«Кто в книгу эту заглянуть дерзнет,
Того Крылатый Ужас унесет…»
Г.К. Честертон. «Прóклятая книга». Перевод с англ. Н. Трауберг
Германия, 1945–1946 годы
Столь близко Ганс видел фюрера впервые. Конечно, как и все немцы, он и ранее лицезрел великого вождя немецкого народа на фотографиях в газетах и в кинотеатрах, в выпусках новостей.
Ганс не сомневался в том, что фюрер – высокий, подтянутый, спортивный мужчина, который еще несколько лет назад вел Германию от одной победы к другой. Но потом что-то не заладилось, и рейх стал терпеть поражения. А все эти треклятые русские! Не надо было с ними связываться!
Когда Ганс узнал, что на берлинском вокзале, где шли судорожные приготовления к отправке таинственного бронепоезда, появится сам фюрер, он испытал почти мистический страх и трепет. Будет что рассказать родителям и Кларе, своей невесте! И тем горше было его разочарование, когда наконец, с большим опозданием, на платформе появился фюрер в сопровождении высокопоставленных офицеров.
Ганс, вытянувшись во фрунт, замер, чувствуя, что сердце колотится сильно-сильно. Вначале он даже не сообразил, что видит именно великого вождя. Согбенный субъект походил на кого угодно, только не на Адольфа Гитлера. Да, в прошлом году фюреру исполнилось пятьдесят пять. Но разве это возраст для мужчины? Тем более для великого вождя! А субъект, шаркая ногами и тряся головой, увенчанной немного кособоко сидевшей фуражкой, выглядел лет на семьдесят с лишком – старик стариком. Ганс даже чуть поморщился, подумав, что дедок случайно затесался в свиту фюрера. И только заметив, с каким почтением взирают на него окружающие, понял: перед ним действительно Гитлер.
Ганс большим усилием воли сдержал вздох разочарования. Неужели это и есть великий вождь? Вот этот сгорбленный бледный старец с искаженным лицом, заведенными за спину трясущимися руками, облаченный в какую-то потрепанную шинель? И тем не менее, да, по вокзалу шествовал великий вождь немецкого народа, рейхсканцлер и рейхспрезидент Адольф Гитлер.
Фюрер двигался медленно, по-черепашьи, и было очень хорошо слышно, как он шаркает сапогами по платформе. Ганс, не отрывая взгляда, следил за ним. Неужто поражения последних месяцев сыграли с Гитлером злую шутку? Но как же такая развалина может управлять рейхом? Разве генералы, сопровождающие его, не видят того же, что и он, Ганс?
Похоже, что нет, многие взирали на фюрера с неподдельным обожанием. Вот только рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, одетый, как всегда, с иголочки и даже щеголевато, посматривал на Гитлера, как показалось Гансу, с сожалением и даже некоторым презрением. Впрочем, возможно, это всего-навсего игра теней – ведь герр Гиммлер являлся правой рукой фюрера и не должен был испытывать подобных чувств.
Кстати, о правой руке. Фюрер подошел к напарнику Ганса, Олафу, стоявшему напротив, вытянул вперед руку – и Ганс заметил, что та ужасно дрожит. Прямо как у дяди Рихарда, старшего брата матери Ганса, горького пьяницы. Неужели фюрер тоже любит закладывать за воротник?
Послышалось невнятное, глуховатое бубнение. Голос Гитлера так разительно отличался от голоса, который когда-то денно и нощно лился из радиоприемников! Потом обращений фюрера к народу стало все меньше и меньше, а в последние годы их вообще не транслировали! Теперь все чаще и чаще, заходясь в экстазе и описывая учиненные русскими и американцами ужасы, выступал доктор Геббельс. А вот фюрер молчал…
Ганс не расслышал, что именно спросил фюрер у Олафа. Зато до него долетел ответ напарника – четкий, ясный, по-солдатски лаконичный. Видимо, Гитлеру понравился ответ Олафа, и он, похоже, даже улыбнулся, потому что его свита подобострастно рассмеялась.
Затем фюрер развернулся – и Ганс затаил дыхание: великий вождь направлялся к нему! Раздались шаркающие шаги, Гитлер остановился рядом. Ганс, не отрываясь, смотрел в лицо человеку, которого некогда обожала вся Германия.
Ганс был еще ребенком, когда фюрер пришел к власти, но, взрослея, не мог себе представить жизнь без этого человека, благодаря которому Германия стала самым могущественным государством на свете. Впрочем, в последние годы, а особенно в последние месяцы, все разительно переменилось: казавшийся непобедимым тысячелетний рейх трещал по швам. Даже Ганс понимал это. Однако все надеялся на гений фюрера, на то, что великий вождь изобретет план спасения и низвергнет русские и американские орды, наступавшие на Берлин.
И вот теперь Ганс позволил себе в этом усомниться. Разве может стоящий перед ним тщедушный, явно больной старик спасти рейх? Ганс заметил, что с нижней губы фюрера капает прозрачная слюна. Причем видел это не только он один, но и стоявшие рядом офицеры. Один из них услужливо протянул Гитлеру белоснежный носовой платок. Гитлер взял его трясущейся рукой, поднес ко рту, промокнул слюну.
– Солдат, как тебя зовут? – прошамкал великий вождь, причем так невнятно, что Ганс, как ни старался, так и не понял, о чем спрашивает у него Гитлер.
На мгновение повисла страшная, тягучая тишина. Ганс, чувствуя, что внезапно вспотел, стоял, вытянувшись как струна, и таращился на рейхсканцлера и рейхспрезидента. Не мог же он, в самом деле, попросить Гитлера повторить вопрос!
На помощь подоспел один из генералов – резким, лающим голосом он осведомился у Ганса, как его имя.
Ганс ответил, как его учили – быстро, четко, смотря поверх головы собеседника. Гитлер, похоже, остался доволен. Его трясущаяся рука легла на плечо Ганса, и молодой человек вновь услышал невнятное бормотание. Ему стоило больших усилий разобрать слова:
– Именно такие, как ты, спасут рейх. Потому что ждать осталось совсем немного. Скоро, очень скоро фортуна вновь окажется на нашей стороне.
А затем Гитлер последовал к поезду. Когда фюрер и его свита удалились, Ганс немного расслабился и посмотрел на Олафа, своего приятеля и напарника. Тот, похоже, все еще находился под впечатлением от встречи с Гитлером.
Убедившись, что поблизости никого нет, Ганс осторожно спросил:
– Ты думаешь, он сейчас сядет в поезд и покинет Берлин?
Произнести имя «Гитлер» он побоялся, но и так было понятно, о ком шла речь.
Лопоухий рыжий Олаф, не шибко умный, зато обладавший поразительной физической силой, пробасил:
– Ты же слышал, что сказал фюрер! Победа будет за нами! У него наверняка имеется новый план! И мы победим всех этих завоевателей, которые хотят подчинить себе наш рейх!
Ганс уже давно убедился – по политическим вопросам с Олафом лучше не спорить. Тот был предан режиму и лично фюреру до мозга костей. Когда-то и Ганс был таким же. Но все изменилось в тот момент, когда родители, жившие в небольшом городке Мекленбурге, получили уведомление, что их старший сын Роман погиб на Восточном фронте.
Гансу по этому случаю дали пятидневный отпуск, и он до сих пор помнил трагическую атмосферу, царившую в родительском доме. Отец был мрачен, а мама лежала с сердечным приступом в спальне. Тогда-то Ганс впервые и услышал слова, поразившие его. И от кого услышал – от собственного отца! Тот заявил, что Гитлер не в состоянии обеспечить безопасность рейха, а потом высказал совсем уж крамольную мысль: было бы гораздо лучше, если бы прошлым летом покушение на фюрера увенчалось успехом и он взлетел на воздух в своей ставке в Восточной Пруссии.
