— Мы искали вас, Ботболт, — вступилась за Фару
я. — Согласитесь, что это странно, пропадать в такой момент.
— Я не пропадал. — Ботболт не оправдывался, он
мягко указывал нам на наши заблуждения. — Вот. Железный купорос. Ваш
парень что-то говорил о железном купоросе. Что с его помощью можно определить
состав яда.., вам повезло. У нас в подвале как раз осталась одна-единственная
банка, строители им пользовались для консервации древесины. Я принес.
— Долгонько же вы несли, — проворчал Фара. —
У вас что, подвал под Петропавловской крепостью? Или под Мариинским театром?
— Зачем же? Он в другом крыле. Вы можете спуститься,
посмотреть.
— Увольте.
— Как знаете…
— И вот еще что, Ботболт. У меня пропал мобильный
телефон.
— Этого не может быть, — отрезал Ботболт.
— То есть как это — не может? Куда же он, по-вашему,
делся?
— Вам виднее.
— Или вы хотите сказать, что его и вовсе не было?
— Вам виднее.
Лицо Фары накрыла ударная волна самого оголтелого расизма:
ах ты, бурят, мелкая сошка, чурбан косорылый, кобылье дерьмо, от мертвого ламы
уши! Ужо я тебе!..
— Значит, мне виднее?! Я же при тебе разговаривал! Не
помнишь?
— Вам виднее.
Фара попытался сказать что-то еще, но махнул рукой, а я
снова взяла на себя функции парламентера.
— Ваши телефоны тоже не работают, Ботболт.
— Этого не может быть.
Интересно, в каком гостиничном колледже он обучался?! Скорее
всего, в том, где существует только два спецкурса: “вам виднее” и “этого не
может быть”.
— Проверьте сами.
Ботболт пожал плечами и двинулся к телефону. Как бы я была
счастлива, если бы появление Ботболта воскресило еще и телефон!
— Ну? Что скажете? — с убийственной вежливостью
поинтересовался Фара после того, как бурят протер трубку вытащенной из кармана
салфеткой, а затем швырнул ее на рычаг.
— Этого не может быть, но…
— Что — “но”?
— ..вам виднее.
Поменяв местами банку с купоросом и безответного Бодхисатву,
Ботболт направился к залу. Мы поплелись за ним. “Чуда не случилось, чуда не
случилось, чуда не случилось”. — выбивали дробь мои зубы, теперь чуду
остается только раствориться в железном купоросе.
Или выпасть в осадок.
…“Пейзаж с телом” при виде Ботболта пришел в неописуемое
волнение.
— Вы? — громко выдохнула Минна.
— Вы? — еще громче простонала Tea.
— Вы?! — возопила Софья. — Вы, черт бы вас
побрал?!
Они встречали Ботболта как запоздавшего боженьку, как спасенного
со льдины полярника, как порнозвезду в расквартированном в непроходимых
джунглях артдивизионе.
Остальные накинулись на нас с Фарой.
— Где вы его отрыли? — спросил Чиж, повернув
тонкий нос в сторону Ботболта.
— Теперь я наконец-то могу позвонить в
консульство? — затрясся лжетерминатор Райнер-Вернер Рабенбауэр.
Я с упоением развела руками. Еще ни разу в жизни я не
испытывала такого удовольствия, говоря кому-то “нет”!
— Телефон, значит, накрылся медным тазом? —
шепотом поинтересовалась Дарья. — Дервиш поджег Париж?
— Примерно. — Расстраивать и без того расстроенное
общество сообщением о том, что “близок локоток, да не укусишь”, мне не
хотелось.
— Скажи болвану-оператору, чтобы он отпустил меня… Сил
нет слушать, как препираются эти стервы…
Я только развела руками. Что поделать, Дашка, я и сама
оказалась в вольере, куда согнали обитателей серпентария на время дезинфекции…
Когда волнение улеглось, все взглянули на Ботболта-мученика
новыми глазами: кому только в голову пришло, что в доме, который охраняет такой
основательный, такой неспешный желтолицый дух, может быть нечисто? Кому только
в голову пришло, что поход за железным купоросом можно трактовать как
подготовку к серии ритуальных убийств? Кому только в голову пришло заподозрить
невинного, как лифчик старой девы, бурята в сговоре с темными силами?
А сага о рабочих и неоконченном гарнитуре из карельской
березы в подвале — трогательная, как куличик на Пасху! Эта сага вызвала у
слушателей слезы благодарности.
— Вы сказали, что с помощью железного купороса можно
определить наличие яда. — Ботболт обращался теперь только к Чижу. Он
инстинктивно, как и полагается рабочей лошадке, понял, кто является хозяином
положения на сегодняшний, такой скорбный, момент.
— Можно в принципе. В полевых условиях. — Чиж даже
распух от гордости. И слабый девичий румянец коснулся его щек.
— Я принес.
— А можно ли в полевых условиях позвонить в немецкое
консульство? — снова завел свою шарманку Райнер-Вернер. — Я не прошу
чего-то сверхъестественного?..
— Да, Ботболт, что-то случилось с телефоном… — Чиж
посмотрел на бурята с нескрываемой симпатией.
— Я не знаю, что случилось с телефоном. — Ботболт
посмотрел на Чижа с нескрываемой симпатией. — Просто ума не приложу.
— Может быть, вы посмотрите? Вскроете проводку?
А?"
— Я не могу.
— Почему? У вас ведь наверняка есть схема коммуникаций…
Ботболт на секунду опустил свои свинцовые азиатские веки. И
снова приоткрыл их.
— Схема тут ни при чем. Без разрешения хозяина я не
имею права портить его имущество…
В узких и желтых, как масляные светильники, глазах бурята,
обращенных к Чижу, плавало такое же масляное сострадание: “О солнценосный, что
же я могу сделать, если речь идет о презренном евроремонте? О нечестивых обоях,
сатанинских плинтусах и безбожной штукатурке?.."
— Помилуйте. — Неугомонный Райнер-Вернер был
просто создан для того, чтобы подрубать на корню любые молитвы и сводить на нет
любую медитацию. — Кто же говорит о порче имущества? Вы простучите
телефонный кабель и найдете разрыв, только и всего!
— Тысяча метров провода. — Ботболт даже не
повернул головы в сторону назойливого, как карельский комар, иностранца. —
Ковры, колонны, лепнина… Нужно ждать хозяина.
— Может быть, вы проверите источник питания? Может
быть, все дело в источнике питания?
— С коробкой все в порядке. Я уже посмотрел… С ней все
в порядке, она не работает. Нужно ждать хозяина…
— И как долго его придется ждать?
Ботболт поднял глаза к потолку: кто знает, сколько времени
пройдет, прежде чем небо упадет на землю, девственница понесет под сердцем дитя
от медведя-шатуна, а верховный шаман закончит партию в домино?..
