– Поздно, – сказал он.
И в ту же минуту раздался хлопок. Не резкий, приглушенный и
какой-то нежный. Ямакаси все-таки выстрелил. Но не в Ваську, а в плакат над
тахтой. На лбу неприятного одутловатого очкарика в водолазке появилась
небольшая дырка.
– Мертв, – констатировал Ямакаси. – Завтра об
этом сообщат все информационные агентства.
– Он был известным человеком? – коченея от страха,
подыграла Ямакаси Васька.
Известность в понимании Ямакаси – вещь относительная, нужно
помнить об этом всегда.
– Скорее всего. Иначе его чудесное личико не поместили
бы на плакат… Мы не можем оставить все как есть, кьярида. Потому что все уже не
так, как есть.
– Плакат, – проницательно заметила Васька.
– Ага. Дырка в плакате. Дырка в стене. Теперь патронов
осталось четырнадцать, и мы больше не будем тратить их на пустяки.
– А не пустяки – это что?
– Твоя сестра. По-моему, пистолет решает все проблемы,
да?
Ведьма. Паук. Блаженная дурочка Мика.
Васька впервые подумала о том, что неплохо бы избавиться от
ведьмы после первого секса с птицей Кетцаль. Проще говоря – убить ее,
уничтожить. Все, конечно, могло бы обойтись и разрешиться ко всеобщему
удовлетворению, если бы ведьма согласилась разменять квартиру. Учитывая ее
месторасположение, планировку и заоблачный метраж, никто бы не остался
внакладе. Продав родовое гнездо какому-нибудь нуворишу, они вполне могли
рассчитывать на две приличные хаты вдалеке друг от друга. Васька даже
согласилась бы на съезд с Петроградки (черт с ней, Петроградкой, лишь бы
никогда больше не видеть паука), но Мика…
Блаженная дурочка сказала ей: не рассчитывай, не раскатывай
губу, только через мой труп.
Как будто ей мало было всех этих разнесчастных лет,
проведенных под одной крышей, и нужно тянуть – тянуть до конца. Быть
поблизости, держа под мышкой свою дурацкую, липкую, вонючую паутину в надежде,
что рано или поздно Васька ослабит бдительность и попадется.
Эта квартира принадлежала родителям, принадлежала деду, и не
нам вершить суд над ней, и не нам ее продавать, и бла-бла-бла…
Пошла ты в жопу, ведьма.
Пошла ты в жёппу!..
Ведьма не уступит. Не может уступить. Не исключено, что
именно в наличии квартиры и кухни на ней заключается сила ведьмы. Кухня
подпитывает ее дьявольские способности к гастрономии, кулинарии, к лысому черту, –
почем Ваське знать?
Неизвестно, кто вызвал к жизни Ямакаси и за руку подвел его
к Ваське, – но это хорошо уже тем, что она стала честна сама с собой и
сказала себе:
Я ХОЧУ УБИТЬ ЕЕ.
А Ямакаси услышал. Он был готов услышать, потому что слышит
только это. Даже татуировки на его теле – побочный промысел, даже бег по
пересеченной местности крыш – лукавое хобби, не более того. А на самом деле…
На самом деле Ямакаси и есть Тобиас Брюггеманн.
Скульптор-смерть.
Фигурально выражаясь, конечно.
Ствол пистолета, совсем недавно разрядившийся в злосчастный
плакат на стене, нисколько не устал и снова эрегирован – это вполне в духе
Ямакаси, что же касается Васьки:
опасная близость ствола заставляет ее быстрее шевелить
мозгами, делать далеко идущие выводы и обобщения и смотреть на вещи взглядом,
лишенным шор. Неискоренимые бурые пятна на сандалиях Ямакаси, неискоренимые
бурые пятна на седле его мопеда; каждый раз устраиваясь на них, Васька
испытывает все новые и новые чувства. Сначала это была тошнота, потом настал черед
активной неприязни, потом легкой неприязни, потом неприязнь прошла вовсе.
Теперь Васька находит их забавными, провоцирующими воображение.
Да, именно так: они забавны.
Как забавны рассуждения птицы Кетцаль об убийстве, как об
одной из разновидностей керамического производства. Одна история про рыболовные
крючки в щеке администратора кафе чего стоила!.. Они часто разговаривают о
смерти, вернее: о чем бы они не разговаривали, разговор все равно упирается в
чью-то смерть, конкретную или абстрактную. Ямакаси перекормлен
порномультяшками, может, поэтому и смерть кажется ему рисованной?
Влезть в голову Ямакаси невозможно.
Слишком узки его глаза, слишком узок рот, слишком
незначительны круглые выразительные ноздри – не протиснешься.
Так же невозможно убить паука.
Было невозможно – до самого последнего времени, до того, как
они провалились в эту мансарду, как проваливаются в полынью. Рано или поздно
это должно было случиться: в другом месте, при других обстоятельствах, на крыше
с мансардным окном или вовсе вне крыши. Они могли найти пакет с пистолетом
водном из многочисленных, если не мансардных, – то слуховых окон, или на
одном из чердаков, или за одной из печных труб. Они могли найти пистолет просто
на улице. Они могли сбить своим мопедом какого-нибудь зазевавшегося прохожего и
уехать с места происшествия, прихватив его сумку, а в ней бы оказался пистолет.
В конце концов, Ямакаси мог просто купить пушку – вместо бессмысленно дорогого
белья для Васьки.
Пора признаться себе: желание убить паука было слишком
сильно, чтобы не материализоваться.
Однажды, еще до того, как пропасть без вести в Интернете,
умник Леха рассказывал ей об учении каббалы и о древней мудрости, связанной с
каббалой: «если вы по-настоящему страстно чего-то желаете – желание обязательно
осуществится».
Тогда она не рискнула ничего пожелать.
Теперь – самое время.
– …По-моему, пистолет решает все проблемы, – снова
повторил Ямакаси.
– Чьи?
– Твои. Твоя сестра – это проблема, разве нет? Ну,
давай же, Васька!…
– Да, – сказала она. – Моя сестра – это
проблема. Ты предлагаешь решить ее с помощью пушки?
– Почему нет?
Ведьма – не плакат на стене. Крошечной, бесцветной дыркой во
лбу дело не ограничится. Наверняка будет много крови, мозгового вещества и
обломков кости в мозговом веществе. При условии, что пуля (одна из
четырнадцати) попадет в лоб паука. Если Ямакаси направит ствол в сердце – крови
будет еще больше, а это – морока. Непредвиденные хлопоты.
Они покончат с пауком в квартире, где же еще? Васька почти
уверена, что не будет испытывать угрызений совести после того, как это
случится. И спокойно проживет на месте казни все оставшуюся жизнь. Спрятать
труп тоже не составит особого труда: в квартире полно подходящих мест, в одной
безбрежной мастерской их наберется с десяток. Нет, избавиться от трупа – не
фокус.
Последствия – вот о чем необходимо подумать.
Дьявольский кулинарный талант-паука сделал ее незаменимой
фигурой на кухне «Ноля за поведение». Для отцов-основателей «Ноля…» (отставного
попа, двух педиков и припадочного Ральфа) исчезновение их liebe шеф-повара
равносильно краху их бизнеса. И они бы с этим не смирились, они стали бы искать
паука. И не они одни: к делу подключились бы важные шишки, столующиеся в «Ноле»
– Васька много раз видела эти шишки не только за столиками, но и на экране
телевизора, в местных аналитических программах и программах новостей. Куда
направится все это шобло, лишенное гарантированной пайки из трех-четырех блюд и
десерта?
