Не очень-то галантно с его стороны напоминать о моем
бедственном положении. При том сроке, который мне светит, я выйду из тюряги
разве что пенсионеркой, причем без всякой надежды на материальную помощь
государства.
— Ну, положим, живой я не дамся, — совершенно
искренне заявила я. — А вот что касается примерного семьянина… Ты не
сказал мне, что у него слепая жена.
— А ты разве спрашивала? И потом, зачем тебе его жена?
— Он женился на ней только потому, что она ни черта не
видит? — уклонилась я от ответа. — Или были другие причины? Более
романтические?
— Понятия не имею. Как сюжет она меня не интересует,
это скорее для дамских журналов. Чтобы дуры-домохозяйки лили сопли на страницы…
— Она же свидетель. Обнаружила тело.
— Слепой свидетель — это геморрой, душа моя, —
снисходительно пояснил Сергуня. — И насколько мне известно из материалов
дела, покойную Аллу нашел ее брат. А его слепая благоверная сидела, как квочка,
на веранде. Слушай, зачем тебе вся эта бодяга? Какое отношение эта история
имеет к твоим убийствам?
Действительно, зачем мне эта бодяга? Я стала выпадать из
образа идеальной убийцы, а это может плохо кончиться.
— Я же говорила тебе, — я вдохновенно взялась за
свою прежнюю лживую волынку. — Я все объясню потом. Тебе нужен
суперматериал для книги?! Не для какой-нибудь вшивой статейки, а для книги?
Нужен или нет, черт возьми? Хочешь проснуться знаменитым?
— Ну, — скрипнул зубами Сергуня. Он ненавидел себя
за эту рабскую зависимость от своей профессии. Себя — и меня заодно.
— Тогда не задавай вопросов. Заткнись и делай все, о
чем я тебя прошу. Внакладе не останешься, обещаю.
— Хрен с тобой. Пусть будет так, как ты хочешь, —
Сергуня сразу присмирел и даже попытался улыбнуться. Самый утонченный мазохист
из всех, кого я знала.
— Вот и умница. Ты разузнал что-нибудь о Тео Лермитте?
— Есть одна информация. С Крестовского этот тип
перебрался в «Асторию». Застолбил номер еще на неделю. В следующий вторник у
него какая-то научно-практическая конференция. А потом, видимо, сделает нам
ручкой.
— Тогда двигаем в «Асторию».
— Не получится. Там его уже нет, я наводил справки.
— Что значит — нет? — испугалась я. — А куда
он делся?
— Откуда же я знаю? Может, отвалил куда-нибудь
реставрационные мастерские инспектировать. Не переживай, ко вторнику
обязательно вернется. Кто еще тебя интересует? Молдаванин, например?
— Вообще-то вина меня не вдохновляют, — честно
призналась я.
— А коньяки?
— Коньяки тоже. Только водка. Во всех ее проявлениях.
— Смотри, он презентацию устраивает. Открывает новую
галерею вин. Для успешного, так сказать, продвижения продукции на рынок. У меня
и приглашения есть, — Сергуня вытащил из рюкзачишки два аляповатых куска
глянца. — Послезавтра в семь.
— И когда только успеваешь? — вздохнула я.
— Корпоративная этика, — пояснил Сергуня. —
Не имей сто рублей, а имей одну профессию. У меня же в любой клоаке концы! А
эти две высокохудожественные миниатюры я в «Бахусе» раздобыл.
— Что это еще за «Бахус»?
— Журнал о культуре пития. Недавно образовался. У меня
там корешок главным редактором. От белочки полгода лечился. Ему торпеду вшили,
когда из желтого дома вышел. Так он от безысходки журнал организовал. Для
алкогольных гурманов. И что ты думаешь? Тираж с колес уходит: только из
типографии выполз — и уже раритет!
Я вынула из рук Сергуни приглашения и принялась их изучать.
Эти небрежно согнутые легкие картонки не имели ничего общего
с хорошим вкусом: по белому полю козлами скакало несколько пар в национальных
костюмах. Пары, должно быть, были призваны исполнять танец «Молдовеняска». И
служить обрамлением для двух тисненных золотом слов — «КАСА МАРЭ». На внутренней
стороне приглашения красовался сомнительного качества гинекологический афоризм:
«Без Вакха и Цереры в Венере жара нет».
— Это еще что за прикол? — спросила я у Сергуни.
— Ну, ты даешь! Это иносказание. Следует читать как
«Что за трах без бухалова?» — донельзя упростил мысль репортер. —
Теренций, древнеримский комедиограф. Такие вещи знать надо!
Стыдясь своего невежества, я дочитала приглашение до конца.
Полный его текст выглядел так: «АУРЭЛ ЧОРБУ ИМЕЕТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ ВАС НА
ОТКРЫТИЕ ВИННОЙ ГАЛЕРЕИ „КАСА МАРЭ“, КОТОРОЕ СОСТОИТСЯ 10 ИЮЛЯ В 19.00. АДРЕС
ГАЛЕРЕИ: СРЕДНИЙ ПРОСПЕКТ ВАСИЛЬЕВ-СКОГО ОСТРОВА, 70, КОРП. 2».
— Так как, сползаем? — подмигнул мне
Сергуня. — Заодно и молдаванина прощупаем.
— Если доживем. — Я поджала губы, как Христова
невеста со стажем, и вернула ему оба приглашения.
Наши руки почти столкнулись: он протянул мне связку ключей.
— Держи. Езжай домой и жди меня. И кота покормить не
забудь. А то этот задрыга с утра не жравши.
— А ты? — взволновалась я. — Мы разве не
вместе едем?
— У меня старый должок перед ребятами из «Фарша». Так
что рулю на съемки — эту гадюку интервьюировать. Буду шестьсот шестьдесят
шестым, в кого она запустит кинокамерой.
— Кто?
— Полина Чарская, — со смаком выговорил Сергуня и
наскоро прицепил к имени известной московской склочницы матерный хвост.
Полина Чарская, очень хорошо. Полина Чарская — трагический
разрыв с мужчиной, Вена в роли любимой открытки из старого фотоальбома… И номер
на втором этаже гостиницы на Крестовском. И никакой связи с убийством Олева
Киви… Слишком порочна, чтобы убить.
— Слушай, а если я поеду с тобой?
— На площадку?
— Ну да. Или это невозможно?
— Отчего же, — Сергуня, по обыкновению, почесался
в паху. — Разнообразим меню. Меня она сожрет на первое, тебя — на второе.
* * *
Мы добирались до места съемок около часа. Сергуня постоянно
сверялся с адресом, менял трамвай на троллейбус и троллейбус на автобус. В
конце маршрута нас ожидала недостроенная разноуровневая высотка с круглой
башенкой на самой верхотуре.
— Это здесь, — торжественно объявил
Сергуня. — Сегодня у них трюковая съемка. Героиня сбегает от кучи бандитов
при помощи строительной лебедки.
— Блеск.
— Скажешь об этом линейному продюсеру. Он будет в
восторге.
Около одного из подъездов переминались с ноги на ногу два
недомерка в официальном твиде. Чуть поодаль паслось немногочисленное стадо
одинаково стриженных брюнеток.
— Поклонницы, — презрительно сплюнул Сергуня в
сторону брюнеток. — Дуры. Автографа сутками дожидаются. Лучше бы своих
мужиков ублажали.
