войдя в скромную обитель
продавца-эксперта, я не почувствовала облегчения.
Вытянутая, как кишка, гробовидная (упаси меня бог от такого
гроба!) комната венчалась совершенно бесполезным, выходящим на глухую стену
окном. В углу, возле окна, стояла раскладушка, аккуратно застеленная одеялом.
Поверх одеяла в казарменной позе стояла подушка с накрахмаленной (!)
наволочкой.
К раскладушке прилепился стол со стареньким компьютером, а
на пол был брошен палас довольно мрачной расцветки. Все остальное пространство
комнаты занимали сбитые на скорую руку стеллажи — и оружие! Кинжалы, мечи,
какие-то странные предметы, предназначение которых я определить не могла, цепы
и веера.
Дементий сидел посередине комнаты, на груде книг и с
упоением листал одну из них: толстый и явно старинный фолиант. Одну за другой
он переворачивал пожелтевшие страницы, но нигде надолго не задерживался.
— Простите, — решилась напомнить о себе я.
— А-а… Да, — Дементий поднял на меня
затуманившиеся глаза. — Садитесь.
Я в недоумении обвела комнату: в ней не было намека даже на
стул.
— Куда садиться?
— Да куда угодно… На пол, если хотите… На полу удобно.
Поразмыслив, я устроилась на полу, аккуратно подоткнув
Монтесумино маскировочное платье, и принялась наблюдать за хозяином квартиры.
Сейчас он был не опасен — это точно.
Он слишком поглощен изучением книги; если бы было можно, он
бросился бы в нее, как бросаются в реку. Он ходил по страницам, как по
золотоносному ручью: в надежде найти хотя бы крупицу драгоценного металла. Его
широкие ноздри вибрировали, как у фокстерьера, почуявшего лису, а губы
непрестанно шевелились.
— Есть! — закричал вдруг Дементий, и я вздрогнула
от этого первобытного вопля. — Есть!!! Давайте его сюда, ваш нож!
Я осторожно подтолкнула кинжал к молодому человеку. Дементий
включил маленькие, но довольно мощные софиты, вооружился лупой и кисточкой — и
набросился на нож.
