Что ж, бурятские тулупчики дадут нам выигрыш во времени:
минуты две, не больше; этого доблестным улзутуевским доберманам вполне хватит,
чтобы вспороть овчинку и добраться до наших с Чижом красных кровяных телец.
— Жаль, что мы познакомились так поздно! — В
минуту сильных душевных потрясений я, как всегда, порола несусветную чушь.
— Мне тоже жаль. — Чиж по части глупости мог
составить мне достойную конкуренцию. — Обещай, что, если эти твари нас не
разорвут, ты как-нибудь со мной пообедаешь…
— А я думала, ты предложишь мне стать твоей женой…
— Моей вдовой! — Голос Чижа поднялся до высот
ультразвука.
— Дела обстоят так плохо? — Я все-таки не
выдержала и обернулась.
Дела обстояли не просто плохо. Дела обстояли из рук вон.
Черные собаки с янтарными волчьими глазами сжимали вокруг нас кольцо. Самым
недвусмысленным образом.
— Может быть, разобьем окно? — задала я
риторический вопрос. В кухонное оконце могла пролезть только кошка, и то — не
всякая. Разве что какая-нибудь поджарая сиамская самочка. Разжиревшим кастратам
породы невская маскарадная и двуногим придуркам вход строго воспрещен!..
— О чем ты говоришь! Какое окно! Гадить место
преступления я не позволю!
— Отлично! Собаки будут просто счастливы! Собаки будут
аплодировать твоим гражданским чувствам!
— Ты хорошо бегаешь? — спросил Чиж, и в руке его
что-то звякнуло. Это была металлическая цепочка, которая до этого покоилась в
кармане тулупа Доржо (или Дугаржапа). Более наивного оружия и придумать было
невозможно!..
— Понятия не имею… Последний раз я бегала за своим
мужем. Это было лет пять назад.
— Ты замужем?
— За своим бывшим мужем…
— Плевать. — Было совершенно непонятно, к чему
именно относится последняя реплика: к моим спринтерским возможностям или к
эпопее с Бывшим. — Говорят, в экстремальных ситуациях в людях открываются
невиданные способности…
— Мне что-то не хочется их открывать.
— Хочешь, чтобы они тебя сожрали?
— Не хочу.
— Тогда сделаем так. Сейчас ты побежишь к дому.
— А ты?..
Неужели он останется один на один с острыми, как кинжалы,
зубами доберманов? Неужели он останется и принесет себя в жертву? В жертву
малознакомой мамзельке сомнительной внешности и сомнительной репутации… С
которой познакомился всего лишь несколько часов назад? А если бы на моем месте
был кто-нибудь другой? Толстуха Минна, например? Или язвительная Tea?.. Или
кривое зеркало правоохранительных органов Софья Сафьянова? Вот если бы речь шла
о секси-Дашке… Но даже тогда это трудно было бы понять… А может, он просто
благородный человек и в его груди бьется великодушное и отчаянно храброе
сердце?.. О, Чиж прекрасный! Всю свою жизнь я искала идеального мужчину, но все
они, как правило, образовывали трогательную спайку со словом “мудачина”!.. И
вот теперь… Вот теперь…
— А ты? — прошептала я почти влюбленно.
— Побегу вместе с тобой. На счет “три”. И не
оборачивайся. Положимся на удачу.
"Три” случилось так же неожиданно, как случились
чертовы собаки. Я слегка подзадержалась на старте и на счет “четыре”, “пять” и
“шесть” могла лицезреть только спину Чижа. Он несся впереди меня, подбрасывая
худой зад и размахивая руками. Он даже ни разу не оглянулся, подлец, самая
удачная иллюстрация к слову “мудачина”! Впрочем, я тоже ни разу не оглянулась.
Собаки были совсем близко, я ощущала их испепеляющее дыхание своими лопатками.
Кажется, одна из них ухватила меня зубами за подошву. Или за край тулупа?..
Подгоняемая злобными тварями, я показала вполне приличное
время. И даже, не оборачиваясь, бросила в собак цепочкой — точно такой же,
какая была у Чижа. До сих пор она лежала в кармане и не подавала признаков
жизни. Ничего не скажешь, близнецами-братьями были не только Доржо и Дугаржап,
близнецами были и их вещи.
Но Чиж!..
Чиж бил все рекорды, включая мировые и олимпийские. Когда я
вывернула из-за угла и на всех парах понеслась ко входу в дом, он уже топтался
там. И отчаянно дергал за ручку двери. А потом принялся биться в равнодушное
витражное стекло всем телом.
— Закрыто! — заорал он страшным голосом.
После этого душераздирающего вопля последовала автоматная
очередь из самой отборной площадной брани.
И в ту же секунду я услышала треск: одна из собак вырвала
клок из моего тулупа. По тому, как легко кусок овчины отделился от материнского
лона, стало ясно: проблем с мясцом новопреставившейся Алисы Зданович у собак не
будет. Да, черт возьми, по сравнению с тем, что меня ожидает в ближайшие
несколько секунд, смерть Аглаи можно считать подарком из рождественского
носка!..
Но толком попрощаться с жизнью не удалось.
Чиж самым волшебным образом справился с дверью и в самый
последний момент за шиворот втащил меня в дом. И щелкнул замком.
Добрых пять минут мы, тяжело дыша, лежали голова к голове и
прислушивались к вою и яростному царапанью за дубовой обшивкой двери.
— Что случилось? — спросила я.
— Дверь была закрыта… Но я точно помню, что не закрывал
ее. Значит…
— Значит?
— Значит, ее закрыл кто-то другой!.. Кто-то, кто хотел,
чтобы мы остались на улице и чтобы собаки нами пообедали.
Удивительная прозорливость!..
— Поужинали, — поправила я.
— Какая разница!
— Как ты открыл ее?
Чиж победительно рассмеялся и продемонстрировал мне ключ.
— Вот он, наш золотой ключик! Лежал в кармане. Я в
самую последнюю минуту догадался. Поройся, может, и у тебя есть что-то
подобное.
— Почти наверняка, — я сунула руку в карман
(оказавшийся порванным), порылась за подкладкой и извлекла оттуда точно такой
же желтый блестящий ключ.
Мой ключ — в отличие от голенького Чижового собрата — был
прикреплен к медному брелку. Брелок, очевидно, был куплен за небольшие деньги в
этномагазине “Ганг” и представлял собой сцену из навязшей на зубах “Камасутры”:
два человекоподобных существа исполняли акробатический этюд, который с натяжкой
можно было назвать спариванием. Кроме ключа от входной двери, на брелке
болтались еще два неопознанных, из чего я сделала вывод, что в универсальном
симбиозе Доржо — Дугаржап все-таки существовало понятие “ведущий — ведомый”.
Тем более что один из ключей стоил того, чтобы присмотреться к нему
повнимательнее. Ни разу в жизни я не видела ключа, который смело можно было
причислить к произведению искусства. Как он уживался с похабным
псевдоэротическим брелком и двумя сермяжными собратьями — уму непостижимо! Ключ
был довольно внушительный, что-то около десяти сантиметров в длину, и
представлял собой стилизованное изображение приготовившейся к прыжку большой
кошки: то ли гепарда, то ли пантеры, то ли коротко подстриженной львицы. Кошка
отливала платиной и посверкивала крошечными бриллиантиками, вправленными в
глаза. Бородкой же служил непомерно длинный хвост животного. При виде этого
испещренного насечками хвоста у меня бешено заколотилось сердце: выпустить
подобную прелесть из рук означало обречь себя на страдания и муки. И на
дискомфорт на смертном одре. Если я сейчас положу ключ обратно в карман тулупа,
то никогда в жизни не прощу себе этой глупости! В конце концов, Доржо (или
Дугаржап) мог потерять его, обронить в близлежащий сугроб или щель в полу… В
конце концов, никто не станет проедать плешь мертвецу только из-за того, что
какого-то ключа не оказалось на месте… В конце концов, Доржо и Дугаржап не
откроют больше ни одной двери, разве что дверь в кабинет строгого судьи господа
бога…
