— Кстати, почему вы все время уединяетесь с этим типом?
Наставляешь немцу рога с отечественным производителем? Не ожидала!
— Не говори глупостей!
— Ну и как он целуется? — не унималась Дашка.
— Отвратительно. — Я сказала это машинально и тут
же прикусила язык.
— Ну, ты всегда была извращенкой. А теперь еще и в
нимфоманки записалась.
Это было слишком, особенно если учесть мой извечный целибат,
лишь по недоразумению нарушенный Бывшим, и целую дивизию разномастных Дашкиных
пенисов-“дорогуш ”.
— Кто бы говорил! — проблеяла я.
— Во всяком случае, я не обжимаюсь с мужиками при
трупах. — Дашка явно намекала на инцидент с Райнером-Вернером, от одного
воспоминания о котором у меня до сих пор стыдливо полыхала задница.
— Пошла ты… — зло бросила я.
— Я бы пошла… — Дашке было совершенно наплевать на мою
злость. — Я бы пошла. Туда, куда ты меня посылаешь… Да все здешние
корневища уже заняты. Тобой.
Выслушивать Дарьины пошлости дальше было невыносимо, и,
наскоро отлепившись от нее, я направилась к Чижу.
— Можно тебя на минутку? Нужно поговорить.
Чиж кивнул и понуро поплелся за мной в оружейный холл.
Я остановилась возле коллекции турецких ятаганов, слегка
разбавленной палашами и парными ножами-вкладышами. Холодное оружие, вот что мне
сейчас было жизненно необходимо. Ятаган справится с кишками подлого Чижа за
минуту, а для того, чтобы размозжить костистый Чижовый череп, хватит и одного
удара палаша. А ножи! Соблазнительная, блестящая, как кожа после любви, сталь!
Ну как тут устоять и не перерезать жалкое птичье горло!..
Но я устояла. И ограничилась лишь пощечиной.
— За что? — кротко спросил Чиж.
— За все, — кротко ответила я. — За твою
хамскую пленку прежде всего!
— Это почему же она хамская?
— Почему? Ты еще спрашиваешь почему?! Кто тебе
позволил… Что ты ко мне привязался, филер несчастный?!
— Я к тебе не привязывался. Это она.
— Кто — она? — опешила я.
— Камера. Честное слово. У меня и в мыслях не было.
— Ах, в мыслях не было! — Я снова ударила Чижа, но
не ладонью, а сжатым кулаком. Теперь удар пришелся ему в скулу.
— Нет, правда. — Чиж не обратил никакого внимания
на затрещину. — Она сама выбирает, кого снимать. Она иногда такие пенки
выдает — закачаешься! Вроде снимаешь одно, а получается совсем другое.
— Не морочь мне голову!
— Да она мне самому голову морочит, камера! Делает что
хочет! Эстетка Если ей кто-то не понравился, все, пиши пропало! По стенке
размажет, такую картинку выдаст, что хоть святых выноси! А если уж понравился…
До смерти залижет. Хвостом будет вилять и в глаза заглядывать. Так что все
претензии к ней.
— Ты идиот? — в очередной раз осенило меня.
— Во-первых, ты это уже говорила А во-вторых, —
идиот не я, идиотка она. “SONY Betacam”. Если хочешь, я могу дать тебе ее
технический паспорт. Там все реквизиты. Напишешь рекламацию, может, полегчает…
— Не полегчает!
Я снова зашарила глазами по сборищу ятаганов. Чиж перехватил
мой взгляд и заволновался — Вот только без глупостей! Хватит с нас и трех
трупов… Вспомни, ты сама это говорила!..
К черту изысканную нежность холодного оружия! Сейчас я самым
жлобским образом вцеплюсь ему в волосы. И вырву с мясом преступный фазаний
хохол!..
Пока я примеривалась, как бы половчее ухватиться за патлы
оператора, на мое плечо легла чья-то горячая рука. И по исказившейся от
брезгливой ненависти физиономии Чижа я сразу же поняла — чья именно.
Райнер-Вернер. Сексуал и дешевка.
— Что случилось? — рявкнула я.
— Вас ждут, Петр. Хотя вы и разочаровали наших женщин,
но они готовы выслушать вашу версию происшедшего.
— Да-да. Уже иду, — сказал Чиж, не двигаясь с
места — Вас ждут, — снова повторил Райнер. — Разве вы не слышали, что
я сказал? Или мой русский так плох?
— Отвратителен!
— Неужели? — Немец снисходительно улыбнулся
тщедушному оператору. — А по-моему, у меня нет даже акцента.
— Есть, — продолжал глупо упорствовать Чиж.
— Ну, даже если и есть… Некоторым женщинам это
нравится. Не правда ли, Алиса?
Я молчала. Просто потому, что мне нечем было дышать. Да и
стоит мне только открыть рот, как в него тотчас же забьется тестостерон,
усиленно вырабатываемый обоими самцами. А то, что самцы активизировались, было
видно невооруженным глазом: они нагнули головы, чтобы побольнее ударить друг
друга несуществующими рогами, они втянули животы и распустили губы, они даже
стали выделять едва слышный запах! Мощный Райнер-Вернер — агрессивно-терпкий
мускус, а слабосильный Чиж — что-то отдаленно напоминающее портяночный одеколон
“Красная Москва”.
Черт возьми, неужели это все из-за меня?!
Я едва не хлопнулась в обморок от такого поворота событий.
Чиж — еще куда ни шло, но Райнер! Красавчик, атлет, гибрид платяного шкафа с
вибратором, как сказала когда-то Аглая.. А мышцы! Гладкие мышцы,
поперечнополосатые мышцы и мышца сердечная… И где она, эта сердечная мышца? И
есть ли она вообще, или вместо сердца у ослепительного душки Райнера-Вернера
Рабенбауэра один большой през…
— Некоторым женщинам это нравится. Не правда ли, Алиса? —
снова повторил Райнер.
Что ж, он поступил так, как и должен был поступить: он
предоставил право выбора мне. И теперь терпеливо ждал, кого же я выберу —
красавчика-культуриста или вегетативный отросток взбалмошной камеры “SONY
Betacam”. И он был уверен в выборе.
И я была в нем уверена.
— Да, — сказала я. — Конечно же. Небольшой
акцент придает мужчине шарм, чего уж тут скрывать. Он делает мужчину
неотразимым.
— Значит, тебе это нравится? — Голос Чижа был так
безнадежно грустен, что я даже на секунду пожалела его. Но только на секунду.
— Мне это нравится.
— Я понял.
Опустив голову. Чиж побрел в зал, а Райнер-Вернер слегка
придержал меня за плечо.
— Я его понимаю. — Рога для завоевания самки
отпали сами собой, и во всем облике Райнера появилось что-то голубиное.
— Понимаете?
— Он первым разглядел вас… К сожалению. Я только сейчас
понял, какая вы… Эта пленка, она раскрыла мне глаза! Вы красивая, вы настоящая
русская красавица… Вы помните, что я обязан вам жизнью?
Теперь, после всего происшедшего, инцидент с прорубью
казался мне курьезом, ничего не значащим эпизодом, любительским ансамблем,
выступающим на разогреве всего остального шоу: шоу с тремя трупами.
