Вторым был вскрыт гроб с телом Ивана, и магистр, быстро осмотрев покойника, обронил вслух по-французски:
– Вне всяких сомнений, подросток – жертва вампира, однако сам вампиром не стал. Значит, остается Серафим, сын кузнеца.
Вот послышался глухой зловещий звук – две лопаты одновременно стукнулись о крышку третьего гроба. Альбрехт одним мощным ударом пробил крышку и воскликнул:
– Не может быть!
Валерия, заглянув в яму, увидела в свете факелов бледное, тронутое зеленоватым налетом лицо молодого мужчины.
– Это Серафим, – подтвердил отец Ферапонт. – Но, профессор, кто же тогда упырь?
Альбрехт, обследовав мертвеца, констатировал:
– Опять же жертва вампира, однако сам не вампир. Но как такое может быть? Или их убил пришлый вампир, инфицировавший и Пелагею? Нет, не поверю, что вампир-аристократ, или выдающий себя за оного, отправится ночью в деревню, дабы выпить крови ребенка! Он скорее прикажет принести ребенка себе во дворец...
Заложив руки за спину, магистр ходил туда-сюда, мучительно размышляя. И вдруг хлопнул себя по лбу пятерней:
– Эврика! Наш добрый кюре вел речь о четырех покойниках. Однако ж некий старче был исключен из числа подозреваемых по причине своего преклонного возраста и давней болезни. Да, кровососы предпочитают по большей части молодых и здоровых особей, однако встречаются и такие, что, наоборот, избирают своей добычей старых и немощных, ибо те не в состоянии убежать или активно сопротивляться. Остается старик по имени Матвей...
В тот момент со стороны деревни донесся хор голосов:
– Вот он, проклятущий! Здесь, в хлеву спрятался! Как паук! Вот он, гадина мерзкая! Матвей!
В хлев зашли только Альбрехт и Валерия. Магистр, освещая себе путь факелом, заметил стоявшего в углу на четвереньках седого мужчину с длинной бородой. Скаля клыки, Матвей шипел, а изо рта у него капала кровавая слюна.
– Вам придется умереть! – заявил Альбрехт, передавая факел дочери и хватая правой рукой лопату. – В том, что вы стали вампиром, вашей вины нет, однако вы виноваты в смерти, по крайней мере, одного ребенка!
Вампир бросился на отца, но Валерия, сунув в лицо Матвея факел, заставила его снова забиться в угол. Ей было жаль несчастного – на старости лет, против своей воли, он стал кровососом. Наверняка дед ничего не понял, когда очнулся в тесном гробу под землей. Но, ощутив ужасный голод, вернее, желание впиться кому-то в шею и насладиться его кровью, он вылез в темноте наружу и принялся за поиск жертв.
Старик завизжал, пытаясь сопротивляться, однако не мог ничего поделать с опытным магистром. Три удара острием лопаты – и голова Матвея отделилась от туловища.
– Что ж, с вампирами в этой деревне покончено, дочь моя, – сказал Альбрехт, осматривая покойника. – Но появятся новые. Да и нельзя забывать об умерших в соседних деревнях. Среди них наверняка тоже имеются вампиры. Уничтожить надо не только новосотворенных кровососов, а в первую очередь очаг инфекции, то есть «гнездо», сиречь графиню Агнессу и ее прихвостней. Однако ж их поместье охраняется десятками верных слуг...
Жители деревни пали на колени, когда Альбрехт и Валерия вышли из хлева. Магистр был тронут, однако, отозвав в сторону отца Ферапонта, сказал:
– Опасность пока не миновала. Ибо возможна новая волна инфекции. Держите меня в курсе – если кто-то умрет, тотчас сообщите!
* * *
В Зеленые Кочки они вернулись на следующий день. Князь Никита, имевший везде своих информаторов, уже знал о последних событиях. И огорошил Альбрехта заявлением:
– Магистр, вы должны отправиться и в остальные мои деревни, где имели место таинственные смерти! Разрешите мне поехать с вами – я хочу сам убить вампира.
Альбрехт ван дер Квален, желавший продолжить прерванную работу в лаборатории, был вынужден признать, что уничтожение вампиров в данной ситуации важнее всего. Вместе с князем Никитой, в сопровождении команды из наиболее ловких, сильных и толковых дворовых, они пустились в карательный рейд по окрестным деревням. Валерии же отец приказал остаться в поместье Дурандеева.
– Я чрезвычайно рисковал, не захватив с собой шкатулку, – сказал он. – Ты не должна спускать с нее глаз! Потому что только при помощи того, что находится в ней, мы сможем победить тварей – причем раз и навсегда!
Валерия, некогда мечтавшая узнать, что же находится в шкатулке, уже потеряла к ней интерес. Она вспоминала охоту на Матвея и с печалью думала о том, что вся ее жизнь будет состоять именно из таких полуночных бдений и актов убийства вампиров. Места для любви, семейной жизни и размеренного буржуазного существования там не было. Возможно, мужчина и смог бы обзавестись женой и отпрысками, а женщина... Какому мужчине нужна жена, невесть куда исчезающая по ночам и рубящая головы вампирам? Да и опасно заводить семью: вампиры могут в отместку уничтожить ее, как произошло некогда с матушкой...
Валерия ждала весточки от Филиппа, желая как можно скорее встретиться с молодым графом и поведать ему всю правду. Пусть отец проклянет ее за это, но Филипп имеет право узнать, кого же он любит и что его ожидает!
Но вестей от Филиппа Залесского не было. Наверняка ее любимый приходил к старой мельнице тем утром, когда она с отцом находилась в пути из деревни в поместье князя Никиты, но не застал Валерии. Но почему он не пришел на следующий день?
Отец и князь Дурандеев отсутствовали четыре дня и вернулись под вечер пятого, более чем довольные «инспекционной поездкой» по деревням: все вампиры, которые там имелись, уничтожены.
Валерия была сама не своя: Филипп так и не объявился. Вначале девушка решила, что молодой человек больше не придет, потому что решил расстаться с ней, однако решительно отмела эту нелепую мысль. Филипп ее любит больше всего на свете, он ее никогда не предаст и ни на кого не променяет. Тем более на вампиршу графиню Агнессу.
Но старый граф наверняка был в гневе, когда сын сказал ему, что не желает связывать себя узами Гименея с богатой и красивой аристократкой, а предпочтет ей дочь мещанина. Неужто граф Залесский запер Филиппа в поместье и не выпускает его?
Альбрехт ван дер Квален как раз поднялся в башенку, в свою лабораторию, когда к нему прибыл гонец – один из дворовой челяди графа Залесского-старшего. Он передал магистру письмо. Тот сломал красную сургучную печать с изображением родового герба и пробежал глазами короткое послание. Затем ученый призвал к себе дочь.
– Пусть передаст графу, что я сейчас очень занят и не могу навестить его захворавшего сына. В конец концов, есть еще этот болван Карл Христофорыч...
Валерия в великом волнении пожелала знать, какой из сыновей графа болен: младший Илюшенька или старший Филипп.
– Его сиятельство Филипп Ильич, – доложил дворовый девушке. – Уже два дня как не выходит из своей спальни. Не может подняться с постели, отказывается принять пищу, приказал занавесить все окна. Все это стряслось после того, как он возвратился от графини Замальской... Она же полячка, католичка! Тьфу, нехристь, одним словом! Сгубила нашего молодого графа, порчу на него навела!
