Вальяжный субъект – невысокий, пухлый, в очках в золоченой оправе и с холеной седеющей бородкой, руководитель заведения – встретил его чрезвычайно любезно, сразу же предложил кофе и пирожные и с готовностью ответил на вопросы.
– Нет, нет, полностью исключено! – заявил он, когда гость спросил, не находился ли дядя Крюк на излечении в больнице. – Илья Евгеньевич, вы же здравомыслящий человек, так что должны понимать – если бы Онойко вдруг появился у нас, об этом немедленно было бы сообщено правоохранительным органам. Неужели вы сомневаетесь в том, что маньяк умер?
И все же следователь пожелал сам просмотреть список пациентов, находившихся в больнице в 1993 году. Однако его в наличии не оказалось – выяснилось, что несколько лет в подвале, где хранились старые документы и личные дела больных, прорвало трубу, и почти вся старая документация была уничтожена. Нынешний главврач занимал эту должность только последние шесть лет, а его предшественник, вершивший дела в психиатрической клинике в 1993 году, скончался два года назад от рака.
– Но, думаю, я знаю, кто вам может помочь! – заявил главврач, посверкивая стеклами очков. – Валентина Арсентьевна, наша бывшая сестра-хозяйка, которая работала в больнице дольше всех, с момента ее основания в пятидесятые годы. Валентине Арсентьевне уже под девяносто, однако она находится в здравом уме и обладает отличной памятью, у нее лишь проблемы со зрением. На пенсию, представьте себе, женщина вышла только три года назад. Вот ей известны все тайны, все сплетни! Так что вам имеет смысл поговорить именно с ней. Я позвоню Валентине Арсентьевне и попрошу принять вас. Потому что просто так она, конечно же, ничего не скажет.
Главврач сразу связался со своей бывшей работницей, и та согласилась на встречу со следователем во второй половине дня.
Некогда всесильная сестра-хозяйка жила на другом берегу реки, в одном из дачных поселков, располагавшихся в пойме Волги. Илья на речном трамвайчике переправился на другую сторону, промаршировал мимо нескольких турбаз и оказался в уютном дачном массиве. Валентина Арсентьевна обитала в небольшом кирпичном домике, увитом красными и белыми розами. Подойдя к калитке, Новгородцев услышал рычание и собачий лай, а затем на дорожку навстречу ему выбежала крошечная шавка непонятной породы. Подпрыгивая и скаля желтые клычки, собачка голосисто оповещала хозяев, что пожаловали гости.
Появилась и Валентина Арсентьевна. Выглядела женщина намного моложе своих лет и походила на строгую учительницу. Чуть не половину ее по-черепашьи морщинистого лица закрывали огромные очки с толстенными стеклами.
– Добрый день, Валентина Арсентьевна! – произнес громко Илья.
Женщина цыкнула на шавку, и та немедленно прекратила лаять. Бывшая сестра-хозяйка открыла калитку и впустила Илью на территорию своего дачного участка.
– Я пришел к вам, чтобы… – начал он все так же громко, но Валентина Арсентьевна прервала его:
– Молодой человек, я знаю, зачем вы пожаловали, я ведь говорила с Анатолием Викторовичем. И прошу вас, не стоит так орать. Я, может быть, и полуслепая, однако отнюдь не глухая!
Илья сразу понял, что Валентина Арсентьевна привыкла всеми командовать. Она провела гостя в садик, располагавшийся за домиком, и гость поразился тому, какое тут все ухоженное. Явно, несмотря на свои годы, хозяйка трудилась на своем участке не покладая рук. В особенности удивили Илью грядки, больше походившие на рисунки в учебнике геометрии, – похоже, Валентина Арсентьевна выверяла их границы при помощи линейки!
Опустившись в плетеное кресло, стоявшее в небольшой, увитой розами беседке, Валентина Арсентьевна заявила:
– У меня не так много времени, молодой человек, поэтому прошу вкратце изложить вашу проблему.
Шавка, наклонив голову, уселась у входа в беседку и выпуклыми черными глазами внимательно следила за Ильей. Понимая, что ходить вокруг да около не имеет смысла, Новгородцев сообщил, что ведет расследование деяний нового дяди Крюка.
– Так, так… – мерно качая седой головой, пробормотала Валентина Арсентьевна. – Знаете, я ведь, когда услышала, что убийцей считают Колю Борщевского, сразу поняла, что это полная ерунда. Он, конечно, человечишка премерзкий, однако не маньяк. Значит, дядя Крюк все еще гуляет на свободе! И каким образом я могу помочь вам изловить его?
Подивившись тому, как быстро пожилая женщина все поняла, Илья поведал ей о словах матери Борщевского. Бывшая сестра-хозяйка пожевала сухими губами:
– Коля считал, что встретился в больнице с дядей Крюком? Спустя несколько лет после смерти оного? Гм, занятно, очень занятно…
На лице старухи заиграла странная улыбка, и следователь понял: собеседнице что-то известно. Однако она явно не торопилась делиться сведениями. И Илья не торопил ее, понимая, что может все только испортить.
– Кстати, хорошо знаю Михаила Федоровича Пономарева, – сказала вдруг Валентина Арсентьевна. – Когда-то его семья и я жили в одном бараке. Миша – человек трудолюбивый, однако болезненно честолюбивый. Уже в детские годы он хотел стать милиционером, причем не абы каким, а самым главным. И в итоге стал им! Дело Онойко, конечно, ему очень помогло. Ведь именно Михаил вышел на след дяди Крюка и арестовал его тогда на старом кладбище…
Помолчав, Валентина Арсентьевна добавила:
– Но честолюбие всегда чревато! Впрочем, молодой человек, к вам это отношения не имеет. У вас, быть может, мозгов не так много, однако вы мне нравитесь.
Илья не стал обижаться на слова старухи, чувствуя, что испытывает симпатию к весьма колоритной особе. А та неожиданно выдала следующее:
– Я думаю, Коля Борщевский не лгал, когда заявлял, что виделся в нашей больнице с Онойко. – И встреча в самом деле имела место в 1993 году.
Илья вздрогнул и уставился на Валентину Арсентьевну. Бабка что, сошла с ума? Собачка, заметив его движение, угрожающе заворчала.
– Наверное, думаете, что меня саму пора определить в больницу, где я проработала больше пятидесяти лет? – усмехнулась Валентина Арсентьевна. – Однако я не сошла с ума! Да, Онойко находился у нас на излечении. С 1992 по 1994 год.
– Но этого просто не может быть! – воскликнул Илья хрипло – у него вдруг сел голос. – Неужели он спасся? Но если так, то как оказался в больнице? И если все знали, что тот пациент – дядя Крюк, почему никто не сообщил…
Старуха рявкнула:
– Молодой человек, прекратите кудахтать! С чего вы взяли, что я имею в виду Романа Андреевича Онойко? Этот мерзавец сгинул тогда в Волге – и точка! И произошло это в июне 1985 года. Я же говорю о другом Онойко – о его сыне Андрее.
Илья с большим интересом уставился на бывшую сестру-хозяйку, что-то смутно припоминая. В самом деле, у маньяка имелись жена и сын-подросток…
– Что, дошло? – усмехнулась Валентина Арсентьевна. – Андрею в девяносто третьем было чуть за двадцать. И он был, грубо говоря, конченый псих. Явно пошел по стопам своего папочки. Кстати, парень, как я подозреваю, ассистировал ему при убийствах. Или, по крайней мере, был в курсе того, чем занимался его родитель. Поэтому и именовал себя дядей Крюком, считая, что является наследником своего кровожадного папаши.
