Его рот скривился в презрительной ухмылке.
– О чем же ты, тварь, раньше думала? Когда с ним связалась?
– Он говорил, что нас обоих убьют. Что без него меня скорее прикончат.
– В общем, так. Говоришь, где Ползунов, ползешь на волю. Продолжаешь упираться, сдохнешь прямо сейчас. Вот такой вот каламбур.
Сомнений во второй части обещания у меня не было, а вот в первой были.
– А вдруг ты обманешь?
– Что, страшно? – Этот садист упивался своей властью над чужой жизнью. – Я даю слово. Когда прикончу твоего толстомясого дружка, отпущу. Но если где пикнешь, из-под земли достану. Сдохнешь вместе со своими выродками.
Значит, убьет не раньше, чем найдет Ползунова и разберется с ним. Этот момент нужно оттянуть.
– Хорошо, хорошо, – застрекотала я дрожащим голосом. – Он на вилле прячется. За городом. По той же дороге, где его последний раз держали. Только дальше к Беллинцоне. Еще километров двадцать пять проезжаете, и первый поворот направо. Десять километров по этой дороге, и будет дом, его с дороги не видно, он в ложбинке стоит. Небольшой такой, двухэтажный, – врала я из последних сил.
– Он там один? – скрывая злобное торжество, спросил Евгений Викторович.
– Пока один.
– Что значит «пока»? – подскочил он.
– Сегодня к нему какие-то люди должны приехать из России, – специально сочинила я, чтобы подвигнуть его к немедленным действиям.
– Когда? – встрепенулся стервятник, боясь упустить добычу.
– Не знаю. Кажется, – сколько же сейчас времени? Должно быть, около часа, – кажется, в шестнадцать часов у них приходит поезд, а может быть, чуть раньше? – добавила я на всякий случай.
Мравинов вскочил на ноги и заметался, как лев в клетке, судорожно размышляя на ходу.
– Он вооружен?
– Кто? – не поняла я.
– Ползунов, дура!
– А! Кажется, у него есть пистолет. Но он очень плох, у него ребра сломаны и голова разбита. И вообще он весь синий. Еле двигается, – сгущала я краски.
Поезжай ты туда один, кисель несчастный, подгоняла я его мысленно.
Кажется, он на что-то решился. Подойдя ко мне, нагнулся к самому лицу и – я так и продолжала лежать, скрючившись на полу, – прошипел, капая ядовитой слюной:
– Если, сука, врешь, вернусь и буду простреливать суставы один за другим, пока не сдохнешь от боли.
И напоследок, чтобы не осталось сомнений в твердости его намерений, съездил мне кулаком по лицу.
В голове зазвенели колокола, как на большой церковной звоннице.
Пока я пыталась не потерять сознание, эта гадина вынула из коробки скотч и стала скручивать мне руки за спиной. Потом мне скрутил ноги и напоследок заклеил рот.
– Смотри, – ткнул мне пальцем в лицо этот подонок, – если соврала, я предупредил.
И пнул ногой под ребра.
Пока я хватала носом воздух, он взял оружие и унесся прочь.
Отлежавшись минут десять, я стала думать, как мне отсюда выбраться. Дожидаться возвращения милого друга я не собиралась.
Интересно, если Собинов слышал наш разговор, что он будет делать? Разумно было бы устроить засаду где-нибудь на дороге и повязать Мравинова без шума и пыли. Даже если он вызовет туда своих головорезов, наверняка они приедут порознь. Причем он их наверняка опередит. Если наши будут сидеть в засаде, численный перевес значения иметь не будет. Уложат всех выстрелами в упор из-за елок, бандиты и охнуть не успеют.
Это если мне удалось связаться с Володей по телефону, а если нет? Мравинов вхолостую прокатится туда и обратно, и когда вернется, мне придется худо. Как конкретно худо, я задумываться не хотела.
Надо срочно выбираться! Сколько у меня времени? Сначала ему надо пересечь весь город, это вам не родина, здесь гонять не будешь. Кинем час. Потом еще часа полтора, ну нет, час десять по шоссе и еще минут двадцать по проселку. Пока разберется, что его обманули… Итого, полтора часа туда, полтора обратно. Три. В ярости может доехать быстрее. Два с половиной. Рассиживаться нечего.
Я осмотрела себя. Скотч – не веревки, может, попробовать растянуть его и ослабить? Пустая затея. Скотч был не канцелярский, а более прочный, наверное, упаковочный, к тому же намотан в несколько слоев. Ничего из этой затеи не вышло. Хорошо бы его разрезать. Вопрос чем? У меня в сумке ничего не было подходящего. Пилкой такой скотч не возьмешь. Может, в коробках что-нибудь найдется? Я кое-как доползла до них.
Ползти со склеенными за спиной руками и спеленутыми ногами было крайне трудно.
Разворошив кое-как коробки, я попыталась туда заглянуть. Увы, ничего подходящего. Бумажный хлам, мусор, еще один рулон скотча.
Я попробовала пошарить там поосновательнее. Все усложнял тот факт, что ты либо смотришь, либо роешься. Но как я ни усердствовала, ничего обнаружить не удалось.
Что же делать? Мне стало страшно. Я еще раз оглядела комнату.
Вот бы выбраться на кухню, но этот подонок закрыл дверь. Конечно, дверь так себе, и замочек хиленький, но со связанными руками, да еще лежа на полу ее не выломать. Что же делать? Время идет, а я лежу. Кстати, даже за временем толком следить не могу. Сколько уже прошло, двадцать минут, тридцать?
Хоть бы осколочек стекла, что ли.
Стекло? Я гений!
Где моя авоська? Надо изловчиться ее расстегнуть. Сумка была мягкая, и «молнию», чтобы расстегнуть, надо было все время чуть-чуть натягивать. С плотно скрученными руками дело шло медленно. Наконец, потратив еще минут пятнадцать, я проделала отверстие, в которое смогла протащить молоток. Взяв его покрепче в руки, приступила к решению следующей задачи. План был предельно прост. Добраться до окна, разбить его и осколком стекла разрезать скотч. Дело оставалось за малым. Надо было встать.
Упираясь головой в пол, мне удалось встать на колени. Дальше процесс застопорился, как я ни крутилась, как ни вертелась, подняться не удавалось. Надо было подумать.
В моей голове всплыла картина из глубокого детства: на даче двое моих соседей братья шести и девяти лет, демонстрируют, как поднимаются с пола настоящие дзюдоисты. Стоя на коленях, они просто выдергивают из-под себя ноги и поднимаются.
Видимо, от отчаяния и двух ударов по голове мозги мои совсем расквасились. Потому что я собралась с духом и подпрыгнула.
Пять сантиметров от пола в области коленей. Вот мой результат.
Ничего, не надо отчаиваться. Попробуем еще раз. Ни один юный спортсмен не тренировался с таким усердием. Но как я ни старалась, ничего не выходило, жутко мешал молоток.
Колени ломило, голова раскалывалась, на спине наливался синяк.
Нет. Так дело не пойдет. Надо придумать что-то другое.
