— Исключено! — Сергуня радостно хохотнул. —
Во-первых, территория гостиницы охраняется. Во-вторых, по ее периметру
установлены видеокамеры. Там и муха не проскочит. Еще раз вам говорю: в ту ночь
в гостинице посторонних не было. Кроме вас.
— Значит, нужно искать убийцу среди персонала. Или
среди постояльцев.
Репортер с сожалением посмотрел на меня и постучал пальцем
по лбу.
— Персонал прошел тщательный отбор. Постояльцы —
уважаемые люди. Некоторые — с довольно известными именами. А вы кто?
Действительно, кто я такая?
Я молчала, и Сергуня решил добить меня окончательно.
— Я сам видел вас в ресторане. Вы пасли Олева Киви, это
же как два пальца об асфальт. В тот вечер у вас была другая прическа и другой
цвет глаз. Я прав?
Я молчала.
— Кстати, в ванной номера были найдены цветные
контактные линзы.
— Ас чего ты взял, что они мои?
— А чьи? Зачем Олеву Киви менять цвет глаз?!
Убийственный аргумент.
— Если вы не виноваты, то зачем изменили
внешность? — Сергуня осторожно приблизился и положил руку мне на
плечо. — А сколько раз вы ее вообще меняли?
И я не выдержала. Из глаз полезли предательские слезы;
сейчас размажется тушь и поплывут тени. Инстинктивно проведя пальцем под
глазами, я вспомнила, что макияжа-то на мне и нет. Со вчерашнего дня. Впервые
за много лет я не привела физиономию в боевую готовность.
— Ну, успокойтесь, — в голосе репортера
послышались покровительственные нотки. — Успокойтесь и расскажите мне, что
произошло на самом деле. Почему вы убили его?
Как невинная жертва обстоятельств я интересую
маньяка-журналюгу меньше всего. Он и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь
запутавшейся в смертях идиотке. А вот как убийца… Да еще убийца популярного
человека! С кровавой тайной, с неясными мотивами — о, какой сюжет можно на этом
построить! Какую книгу написать! Интересно, он никогда не думал о книге?..
Для убийцы, которая сама явилась к нему, этот извращенец
наизнанку вывернется. Он все для меня сделает, чтобы получить эксклюзивный
материал и раздуть сенсацию, о которой забудут через день, как забывают об
использованных презервативах.
Да, он все для меня сделает. Именно так.
Я выключила бесполезно крутящийся диктофон и хмуро бросила:
— Это долгая история.
— Ничего, у меня есть время. У меня вагон времени.
— Ты поможешь мне?
— Конечно!
Синенко раздулся от гордости, полез в навесной шкафчик И
вытащил оттуда пузатую бутылку в плетенке.
— Это еще что? — удивленно спросила я.
— Кьянти. Все женщины-убийцы, тем более такие Крутые,
предпочитают качественные вина… Я прав? Похоже, он еще больший кретин, чем мне
показалось на первый взгляд.
— А водка у тебя есть?
Это шло вразрез с досужими представлениями писаки о
«женщинах-убийцах», он недовольно поморщился, но водку все-таки достал.
— Здесь будем пить? — спросила я.
— Можно в комнате…
Комната Сергуни, так же как и кухня, являлась продолжением
безалаберного хозяина: сермяжная простота обстановки, минимум вещей и почти
непролазная грязь. Должно быть, он не убирался с тех пор, как въехал сюда.
Скудный гардероб Синенко был выставлен на всеобщее обозрение
и висел на гвоздях вдоль стен — вперемешку с полевым биноклем, подтяжками,
вымпелом города Турку и детскими двухполозными коньками. А на разобранном
диване, в окаменевшем от грязи и времени белье, уже валялся чертов кот.
— Идисюда, брысь отседова! — прикрикнул Сергуня,
согнал кота и сделал приглашающий жест рукой. — Располагайтесь.
— Клопы есть? — Я с опаской посмотрела на
мебельный реликт.
— Теперь нет. Вывел. Так что все в порядке.
Сергуня придвинул к дивану маленькие необструганные козлы,
судя по всему, служащие обеденным столом, и поставил на них бутылку водки.
— А закуска?
— Сейчас…
Я нисколько не удивлюсь, если он принесет кошачий корм на
закусь, с него станется.
Пока Сергуня возился на кухне, я продолжила осмотр его
логова. Из мебели, кроме дивана и козел, не было ничего, даже затрапезного
стула. Зато большую часть комнаты занимало несколько длинных и высоких — до
потолка — стеллажей. На стеллажах, нежно прижавшись друг к другу, стояли папки:
толстые и тонкие, с ярлычками и без. Все папки были рассортированы по алфавиту
и снабжены картонными табличками. Некоторые из них мне даже удалось прочитать:
«ТАМБОВЦЫ», «КАЗАНЦЫ», «ЧИКАТИЛО», «СЛАНЦЕВСКИЙ ПОТРОШИТЕЛЬ», «УЛИКИ ПО
АВТОСЛЕСАРЮ»…
Интересно, какие сны снятся Сергуне в этой комнате — при
таком-то замечательном соседстве?.. А в скором времени должна появиться и моя
папочка, если еще не появилась. Вот только как она будет называться?
«ВИОЛОНЧЕЛИСТКА»? «ШЛЮХА-ПЕРЕВЕРТЫШ»?..
Сергуня, появившийся с тарелкой поджарой балтийской кильки в
руках, отвлек меня от тягостных размышлений. Он поставил кильку на козлы,
разлил водку по стопкам и уставился на меня: очевидно, в ожидании тоста.
— Давай, — просто сказала я. — Накатим. За
знакомство.
— Ваше здоровье!
Здоровье мне понадобится, чтобы мотать срок, понятно.
— Давай на «ты».
— Давай, — легко согласился он и опрокинул стопку.
Я последовала его примеру. А водка оказалась паленой, настоящий денатурат.
— Значит, меня подозревают.
— Не то слово, — Сергуня обезоруживающе улыбнулся.
— А фотография… — Я вспомнила свое смазанное
изображение под рубрикой «Звездный фарш».
— Пришлось передать ее следствию, извини. В обмен на,
так сказать… На пропуск в круг приближенных. Но и без этого они составили
фоторобот. Довольно удачный.
— Я видела.
— Еще по маленькой? — он участливо коснулся моего
плеча.
— Можно. А кто занимается следствием? Толковые ребята?
Синенко изогнулся, выдернул из-под меня свои джинсы, а из
джинсов — потрепанный блокнот.
— Старший следователь Юрий Кирьяков. Вроде мужик
неглупый.
Юрий Кирьяков. Юри. Муж Кайе, влюбленный павиан. С точкой
зрения павиана на существо дела я была уже знакома.
— Но скорее всего дело передадут в вышестоящие
инстанции. Подключат ФСБ…
Денатурат, стоявший у меня в глотке, сделал попытку
вырваться наружу. Я закашлялась.
— ФСБ? Это еще зачем?
— Ну, ты даешь, мать! — Сергуня добродушно
похлопал меня по спине. — Ты кого замочила? Сторожа дядю Васю с лодочной
станции? Олев Киви — это величина. Это международный скандал. Прогрессивная
общественность требует твой скальп, учти. Задета честь мундира. Сама должна
понимать.