– Трансферт данных завершен! Все выполнено по высшему разряду! Конечно, если заняться вплотную, то выяснится – это фальшивка, однако суть в том, что никто не будет заниматься вплотную.
Алла молча кивнула, понимая, что вот-вот наступит самый ответственный момент. Игумен прав – в ближайшие полчаса предстояло решиться всему.
Появился один из военных, доложивших, что только что прибыл кортеж Вацлава Кулинича. Алла удовлетворенно кивнула. Младший брат поспешил на помощь старшему! Ну что же, сейчас будет весьма занимательно!
И в самом деле буквально через три минуты в комнату для допросов влетел всемогущий Кулинич. Мужчина был одет в спортивный костюм, вокруг шеи болталось полотенце. Алла знала, что звонок об аресте игумена Симеона застиг Кулинича на теннисном корте, где тот сражался против самого богатого человека Герцословакии и вел в третьем сете со счетом 5:3. Наверняка олигарх не осмелился выиграть у Кулинича!
Кулинич опустился на одно колено, желая поцеловать перстень своего брата, но тот рывком поднял его, притянул к себе, обнял и прошептал:
– Вацлав, не верь этим мерзавцам! Все же очевидно – они пытаются свалить тебя.
– Я знаю, – кивнул Кулинич. – Обещаю тебе, брат, что ты будешь немедленно освобожден. Военные меня не выносят, однако, похоже, пришло время для новой чистки в их рядах. Чувствую, что полетят головы!
Открылась дверь, и один из военных предложил господину Кулиничу пройти в соседнее помещение. Тот возмущенно заявил, что не желает оставлять своего брата одного, и все же ему пришлось подчиниться – военный был непреклонен.
Алла вышла из комнаты, проследовала по коридору к другой двери и зашла к небольшое темное помещение. Оттуда можно было наблюдать за тем, что происходит в другой комнате для допросов, в той самой, где находились теперь Вацлав Кулинич, а также высокопоставленный чин военной разведки и адвокат. На столе находился ноутбук, принадлежавший игумену и изъятый при обыске в его монастыре.
Кулинич уже выказывал свое могущество и темперамент – буквально орал на представителя военной разведки, изливая на него потоки проклятий. Офицер с безмятежным видом сидел на стуле и с легкой усмешкой смотрел на Кулинича. Глава Таможенного комитета стал уже повторяться и наконец замолчал.
– Это все, что вы можете сказать? – спокойно произнес адвокат. – Негусто, господин Кулинич, негусто!
Тот, вздрогнув, уставился на адвоката и прошипел:
– А вы кто такой? Вы не имеете отношения к военной разведке! Какого черта мой брат вообще оказался здесь?
– Я представляю интересы детей, подвергшихся истязаниям со стороны вашего брата-игумена и его дружков, – с мягкой улыбкой сообщил адвокат. – После уголовного процесса будет и гражданский, потому что я намерен требовать для моих малолетних клиентов многомиллионную компенсацию – от вашего брата лично и от герцословацкой церкви в целом.
Кулинич принялся хохотать. Смеялся он долго, несколько минут, пока его лицо не приняло угрожающий лиловый оттенок.
– Что вы хотите сказать? Что мой брат истязает сироток? Это же просто смешно! Никто не поверит подобному бреду! Да и доказательств никаких нет! Но даже если воспитатели или мой брат и шлепнули пару раз шалопаев… Такие вещи никому не интересны. Они же мальчишки с улицы, которые промышляли воровством, продажей наркотиков, рэкетом. Среди них есть даже убийцы! И мой брат пытается спасти их грешные души.
– И заодно уделяет повышенное внимание их грешным телам, – добавил с гадкой усмешкой адвокат.
Вацлав Кулинич онемел на несколько секунд, а потом, придя в себя, завопил:
– Что? Мой брат – святой человек! Он и пальцем не тронул никого из своих питомцев!
– Вот как? Но вы же только что сами признали, что игумен бил детей, – ввернул адвокат. – Причем если бы только это, то, вероятнее всего, никто бы действительно происходящим в монастыре не заинтересовался. Однако игумен Симеон не ограничивался рукоприкладством. Взгляните на кошмарные фотографии, обнаруженные при обыске на его персональном ноутбуке!
И адвокат поставил ноутбук экраном к Кулиничу. Тот взглянул на дисплей, и его лицо приняло пепельный оттенок.
Алла прекрасно знала, что находится на жестком диске ноутбука – десятки папок с мерзостными фотографиями, не оставляющими сомнений в том, что игумен растлевает вверенных его заботам сироток. Компьютерщик, работающий на министерство обороны, оказал неоценимую помощь: в течение всего нескольких часов состряпал отличные коллажи, на которых был запечатлен игумен Симеон вместе с подростками, причем в более чем откровенных ситуациях.
– Фальшивка! – заявил Кулинич резко, однако его голосу не хватало уверенности. – Мой брат прав – это подкоп под меня. Военные меня ненавидят, хотят свалить, поэтому неудивительно, что в дело вмешалась военная разведка. При чем она вообще тут? Такими вещами должна заниматься Генеральная прокуратура!
Подал голос высокопоставленный военный, до сих пор молчавший:
– Дело в том, господин Кулинич, что речь идет не о единичных случаях растления малолетних вашим братом и его сообщниками, а о целой подпольной организации педофилов, в которую были вовлечены, к примеру, ученики одной из кадетских школ при министерстве обороны. А это, согласитесь, уже наше ведомство. Вам разве не известно, что ваш брат-игумен является членом попечительского совета кадетской школы и частенько бывает там? Теперь понятно, отчего он посещает ее столь регулярно!
Алла заметила капли пота на лбу Кулинича, хотя в комнате для допросов было прохладно. Он испугался! Поверил! Но пока не был готов идти на сделку.
– Где доказательства? – заявил глава Таможенного комитета злобно. – Эти сомнительного качества фотографии? Их может состряпать любой мало-мальски знакомый с фотошопом пользователь! Где свидетели?
– Имеются и свидетели! – заявил военный. – Например, кадет Игорь. Фамилию мы опустим.
В тот же момент вспыхнул свет в смежной комнате, отделенной от помещения для допросов стеклом. Там находился белобрысый подросток лет четырнадцати-пятнадцати, бледный, испуганный, с заплаканным лицом. В действительности это был выглядевший намного моложе своих лет восемнадцатилетний порноактер, нанятый специально для того, чтобы разыграть на глазах Кулинича представление.
– Игорь, расскажи нам о том, что тебе и еще десятку твоих товарищей пришлось пережить! – обратился к парню офицер.
Актер играл великолепно, изображая из себя жертву сексуального насилия. Заикаясь, бледнея, мучительно долго подыскивая слова, «подросток» принялся излагать то, что случилось с ним. Если бы Алла не знала, что все это – подстава, она бы непременно поверила этому «кадету»!
– И вот ко мне приблизился игумен Симеон… Он был пьян, очень пьян. Сначала он гладил меня по голове, а потом его рука стала спускаться все ниже и ниже. Наконец он расстегнул мне брюки…
«Кадет» расплакался, а военный деловито спросил:
