Сингх встал и подошел к окну. Нетерпение тоже свойственно лишь слабым. Он нахмурился и заставил себя вернуться в кресло. Раздраженно загасил сигару. Приходилось признаться самому себе, что вся эта история выбила его из привычной колеи. Он никогда и никому не показывал своих чувств, не делился переживаниями, надеждами, планами. Всегда один. Его брак – просто способ продолжения рода. Контракт на детопроизводство. Со своей женой за несколько десятилетий брака он не перемолвился и двадцатью словами. Они были абсолютно чужими друг другу людьми. Он никогда не знал, как она к нему относится, что думает, чего хочет. Он всегда считал это несущественным.
Когда он появлялся дома, все его приказы безмолвно выполнялись. При нем никто не смеялся, не говорил без его разрешения, не чувствовал себя свободно. Как ни странно, он этого не замечал, не задумывался об этом. Он не знал, как живет его семья в его отсутствие. Он определял детей в элитные школы и университеты, возил их на приемы и в театр. Но делал он это не для них, а для себя. Они были декорацией его успешной жизни.
Когда-то давно он думал, как вместе со старшим сыном он будет вести дела, которые затем передаст юноше. Но со временем он перестал нуждаться в преемниках и помощниках. Ему было хорошо одному. И вдруг сегодня – эти глупые ненужные мысли, от которых ему стало неспокойно, как-то смутно на душе. В ней – на глубине – заворочались чувства, которые, как он думал, давно умерли, вернее, он изжил их как что-то ненужное и только мешавшее такому сильному и могущественному сверхчеловеку, как он.
Во дворе раздался шум. Он вскочил, но тут же заставил себя сесть и успокоиться. Он сидел и ждал. Сейчас все свершится!
В дверь осторожно постучали.
– Да? – ответил он твердым, холодным, как обычно, голосом.
– Там монах, – прокашлявшись, доложил просунувший в дверь голову охранник.
– Монах? – переспросил Сингх, не сразу поняв, о чем ему говорят. – Что ему надо?
– Он говорит, что его послал настоятель Хемиса.
– Хемиса? Но я не буддист. Ладно, пусть войдет, если им нужны деньги… Так и есть, наверное, им нужны пожертвования. Не будем отказывать. Нам нужны «друзья», – он самодовольно усмехнулся, охранник повторил на своем лице эту улыбку и выскользнул за дверь. – Пожалуй, это займет меня до их прибытия.
Когда минут через пять раздался стук в дверь, он не встал навстречу визитеру, а продолжал сидеть спиной к двери, предоставив посетителю самому решать, как вести себя: остаться у порога или пройти на середину комнаты.
Монах со смиренно склоненной головой бесшумно вошел и, остановившись перед Сингхом, поклонился.
Хозяин благосклонно склонил голову в ответ и жестом предложил гостю сесть на один из стоявших в комнате стульев. Но монах отказался. Предпочел опуститься прямо на пол, однако на таком расстоянии, чтобы они с Сингхом прекрасно видели друг друга и это положение нисколько не принижало бы гостя.
Монах вел себя смиренно, как и положено, но что-то в его поведении раздражило Махараджу. В этом человеке был какой-то вызов, он чувствовал это всей кожей.
Поэтому, когда он задал вопрос пришедшему, в его голосе явственно прозвучало раздражение.
– Так что нужно от меня настоятелю? – он тут же постарался исправить невежливость, не желая показывать монаху свои чувства и свою тревогу. – Ваш монастырь – очень древний и прославленный и пользуется заслуженным уважением даже у адептов других религий, как, например, у вашего покорного слуги.
В свое время успехи Сингха начали приносить ощутимые плоды, и его положение в обществе приобрело некоторую респектабельность. Он, как человек неглупый, понял, что даже деньги не оградят от насмешек за его спиной. И потратил немалые деньги на уроки светских манер, умение одеваться и даже на уроки риторики. Теперь его речь могла быть – при желании – утонченной и изысканной, а его природная язвительность лишь добавляла ей остроты и изящества.
– Благодарю, – склонил голову монах. – Настоятель и великий гуру предлагает господину Сингху посетить наш монастырь с целью пересмотра своего жизненного пути. Ваш путь был полон ошибок, преступлений и смерти. Настоятель предлагает вам очиститься и обещает помочь обрести мир и прощение для вашей души. И в качестве первого шага к очищению он предлагает вам отпустить ваших пленников.
– Так вот где они скрываются! Спасибо тебе, монах! – расхохотался довольный Сингх. – Передай мою благодарность твоему настоятелю. Но я еще не готов каяться. В другой раз! А вот визит в монастырь я, пожалуй, нанесу. А ты погости пока у меня, – он хотел встать – но не смог. Ужасно удивился и посмотрел на свои ноги. Нет, ничто их не держало.
– Вы не сможете посетить наш монастырь, пока ваша душа не будет готова к раскаянию, – спокойно произнес монах. – Мы останемся здесь, и я буду молиться за вас, прося Будду даровать вам просветление.
– Что ты несешь?! – вскричал ошарашенный Махараджа. – Мои люди немедленно выкинут тебя вон, дрессированная мартышка, если ты немедленно не прекратишь свои фокусы! – Он хотел еще что-то сказать, но на этот раз ни одного звука не вырвалось из его рта.
Всемогущий Сингх застыл в кресле, безмолвный и неподвижный, с ужасом глядя на сидевшего перед ним в позе лотоса человека в малиновой тоге, с закрытыми глазами, погруженного в молитву. В душе бандита бушевали страх, злоба, ненависть, стремление вырваться на свободу. Они захлестывали его с такой силой, что, казалось, и более прочное узилище, нежели его тело, разлетелось бы на куски. Однако его собственное тело было мертво и неподвижно, и все обуревавшие его неистовые чувства постепенно замирали, уходили прочь, уступая место животному страху. Кто это?! Кто этот монах?! Как простому человеку удалось обрести эту жуткую власть над ним, даже не прикоснувшись к нему, не дав ему никакого снадобья?..
Глава 31
Мертвый город совершенно не оправдал моих романтических ожиданий. Никакой это был не город, а так – пустырь, где валялся древний строительный мусор. Камни, серые, грубо отесанные, были разбросаны небольшими кучками, многие заросли бурьяном, кое-где виднелись небольшие фрагменты кладки, невысокие, не выше метра. Только метрах в трехстах от дороги высились остатки какого-то сооружения с определенными контурами. От здания сохранилась часть стены и два угла, они вонзались в небо, точно бивни древнего животного. Островерхие, замшелые, с неровными краями.
– Нам туда, – поймав мой взгляд, кивнул Джамш.
– Это что, и есть мертвый город? – разочарованно спросила я. – А где же останки других строений? Под землей?
– Нет. Местные жители разобрали камни для строительства своих домов и дворов. Здесь много хорошего материала, зачем же ему пропадать?
– Но ведь это памятник истории?!
– Возможно, он таковым и был. Но этим людям надо думать о сегодняшнем дне. Сохранение исторического наследия – непозволительная роскошь для бедняков, которые каждый день борются за выживание.
