– Да! Этого мне очень хочется… Иногда кажется, что, если я выиграю, то всё в жизни изменится. Всё станет, как в сказке.
– Обязательно, Танюша!.. Мы с тобой рождены, чтоб скучную быль сделать сказкой… Пойдем, красавица, я тебе свою баньку покажу. Это шедевр искусства!
– Не надо показывать, Семен Ильич! Я и так верю, что баня красивая.
– Надо, Таня, надо. Как говорят в народе – «Заодно и помоемся»… Тут, понимаешь, дело не в красоте бани, а в гармонии наших душ…
Любарский снова ухватил Тигру за талию и настойчиво повел наверх, к изящному срубу, труба над которым еще дымилась…
Кроме страха на девушку накатила обида. Как-то все слишком быстро. Этот соблазнитель даже не читал ей стихов, не дарил цветы, не катал на лодке. Не было даже страстных взглядов и томных вздохов…
Таня шла очень неохотно. И так же вяло сопротивлялась.
– Зачем вы так, Семен Ильич?.. Я не хочу туда… Мне вообще не надо в баню.
– Всё знаю!.. Я уже слышал, что наша будущая «Мисс города» сегодня уже мылась… Но мы только посмотрим баньку изнутри, а там решим – достойна ли ты короны… Смелее! И не надо мне возражать.
* * *
Голубой джип «Чероки» летел по лесной дороге. Он подпрыгивал на кочках и корневищах, перескакивал ухабы и канавы…
Приехав в Кострому вместе с Элеонорой Воякиной, Константин чувствовал какую-то вину перед Зелинским. И особенно перед адвокатом Горским, который многократно предупреждал об осторожности…
Гриша так и говорил: «Никаких контактов с подозрительными личностями».
Но кто сказал, что Эля подозрительна? Она чиста и невинна! Это в смысле души, а не тела…
И кто сказал, что Воякина личность? Она ангел без недостатков, без грехов и пороков…
Она – куколка, а не личность!..
Нет, лично для себя Костя Курилов приготовил очень хорошие оправдания…
Удивительно, но все люди умеют гладко объяснять собственные пакости… Любая сволочь в три счета обоснует самое гнусное свое преступление. И виноват во всем будет любой другой, но не он сам…
Перед собой Костя оправдался, но трепетная тревога иногда всплывала и теребила совесть. И тогда Курилову хотелось выслужиться перед шефом, сделать для него что-то большое и хорошее.
И вот сейчас он летел, рискуя машиной, собой и пассажирами.
Далеко впереди показался мощный забор такие же ворота. Вот он – лесной замок Любарского… Гнездо разврата!
Костя понял, что они приедут к цели через сорок секунд… Максимум – через минуту.
Курилов чуть сбавил ход и повернулся к Горскому.
– Что будем делать, Григорий Витальевич? Сигналить, или как?
– Или как!.. На таран возьмешь?
– Как скажете… Вы только пригнитесь. А-то вдруг стекла полетят.
На последней стометровке «Чероки» заревел, как раненый бизон, встал на дыбы и рванул навстречу воротам, выставив вперед усиленный бампер реального внедорожника.
Когда до ворот оставалось десять метров, Костя до упора вдавил педаль газа и лихо заорал. И не что-то новомодное американское, а наше простое и мощное «Ура-а-а!».
Это был грозный воинственный клич. Казалось, что в атаку на ворота идет рота десантников.
* * *
Баня действительно была хороша… Просто дворец, а не место для помывки тела.
Тигра стояла в центре холла и смущенно смотрела на картины эротического содержания…
Ничего неприличного в них не было. Но намыленных обнаженных женских тел – так этого через край!
Здесь же в этом «предбаннике» был стол, лавки, буфет и ниша с будуаром.
Вероятно, Любарский почувствовал, что скромная Татьяна будет пятиться от него. Поэтому он встал так, чтоб отступая, она приближалась к месту, где под балдахином белели простыни на широкой кровати.
Опытный Любарский полностью перешел на интонации гипнотизера. Он даже выставил перед собой ладони и вращал ими, усиливая заклинания.
– Ты совсем не боишься меня! Я даже нравлюсь тебе… Сейчас, Татьяна, решается твоя судьба. Это, как в песне про пять минут.
– Вы про что это, Семен Ильич?
– Неужели не помнишь?.. «Пять минут – могут сделать очень много»… Вот ты сейчас потерпишь пять минут, а послезавтра станешь королевой… Ты, Танюша, снимай вот это. Давай я тебе расстегну пуговички.
Тигра в испуге сделала шаг назад, но сразу поняла, что это конец! Дальше отступать некуда – за ней кровать…
А хам Любарский смело протянул ручонки и взялся за воротник блузки…
Вот он расстегнул верхнюю пуговицу и принялся искать вторую… Его пальцы опустились ниже и разместились где-то между грудей.
Прижатая к кровати, Тигра попыталась вывернуться.
– Не надо, Семен Ильич! Я этого не хочу!.. Если вы так, то мне не нужна корона!
– Не нужна? Нет, нужна!.. Кончай кочевряжиться! Я лучше знаю, что тебе надо… Мы сейчас в бане, а здесь все равны!.. Снимай это!
Нетерпеливый Любарский рванул блузку. Она с треском распахнулась. Пуговицы вырывались «с мясом» и летели во все стороны.
Одна из них попала в глаз насильнику… Почти в глаз! Где-то под правую бровь.
Заместитель мэра зажмурился, отступил на шаг и даже присел от испуга…
Тигра получила выгодную позицию для удара. Правым в челюсть – самое время!
И она ударила!.. Но это был не крюк, как у боксеров. Это был удар плотника, который одним махом забивает гвоздь в дубовую стену. Размашистый удар от всей души.
Татьяна хотела влепить гаду в челюсть, но промахнулась. Кулак угодил чуть повыше левой скулы чиновника.
Или Любарский не ожидал удара, или он по жизни был хиляк, но уважаемый Семен Ильич от девичьего кулачка отлетел на три метра и свалился под лавку, как мешок с навозом…
Тигра обеими руками запахнула блузку и замерла, глядя на ноющего Любарского, на его дрожащие руки, на синеющий под глазом фингал… Она ждала продолжения. И оно наступило!
Где-то рядом взвод десантников заорал: «Ура!», и почти сразу раздался взрыв, скрип и грохот.
Из бани невозможно было понять – что это такое случилось? Или рядом завалился новый Тунгусский метеорит, или по коттеджу Любарского случайно сработала система «Град».
Всё разрешилось меньше, чем через минуту…
В баньку ворвались трое: сам Зелинский, адвокат Гриша Горский и водитель Курилов…
Последний, между прочим, сжимал в руке монтировку.
Странно, но лежащий Семен Ильич не испугался внезапной атаки. Три дня назад он был у Мэра, когда туда заглянул московский банкир со своим адвокатом.
