Верещагину-старшему, мобилизовавшему все свои связи, удалось вырвать сына из «Матросской тишины». Парню даже дозволили дожидаться суда на подмосковной вилле родителя.
– Итак, давайте еще раз обсудим нашу стратегию! – начал разговор Альберт Юргенс, обращаясь не сколько к подсудимому, сколько к его отцу. – Мы полностью отрицаем вину, однако не отрицаем то, что Егор посещал известную квартиру. Он связался с дурной компанией, которая использовала юношу из богатой семьи в своих низких целях. Ключи от квартиры имелись и у тех дружков, обнаружить которых, увы, не удалось. Последнее, конечно же, плохо, потому что прокуратура будет стремиться доказать, что никаких дружков не существует вовсе и что мы просто пытаемся отмазать отпрыска влиятельного родителя. Егор, может быть, ты припомнил какие-то детали?
Парень лишь мотнул головой, отчего длинные темные волосы упали ему на лоб. Он жалобно взглянул на Светлану и скорбно улыбнулся.
Той, за ее пока еще недолгую карьеру адвоката, доводилось иметь дело с убийцами, насильниками и прочими опасными личностями, но сейчас она еще больше уверилась – Егор Верещагин не виновен! Требовалось убедить в том же не только прокуратуру, но и присяжных. Потому что именно от них зависела судьба отпрыска олигарха.
Альберт Георгиевич продолжил излагать разработанную стратегию. Светлана же придвинула к себе одну из папок, лежавших на полированном столе (они находились в конференц-зале юридической фирмы), и открыла ее. И сразу же наткнулась на фотографии зверств, учиненных убийцей. То есть, как была убеждена прокуратура, Егором Верещагиным.
Женщина быстро захлопнула папку и устремила взгляд в потолок. Тот, кто учинил подобное злодейство, явно психически ненормален. А Егор Верещагин не производил впечатления ненормального. Более того – его обследовала комиссия, состоявшая из известных психиатров и психологов, которая пришла к выводу, что никаких отклонений у молодого человека нет.
Хотя это могло, конечно же, означать и то, что Егор не просто маньяк, а человек, прекрасно отдающий себе отчет в своих кошмарных деяниях. Вопрос о природе зла давно занимал Светлану, но она так и не нашла на него ответа.
Светлана снова открыла папку – как-никак сейчас не до сантиментов. Она обязана знать детали дела, ведь Альберт Георгиевич полагается на нее. Женщина бросила взгляд на фотографию одной жертвы – и остолбенела.
Дело в том, что снимки, сделанные на месте преступления, запечатлели тела в том виде, в котором их оставил маньяк и в котором они были позднее найдены. То есть обезглавленными и без некоторых внутренних органов. Но среди материалов имелись и обычные фотографии погибших девушек, сделанные задолго до убийства, чтобы можно было узнать, как выглядели несчастные до того, как попали в лапы безжалостного монстра.
Так вот теперь Светлана увидела, что одна жертва очень похожа на нее – высокая, грациозная, темноволосая, с удлиненным бледным лицом. Помощник адвоката перевернула несколько страниц и наткнулась на фотографию другой жертвы. И та выглядела точно так же! Светлана лихорадочно пролистала папку. Так и есть: одиннадцать из тринадцати жертв темноволосые, высокие, грациозные. Самой первой жертвой оказалась блондинка, а еще одна девушка была коротко стриженной рыжей. Но, как выяснилось, она носила темный парик.
– Но ведь я уже говорил, что вообще не употребляю мясо, – донесся до слуха Светланы робкий голос Егора. – Мне на суде так и сказать?
– Разумеется! – заявил энергично Юргенс. – Егор Антонович, ведь вас обвиняют в том, что вы… гм… поглощали мясо и внутренние органы жертв. Однако у нас имеются доказательства того, что вы на протяжении шести лет ведете вегетарианский образ жизни. Показания дадут ваши бывшая и нынешняя домохозяйки и повара. У вас еще имеются вопросы?
Светлана снова бросила взгляд на фотографии жертв. Да, девушки точно были одного с ней типажа. Но что это значило? И значило ли вообще что-нибудь? Вероятно, да, раз Юргенс хотел, чтобы она все время сидела рядом с ним в зале суда. И чтобы ее могли видеть представители прокуратуры и присяжные.
На мобильный Верещагина-старшего поступил чрезвычайно важный звонок, поэтому пришлось сделать десятиминутную паузу. Светлана попросила Альберта Георгиевича последовать за ней, зашла в его кабинет и притворила дверь.
– Почему вы мне сразу не сказали? – спросила она ледяным тоном.
Тот уставился на Светлану, и молодая девушка пояснила:
– Жертвы! Они ведь все как две капли воды похожи на меня! И не говорите, что вам не бросилось в глаза наше сходство!
Юргенс вздохнул и примирительным тоном произнес:
– Если бы я сказал тебе об этом в самом начале, ты, возможно, не согласилась бы принимать участие в моем маленьком спектакле. Но только подумай, Света, какой получится эффект! Егора обвиняют в том, что он убивал брюнеток, а одним из его адвокатов как раз будет брюнетка. Думаю, твое присутствие поможет мне убедить присяжных в том, что обвинения, выдвигаемые в адрес Егора, – полный бред.
Светлана с горечью заметила:
– А я думала, вы выбрали меня, исходя из моих профессиональных качеств, Альберт Георгиевич. Так вы могли посадить рядом любую дуру, напялив на нее черный парик!
Юргенс поднял к потолку палец, как бы останавливая гнев помощницы:
– Света, понимаю твое негодование и приношу свои извинения. Ты ведь знаешь, что я чрезвычайно ценю тебя именно как специалиста. Однако посуди сама, мы должны задействовать все возможности! Потому что иначе Егора до конца жизни отправят в самую жуткую тюрьму России.
Молодая женщина согласилась с доводами шефа, однако неприятный осадок на душе остался. Конечно, он прав, но мог бы и заранее ей сказать, какими мотивами руководствовался, остановив на ней свой выбор.
Ночь накануне процесса Светлана почти не спала. Она корпела над делом Верещагина, пытаясь найти хоть какие-нибудь доказательства невиновности Егора. Но все указывало именно на него. Поэтому Света боялась, что стратегия, разработанная Альбертом Георгиевичем, потерпит сокрушительное поражение. Но проблема была даже не в честолюбии известного адвоката, а в том, что за решеткой окажется невиновный!
Первый день слушаний прошел, как и ожидалось, без особых эксцессов. В зале суда присутствовало огромное количество журналистов. Среди них Светлана и заметила этого человека – высокого, статного, с гривой седых волос и седой бородой. Облачен он был в черный костюм, черную рубашку и черный же галстук. Почти все время мужчина сидел, запустив руку в бороду, и на безымянном пальце его правой руки посверкивал массивный золотой перстень, явно старинный. Помощница адвоката не знала, что заставляло ее то и дело поворачивать голову и смотреть на незнакомца. Седовласый пару раз тоже посмотрел на нее, и от его взгляда у Светланы пробежали по телу мурашки. Тип ей слегка улыбнулся, как будто старой знакомой, и она быстро отвела глаза.
Как и предполагала Светлана, прокуратура хотела во что бы то ни стало добиться обвинительного приговора. Прокурор был молодой и прыткий, однако уже защитивший докторскую диссертацию и считавшийся восходящей звездой юриспруденции. Он умело парировал доводы Альберта Георгиевича и умудрялся подвергнуть сомнению показания даже самых надежных свидетелей, которые выступали на стороне защиты. Например, спросил со сладкой улыбкой у повара, работавшего на семейство Верещагиных:
