Глава 3
Этим утром в юридической конторе Никиты Сергеевича Рубина было многолюдно.
Савенков не стал прорываться без очереди. Он спокойно сел на свободный стул рядом с секретаршей и стал ждать. Ждать пока она по звонку шефа на минутку заскочит в его кабинет. Этого времени хватило, чтоб под недоуменными взглядами посетителей пролистать журнал учета клиентов, еженедельник и несколько документов, лежащих на столе «командного пункта».
Очевидно, Савенков нашел в этих бумагах нечто, позволяющее больше не томиться в очереди. Когда пришла секретарша, он встал из-за ее стола, протянул свою визитную карточку и громко произнес:
– Передайте Рубину, что мне нужна срочно встреча. Я по делу об убийстве гражданки Горюновой…
Если это подозреваемый, пусть даже потенциально, то все его действия воспринимаются несколько иначе, под особым углом зрения.
А Рубин явно суетился. Нет, он не был испуган. Но был излишне приветлив и услужлив. Он выскочил из своего угла, пожал руку в легком поклоне, затребовал для гостя кофе, предложил расположиться у приставного столика, не сев при этом первым… Возможно, он всегда такой. Но после того, что Савенков увидел на столе у секретарши, у него был повод насторожиться.
– Надеюсь, вы знаете, Никита Сергеевич, зачем я здесь?
– Увы… Ни сном, ни духом, как говориться… То есть, я знаю, что моя клиентка госпожа Горюнова убита в субботу, но это все… Вы, Игорь Михайлович, как я понимаю, частный детектив. Агентство «Сова». Красиво! И со смыслом – даже ночью все видит и слышит.
– И очень когти цепкие. Захватит кого – не выпустит.
– У вас прямо зловещий тон, Игорь Михайлович. Если вы меня решили зацепить, то зря. Пустой номер. Горюнова – просто клиентка. Имущественный вопрос. Детали, уж извините, от вас скрою. Так требуют наши правила. Известная вам юридическая этика.
– Этого я и не требую… Но скажите мне, в котором часу вы пришли в квартиру Горюновой в субботу?
– Стоп! Не надо меня так грубо ловить… Не был я у Горюновой в субботу двадцать пятого числа.
– Отлично… Понятых у нас хватит. Я вызываю следователя для изъятия еженедельника вашей секретарши.
– Зачем?
– Там есть хорошая запись за пятницу: «Согласовать встречу с Горюновой на 9.30». И стрелочка на субботу. А в субботу вы не работаете, значит, встреча на ее квартире. А убита она была в девять тридцать… Дальше объяснять?
Рубин отскочил к своему столу, схватил трубку прямой связи с секретаршей и прокричал:
– Анастасия, немедленно уничтожь свой еженедельник. Немедленно! Сожги, порви, в туалет спусти… Новый заведешь!
Савенков во время этой тирады встал и, подойдя поближе к Рубину, ехидно прошептал.
– Зря вы, Никита Сергеевич, так явно себя выдаете. Важна не запись, а ваша реакция на нее. Значит в ней что-то страшное для вас… Но представьте: у вас в приемной сейчас пять – шесть свидетелей, которые на суде сообщают, как после вашего звонка испуганная Анастасия схватила еженедельник и побежала в туалет…
Рубин опять поднял трубку:
– Настя, ты еще не ушла? И не надо. Оставь все как было.
Они вернулись к приставному столику и заняли исходную позу, погрузившись в мягкие кресла.
– Вы правы, Игорь Михайлович. Эта запись и моя реакция… дают основание подозревать. Но не был я у Горюновой в субботу. Хотел, но не был. Не получилось. По семейным обстоятельствам.
– И алиби есть?
– Есть.
– Жена засвидетельствует?
– Нет… Любовница.
– Тоже не самое беспристрастное свидетельство. Ваша дама – заинтересованное лицо, некоторым образом… Крутится у меня в голове коронная фраза нашего великого Станиславского: «Не верю!»
– Понимаю… Но я действительно не был у Горюновой в субботу утром. Хотел, но не смог… оторваться… Плохо еще, что Анастасия действительно с ней договорилась.
– Плохо, Рубин, не только это… Вещи в квартире Горюновой разбросаны. Но только крупные. Шкафы не трясли, ящики не вскрывали. Искали нечто крупное. Чемодан, например. А вы единственный, кто знал, что хранила у себя Нина Ивановна.
– Но вы же знаете. Значит, не я один был в курсе.
– Молодец, Рубин. Вы вновь обретаете форму. Шок прошел… Скажем так, вы один из немых, кто знал о чемодане с однокрылым орлом… Кстати, как вы узнали о ее смерти? Газеты об этом не писали. Вездесущее телевидение не передавало. Телефон Горюновой молчал… Колитесь, Рубин.
– Мне вчера позвонили.
– Кто?
– Не знаю. Он не назвался. Он сообщил о ее смерти и сказал, что я главный подозреваемый. И еще он сказал, что чемодан не нашли.
– И что хотел этот инкогнито?
– Встретиться хотел. В каком-нибудь пустынном месте… Я бросил трубку. Очень трудно разговаривать на такие темы без подготовки. Да еще с неизвестным.
– Хорошо, Рубин. Ваша версия мне понятна. Ее трудно подтвердить, но трудно и опровергнуть… Будет правильно, если вы будете сразу же сообщать мне и о таких звонках, и обо всем, что связано с этим делом… Следователь, кстати, может вас и не вызвать. Раз в квартире нет чемодана, то, возможно, нет и связанных с вами бумаг. А самому вам проявлять инициативу нет никакого резона…
* * *
Его взяли в квартире… Дима Назаров долго стоял под мощной струей прохладного душа и не слышал настойчивых звонков в дверь. Он понял, что происходит, только тогда, когда до него донесся грохот ударов и шум вышибаемой входной двери… А через несколько секунд слетела с петель и дверь в ванную комнату и к голому Дмитрию заглянули ребята в бронежилетах и с автоматами… Не выключая воду, он поднял руки вверх.
Если бы его арестовали на улице или даже в его редакции – было бы не так обидно. Он был в шоке, а эти сатрапы просто издевались над ним. Им почему-то срочно понадобилось предъявить его понятым и снять отпечатки пальцев. И все это они проделали пока он был еще в том самом первозданном виде. При этом и понятые, и капитан криминалист были, некоторым образом, женского пола.
Тогда он воспринял все это как самое большое унижение в своей жизни… Дима Назаров просто не знал, что его ждет в ближайшие дни…
Обыск провели очень быстро. В четырехкомнатной квартире с кладовками, антресолями, старинными книжными шкафами можно было «шмонать» три дня. Но знать бы – что искать…
Рубашка со следами крови лежала на полу ванной под рухнувшей только что дверью. Найдя ее, следователь Бухонин сразу решил, что этого достаточно не только для привлечения «купальщика» к ответственности, но и для его осуждения. Тем более что криминалист подтвердила с ехидной улыбкой, что «следы в квартире Горюновой совпадают с отпечатками голого мужчины…»
Нельзя сказать, что Дмитрий совершенно перестал соображать. После подписания всех протоколов, когда его уже собирались выводить, он попросил разрешения взять с собой блок «Мальборо» и большую полукилограммовую пачку индийского чая. Он был интеллигентным и образованным человеком и знал, что там самое большое богатство – курево и чифир… Правда, его знания о нравах и порядках в СИЗО на этом заканчивались.
