За день до визита школьная начальница заявилась с инспекцией в класс, чтобы проверить, все ли в порядке. Она приказала убрать два цветка в горшках (по ее мнению, несколько увядших) и заменить их на другие, зеленые и пышные, из соседнего класса. Затем ее взгляд скользнул по стене – и Марина увидела, как на лице руководства возникла чрезвычайно недовольная гримаса.
– А где фотография товарища Гелло? – спросила она. – Я же помню, она висела здесь!
Марина пролепетала, что гвоздь не выдержал и портрет свалился.
– Что же вы меня не проинформировали, Марина Александровна? – всполошилась директриса. – Так, живо сюда нашего трудовика, он все в два счета устранит!
Когда трудовик появился, начальница велела повесить изображение Дмитрия Евсеевича в центре, рядом с портретом Горбачева.
– А не много ли чести? – спросила Марина. – Может, лучше поместить рядом с генсеком изображение нашего гостя? Ему это должно польстить...
– Ах, вы же еще не знаете! – взмахнула руками директриса. – В программе визита произошли некоторые изменения. К нам в гости приедет не товарищ Рыжков, а товарищ Гелло. Я сама узнала об этом только вчера. Впрочем, посещение Дмитрия Евсеевича для нас не меньшая честь! Заместитель Председателя Совета Министров СССР, член Политбюро, ближайший соратник Михаила Сергеевича...
Марина стояла словно оглушенная и молча следила за тем, как трудовик перемещает фотографии с места на место по приказу директрисы.
– Гелло... Он будет здесь... – произнесла она хрипло.
Начальница подтвердила:
– Да, а вместе с ним и сам министр образования! Вы только подумайте, Марина Александровна, подобное бывает только раз в жизни! Так что не подведите меня! А теперь чуть вправо... Шеварднадзе можете пока убрать... да, его туда, к Лукьянову...
* * *
Марина не могла заснуть всю ночь, но вовсе не из-за того, что была взволнована визитом важных лиц. Она встретится с ним лицом к лицу! С ним, с Дмитрием Евсеевичем Гелло, отцом Кирилла!
Утром, взглянув на себя в зеркало, Марина поняла, что плохо выглядит. Директриса, облаченная в шикарное платье и благоухавшая французским парфюмом, истолковала ее вид неверно:
– Ну, Марина Александровна, не стоит так переживать, все пройдет как по маслу!
Делегация прибыла около полудня – сначала двор школы заполонили неприметные мужчины в темных костюмах, а затем на территорию въехали правительственные «Чайки». Из первой появился министр образования, а из второй – вальяжный Гелло. Марина наблюдала за происходящим из окна класса, – вот он, человек, лишивший ее лучших подруг и жениха... И пускай он не убивал никого лично, все равно на его руках кровь многих людей! И такой тип занимает одну из самых высоких должностей в стране! Просто немыслимо! Хотя почему же, ведь, собственно, и раньше государством управляли палачи – взять того же Ивана Грозного или Сталина с его сатрапами...
Коридоры были наводнены журналистами и репортерами. Марина обвела взглядом притихших учеников – каждый знал свою роль наизусть, вопросы и ответы были заранее согласованы, и открытый урок был всего лишь имитацией подлинного учебного процесса.
Вот в класс вошел министр, около которого семенила поддакивающая директриса, а чуть в отдалении – Дмитрий Евсеевич Гелло. Оба гостя поздоровались, и Марина почувствовала, что ей не хватает воздуха. Гелло находился всего в нескольких метрах от нее – он был невысокого роста и значительно круглее, чем на своей отретушированной фотографии, с двойным подбородком и крошечными, глубоко посаженными глазками, над которыми кучерявились прямо-таки брежневские брови.
Дмитрий Евсеевич, как заметила Марина, обвел взглядом класс, увидел собственную фотографию рядом с генсеком Горбачевым – и тотчас на толстых губах гостя заиграла плотоядная улыбка. Директриса чуть заметно кивнула Марине. Гости опустились в специально приготовленные кресла, и молодая учительница начала урок.
Все шло по строго выверенному плану: ученики блистали знанием английского, Марина механически задавала вопросы, ребята столь же механически отвечали на них. «Показательные выступления» заняли не более четверти часа – министр и директриса внимательно следили за происходящим, а вот Гелло откровенно скучал и даже несколько раз зевнул. Наконец короткий урок подошел к завершению.
Первым произнес пространную речь министр, а потом эстафету перенял Дмитрий Евсеевич. Встав, он сказал:
– Вы знаете, у меня есть сын и дочка – Кирилл и Анжела...
Марина шумно вздохнула, что вызвало гневный взгляд директрисы.
– И они, как и вы, уделяют большое внимание иностранным языкам. Моя дочка не так давно защитила кандидатскую диссертацию и работает сейчас над докторской...
Еще бы, мелькнуло в голове у Марины, ведь перед ней расстилают красную ковровую дорожку, и никто не отчисляет ее из аспирантуры под надуманным предлогом.
– А мой сын, Кирилл, – в голосе Гелло зазвучали задушевные нотки, – отлично владеет английским, немецким и шведским. Я очень горжусь своими детьми, и вы сами видите, что надо хорошо учиться, дабы стать настоящим коммунистом!
Секунду или две Марина боролась с собой – что, если прямо сейчас во всеуслышанье заявить о том, что сын Гелло преступник, насильник и убийца? И что сам Дмитрий Евсеевич его покрывает, обманывая закон и общественность? Только к чему это приведет – все равно у нее нет ни единого доказательства!
Поэтому Марина сдержала порыв, а высокие гости тем временем покинули класс. За ними отхлынули и журналисты. Ну вот, все осталось позади. Только на душе было муторно. Как будто она предала Вику, Надю и Мишу во второй раз.
Появилась запыхавшаяся завуч.
– Марина, гости хотят тебя видеть! Ну, живее, живее! Они не могут ждать!
Марина последовала за завучем. Они оказались в школьной столовой, причем в специальном, не для обычных смертных, помещении, в котором устраивали свои сабантуи учителя по большим праздникам. Там был накрыт шикарный стол – белоснежные накрахмаленные скатерти, сверкающее серебро, старинный фарфор (и откуда только что взялось?). И яства, какие там были яства! Ни ученики, ни учителя такого давно и не видели даже. Наверняка директриса задействовала все свои связи, чтобы угодить высоким гостям.
Дмитрий Евсеевич уже восседал за столом. Директриса, увидев Марину, поманила ее к себе. Гелло смерил Марину странным взглядом и сказал:
– А у вас, оказывается, работают не только компетентные и умные, но и чрезвычайно красивые учителя! И это важно, очень важно! Как говорил Толстой, красота спасет мир!
Все подобострастно засмеялись, и никто не посмел поправить Дмитрия Евсеевича, что процитированные им слова принадлежат не автору «Войны и мира», а совсем другому русскому писателю, Достоевскому.
– Да, порадовали вы меня! – продолжил Гелло. – Ну, садись! Или ты стесняешься?
И он похлопал по стулу рядом с собой. Марина осторожно опустилась на сиденье. Менее всего ей хотелось оказаться в компании этого человека. Но разве она могла отказаться!
